Ребёнок от Бога

Он любил её такой, какой она была. Не совсем понятной, нет, она просто была необыкновенным, необычным ребёнком. Дочь почти всегда молчала и лишь иногда позволяла себе высказать своё мнение или необычное предположение. Представляете, ей пять лет, а она, провожая меня на работу, говорила:
- Папа, на улице сегодня пойдёт дождь, надень, пожалуйста, плащ, и возьми «солнце»…
- Почему-то она зонт называла солнцем. Я выглядывал на улицу, но на небе не было ни одного облачка.И всё же, чтобы не обидеть её, надевал плащ и брал «солнце». Она радовалась, хлопала в ладоши, пританцовывала и складывала стихи. У неё был дар - стихи не были совершенными, но интересными.
- «Дождик - дождик папа выйдет, Только так, для красоты.
 Ты его не намочи, Чтобы «солнышко» умылось,
 Лей, пожалуйста, не сильно, Чтобы радостнее жилось».
Я выходил на улицу и сразу начинался дождь, но шёл он как-то странно. За моей спиной хлестал как из ведра, а на меня, на мой зонт, лил тихо, как будто играл. Или действительно «солнышко-зонт» чтобы умыть. Дома она оставалась одна, к ней иногда заходила соседка, но Ксения говорила, что у неё всё в порядке и, быстро выпроваживала…
 Меня часто спрашивали, как я такую маленькую девочку оставляю дома одну, а я не знал, что мне на это ответить. Оставлял и всё. И сам не знал этому объяснения. Моя жена, вот уже год лежит в больнице, и никто не знает что с ней. А когда я невольно при ней начинаю вспоминать о Зое, она говорит:
- Папа, ты не переживай, нашу маму наказал Господь. Ещё немного - и она вернётся к нам.
- Ксюша, откуда ты это взяла, кто тебе это сказал?
- Папа, мне сказал Господь. Ещё три месяца мама полежит, а потом встанет и придёт домой.
Я смотрел на неё, ничего не понимая. В такие минуты я думал, что она не в себе, но дочь вела себя как обычно. Бывали дни, когда она молча сидела, уставившись в окно, и никак не реагировала на меня. Да и на происходящее, на улице тоже. Я проводил рукой перед её лицом. Никакой реакции, она как будто бы заснула с открытыми глазами. Иногда так сидела целыми ночами. Потом сутки спала, а затем начинала говорить на непонятном языке, рисовать необыкновенные, странные картинки. И на компьютере набирала какие-то ей одной понятные тексты, а в тетрадке - какие-то иероглифы.


 Выходной день, мы идём в больницу. Ксения сразу забирается к матери на кровать, садится и начинает гладить её по руке.
- Мамочка, потерпи ещё, уже осталось меньше трёх месяцев. Я понимаю, что ты устала, но ещё немножечко - и ты снова будешь с нами. Дочь целовала её в щеки, но Зоя никак не реагировала на эти прикосновения, её глаза, губы, всё тело было без движений.
 У моей жены была странная кома. Она ни разу не закрыла глаза, но и ни на что не реагировала. Врачи пришли в недоумение когда, год назад, она вот так странно уснула с открытыми глазами. Её обследовали всевозможные специалисты, приезжали профессора, и даже из-за рубежа. Это была не обычная пациентка. Что с ней, не знал никто. А то, что говорила моя дочь, знал только я, но как сказать об этом кому-то… Я боялся, что её заберут в сумасшедший дом.


 Но всё же, что-то стало происходить. После того, как дочь поцеловала её, из глаз Зои потекли слёзы, нет, она так и оставалась неподвижной, но слёзы - это впервые. Я сразу же пригласил врача, нас тут же выпроводили из палаты. Дочь нисколько не расстроилась и заторопилась домой. А дома опять забралась на подоконник, и когда я спросил её: «Ксения, ты опять будешь сидеть всю ночь?», - она мне ответила:
- Папа, мне надо поговорить с Господом. Ты же видел, маме больно было.
- С чего ты взяла, что маме было больно?
- Я же видела, ей было всегда плохо, а теперь уже стало больно. Ты не бойся, я поговорю и лягу спать.
Не мешай мне, пожалуйста. Хорошо папа?
Я выходил из комнаты, не зная, что мне на это ответить и как реагировать. Её такое поведение для меня оставалось тайной, загадкой, что творилось в её голове. На протяжении всей ночи я заходил в комнату, но она оставалась неподвижной, и только в шесть утра легла и опять проспала сутки.


 К нам редко приходили гости, родители наши жили от нас далеко. Когда произошло это несчастие, тёща приехала, и пробыла у нас только месяц. Ксения и её вынудила уехать, она ей так и сказала:
- Бабушка, уезжай к своему дедушке, он без тебя умрёт, а я за папой сама посмотрю.  Тамара Ильинична обиделась и сказала, что это я так настраиваю ребёнка. А моей маме, я даже не стал ничего объяснять. Да и что я мог сказать, что моя дочь ненормальная? Единственного, кого спокойно воспринимала дочь, был мой давний друг Дима. Она часами могла разговаривать с ним. Как ни странно, но она обсуждала с ним вопросы, касающиеся политики, я слушал и не понимал, откуда это у неё. Она говорила о нашем президенте, который только что был избран, нет, она знала такие тонкости, как будто бы присутствовала при обсуждении, там, в Кремле. Говорила, как нужно правильно поступить в той или иной ситуации и о войне в Чечне. Вы представляете? Когда многие головы и не простые, а генеральские и тому подобные, напрягали свои мозги, эта пигалица, запросто рассуждала о столь сложных делах. Нет, я не умилялся и не восхищался своим вундеркиндом. Я холодел от ужаса при мысли: что у меня за ребёнок, который знает то, в чём я сам не до конца разбирался и понимал? Мне было интересно, что обо всём, этом думает Дима. Но он в недоумении только качал головой, и как-то спросил:
- Валера, а ты к интернету подключился?
- Да, недавно.
- А как Ксения, уже и в этом разобралась?
- Да, знаешь, ей это не так оказалось интересно. Примитивный уровень, как говорит Ксения. Ей хватает сплетен в газетах. А вообще она считает, что надо читать больше историческую литературу и библию, что этот клад мудрости, намного полезнее, а тратить драгоценное время на всякие пустяки у неё нет желания.
- Надо же? – удивлённо промолвил Дима. - А как Зоя?
- Пока без изменения. Но ты знаешь, у неё потекли слёзы, а Ксюша сказала, что она почувствовала боль.
- Как почувствовала боль, откуда она это знает?
- Говорит, что ей сказал об этом Господь.
- Она так и продолжает сидеть на подоконнике?
- Да, вчера только сидела, потом, опять сутки спала. Может, все же показать её врачу?
- Не надо, ты ведь знаешь, что они начнут с ней проделывать всякие опыты. Только погубить ребёнка.
- Дима, я сам знаю, но… - и он беспокойно заходил по комнате.
- Понимаешь, она необыкновенная, не такая как все, её беречь надо.
- Да понимаю я всё. Но вдруг ей все же нужна помощь врачей? – он резко остановился, и посмотрел на друга, в его глазах был тревожный вопрос.
В это время Ксения вошла в комнату и вмешалась в наш разговор.
- Папа, ничья помощь мне не нужна, дядя Дима правильно говорит, я необыкновенная, и всё.
И заметь - это я для вас необыкновенная, а оттуда, - она показала пальчиком на небо, - откуда я, там все такие, так что ты успокойся. – продолжала дочь, выходя на балкон, где курил Дима.
- Ксюша, что ты сказала? Откуда ты?– Заинтересованно наклонился к ней Дима.
- Дима, ты умный, мне с тобой интересно общаться, но и ты не поймёшь. Вам, это ещё рано знать. Вы,люди, как что-нибудь узнаете, сразу лезете и губите всё на корню. – сетовала она, качая перед собой перевёрнутой вверх ладошкой.
- Ксения, что за разговоры, ты родилась, как и все мы, от земной женщины, что ты всё придумываешь, – останавливая её, вмешался в разговор отец.
- Папа, я ничего не придумываю, я много знаю, мне Господь говорит.
- Ксения, перестань, и про маму ты тоже придумала, – уже сердился Сергей.
- Папа, я ничего не придумала. Вот и он знает, – показала она на Диму.
- Дима!? Что ты знаешь? Почему ты мне ничего не говоришь? – он резко повернулся к другу лицом.
- Валера, подожди, подожди! Ксения, что я знаю? Ты о чём говоришь?
- Я говорю, о том, за что Господь наказал нашу маму. – ответила девочка, усаживаясь в комнате на диван, и опустив глаза, поправила платьице.
- Валера, я ничего не знаю, правда не знаю, о чём она говорит.
- Ну как же, а то, что мама изменила папе, вот за этот грех её Господь и наказал, – Ксения смотрела на них невинными глазами.
- Дима, это правда!? Зоя мне изменила? Ты знал и молчал? А ещё друг, эх ты! – Сергей был готов
броситься на Дмитрия с кулаками.
- Валера, Валера, прости меня. Поэтому и не говорил, что друг. Как я мог тебе сказать про это?
Я случайно узнал, но что её за это наказал Господь… Я ничего не понимаю. Сколько людей изменяет друг другу, и никого не наказывают? Ксения объясни, пожалуйста, – пожимал плечами Дмитрий.
- Всех наказывают, но по-разному. А это я попросила Господа, чтобы её наказал. Это по моей просьбе.
- Ксюша, что ты такое говоришь, как ты могла кого-то попросить. Ведь это касается только меня и твоей мамы. – я схватил её за плечи, заглянул в глаза и ощутил такое, что меня обдало ледяным холодом и я отпрянул от неё. – Ты жестокая! Это мог решить только я, только я! И никто больше, понимаешь?
- Нет, я этого не понимаю. Вот она придёт домой, родите себе ещё одного земного ребёнка, и он будет добренький, добренький, – обиженно сказала Ксения и направилась в свою комнату.
- Ксюша, что ты такое опять говоришь? – остановил её Дима. - Откуда ты всё это знаешь?
- Ладно, что с вами говорить, раз вам жалко, идите, забирайте её из больницы, так и быть, я её прощу, – и она развела в стороны свои маленькие ручки. А затем направилась в свою комнату.
Мы стояли в недоумении, смотрели друг на друга ничего не понимая. Через некоторое время раздался телефонный звонок. Звонили из больницы, сообщить, что моя жена пришла в себя. Я не знал радоваться мне или горевать. Известие об измене потрясло меня, но то, что сказала моя дочь, тоже не оставляло в покое.
- Ну что, не знаешь что делать? Может зря, я её простила? – выглядывая из-за двери, спросила Ксения.
- Почему ты берешь на себя функции Бога? Ведь ты - не Он! – тыча пальцем вверх, возмущался отец.
- Я - его посланник на Земле, и всегда советуюсь с Ним. Что, может быть рано, я простила, ведь ты сам, ещё не готов её простить? – уже стоя на пороге, спрашивала отца Ксения.
А я и правда не знал, что мне делать, если бы это мне стало известно раньше, я бы уже переболел, пережил эту боль. А сейчас как поступить? Моё мужское самолюбие было задето, но с другой стороны, она уже год пролежала, как говорит Ксения, неся кару. И я решил подавить в себе гнев, злость и все гадкие чувства, вычеркнуть их из своей памяти. Быстро собравшись, поехал в больницу. Я ничего не сказал Зое.
 Через месяц её выписали из больницы, а через девять месяцев у нас родился сын. Назвали его в честь моего друга. Он рос обыкновенным мальчиком, Ксюша в нём души не чаяла. И как-то мне сказала:
- Папа, ты прости меня, пожалуйста. Я знаю, что Митенька будет много грешить, но я его не покараю. Господа буду молить об этом. Я поняла, что люблю его, и тебя с мамой тоже. Прости меня, пожалуйста.