Это можно забыть?

Здравствуйте, дорогие гурманы!

Сегодня – о dеlicatesse.

Есть жанр психоделической литературы, а почему бы не быть психоделикатесной? Кулинарные пароксизмы очень даже наделяют психику, особенно на голодный желудок.

Как слабопишущий едолюб едва ли достигну высот поэзии, не всхлипну над рифмой:

Я, вздымленный в туман, в лиловые завесы,
Пробивший небосвод краснокирпичный, чьи
Парнасские для всех видны деликатесы -
Сопля голубизны и солнца лишаи;

Артюр Рембо, «БАЛ ПОВЕШЕННЫХ», перевод Е.Витковского

Хотя, в прозаическом смысле, тоже касался завес и покровов Лилы в непоэтичном техническом опусе «О, щас, лифчик».

Парнасские деликатесы Рембо – эт-т-о-оо как-то для нашей темы не очень, при всем почтении к французской поэзии и, не менее, кухне.

В глубоком детстве основным местом игрищ были горы. Так мы называли пустырь с кучами глины, бывшими и полем битв между «нашими» и «немцами», и сопками (зачеркнуто: Маньчжурии) диких степей того же Дикого Запада, пугающими окружающих индейскими восклицаниями. Не ведая об эволюции, рыли пещеры и готовили там пищу.

В будущем геологи найдут там много интересного и будут утверждать, что Киев был богат угольными месторождениями. Биологи станут им возражать, увлеченно доказывая о неизвестной форме угольной жизни.

Вы любите яблоки? И это правильно.

Копаете небольшую пещерку, наполняете щепочками и палочками, пытаетесь поджечь и, заикаясь от дыма, спасаетесь древним заклинанием вкупе с известной комбинацией из трех пальцев (нет, бедные дети прогресса, не Ctrl-Alt-Del): «куда дуля, туда дым!».

Берете эти яблоки и закапываете в прогоревшее, мы это называли «жар». Когда отбивалась очередная атака «немцев» или раненые индейцы, как радистка Кэт, крича на родном: «Мамочка!», бежали добавить к боевой раскраске бриллиантовой зелени (по-латыни – зеленки), теплое нутро ямы выдавало готовый продукт – черные горячие ископаемые. И соль у кого-нибудь была обязательно.

Обжигаясь и дуя на пальцы и ломаемое ими, подпрыгивая от боли и нетерпения, посыпаешь солькой и ешь, все, вместе с хрустящей черной коркой.
Это можно забыть?

Цурки-палки, «пекаря», «ножичек», с двойным сиропом, секретики под стеклышком, соседку Райку – забыть? Вы простите, я покурю, что-то сжало внутри.

Мы о яблоках.

Страшен бунт, прав поэт, революции и, как результат, разруха. Но будем благодарны тем, кто усмирил один из них и прислушался к заключению Сената и Медицинской Коллегии времен гражданки Екатерины II.

"По толь великой пользе сих яблок и что они при разводе весьма мало труда требуют, а оный непомерно награждают и не токмо людям к приятной и здоровой пище, но и корму всякой домашней животине служат, должно их почесть за лучший в домостройстве овощь и к разводу его приложить всемерное старание, особливо для того, что оному большого неурожая не бывает и тем в недостатке и дороговизне прочего хлеба великую замену делать может".

И никакой фольги. Над(не раз!)резаем сие яблоко пополам. Ножиком наносим колотую рану плоти и внедряем туда кусочек сала. Накрываем ранение клаптиком бекончика, а на него выкладываем антисептик – давленный чеснок. Не солим – это же рана, а вы не садист. Складываем яблоко, как было, и можем скрепить целостность всего деревянной зубочисткой. Теперь – в духовку, горы мои уже в прошлом, да и я далече.

А вам нельзя, у вас гастрит. Ну, хорошо-хорошо, берем те же яблоки и кладем их в кипящую воду.

Заполняем время путем изготовления сопуствующих аксессуаров. Очень помогает селедочка. Берем такую толстенькую, я обычно, при выборе, говорю – такую как я, порезали, лукастыми колечками обложили, маслица подлили и уксусом слегка усугубили. В качестве грядущей благодарности, и глазу приятно, веточку петрушки ей в умолкшие уста.

Да, водовку не забыли в морозилку заложить? Нет, я так просто, для порядку, кто б сомневался. Есть такая продукция, "Перша гільдія". У нее, на обратной стороне, был такой температурный индикатор. То есть, ее надо было охлаждать, пока в пустой рамочке не появляется пожелание «Будьмо!», «ну, будем!» в вольном переводе.

Заложили ее, закуска, все на столе, а не появляется напутствие, хоть умри. Пришли к выводу, что дефект какой-то в бумаге и, хоть и не первой гильдии купцы, но пошла очень и очень.

Режем сало на кубики, не кубы. На сковородку, сначала малый вперед, чтобы стали прозрачными, потом средний ход, пожелтели, зазолотились до хрусткости шкварочки наши, плавают в жирочке, шипят.

Ну, гурфрау и гурманы, (зачеркнуто: алкоголики, хулиганы и тунеядцы) – к столу! Вынимаем полностью излеченные от нанесенных увечий яблоки земляные из духовки, для проблемщиков желудка – из кастрюли.

Шкварочки в мисочку, желательно глиняную, для сохранения тепла, разместить.

Запотевшую – к бою!

Товарищи бойцы и бойцессы! Враг силен и коварен. Измотал нас, изнурил. Практически не в силах мы больше (зачеркнуто: вахту стоять) устоять. Так не посрамимся же! К оружию, граждане изголодавшиеся!

Слушать команду, делать, как я!
Вилки примкнуть! Ножи обнажить! Рюмки налить!
Чеки зубочистные выдернуть, секретно-шпионское оружие – к бою!

По врагу-голоду – рюмашки залпом – пали! Селедку – коли! КАРТОХУ – шкварочками с жирком политую - ешь!

Товарищи гастритчики-колитчики, картошечку, мобилизованную, в мундирчике, в масличко подсолнечное нерафинированное, а потом в сольку – макать! Есть? Есть!

И враг бежит, ура-ура-ура!
 …
Обжигаясь и дуя на пальцы и ломаемое ими, подпрыгивая от боли и нетерпения, посыпаешь солькой и ешь, все, вместе с хрустящей черной коркой. Цурки-палки, «пекаря», «ножичек», с двойным сиропом, секретики под стеклышком, соседку Райку – забыть?

Это можно забыть?