Эликсир любви

Эликсир любви.
 Любопытный, как у кошки жёлтый глаз, смотрел в щёлку. Но сквозь сплошной пар, почти ничего не было видно. Только то, как бабушка хлестала молодую женщину веником и, всё что-то приговаривала.
Но что, Серафима разобрать не могла. Вскоре ей надоело подглядывать, и, она отправилась в огород.

Там вдоль забора были заросли гороха. Сорвав несколько стручков, тут же его полущила и сразу все горошины отправила в рот. Так и стояла, жуя, и мурлыча от удовольствия, пока её кто-то не окликнул.
- Сима, ты где?
- М-м-м, - дожевывая, девочка только мычала, выходя из-за угла бани, где в мокрой одежде стояла бабушка.
- Сима, принеси, пожалуйста, ту бутылочку красивенькую.
- Счас, - прожевав, ответила Серафима.

Высунув язык от усердия, она цепко, маленькими ручками, держа бутылочку, несла её бабушке.
- Бабушка Аня, а зачем ты тётеньку веником лупцевала? Она провинилась? Ба - а - а, - девочка остановилась, глядя на бабушку. Но женщина, не отвечая, вернулась в баню.

 Сима расставила руки в стороны, на её веснушчатом личике было неподдельное выражение недоумения: « И зачем ей эта красивенькая бутылочка? Лучше бы мне дала поиграться». Она так же как бабушка хлопнула себя по ляжкам и проговорила: «Вот и поговори с ней».
… Ей часто снился этот сон. Серафима долго ещё лежала с закрытыми глазами, боясь спугнуть видение. Бабушку, которая её воспитала. Ту баньку, в которой баба Аня «выбивала дурь из девок» и поливала их водой из ковшика с разбавленной жидкостью из бутылочки. Так она отвечала Симе, на её назойливые вопросы. А девочка не понимала что такое «выбивать дурь». И ходила за бабой Нюрой по огороду и разводя руки в стороны, спрашивала: «Бабушка, ну что такое «выбиваю дурь»? Ну, объясни же мне, пожалуйста.

 Сима улыбнулась, вспоминая свои назойливые, как мухи прилипчивые вопросы. Бабушка не отмахивалась от неё, а старалась что-то объяснить. А Серафима пыталась изобразить в лице, что-то подобие понимания. И с умным видом уходила размышлять за баню, где рос необыкновенно вкусный горох. Через некоторое время, она всё забывала и вновь донимала бабушку своими расспросами.

 Потянувшись, женщина встала. По прохладному, полу, не обувая тапочки, прошла на кухню. Поставив чайник, подошла к окошку и открыла форточку. Холодный, морозный воздух, ворвавшись в кухню, освежил лицо. Стая снежинок закружилась и медленно опустилась на стол. Улыбнувшись, она вернулась в комнату. Спальня была крохотная. В ней еле-еле вмещалась односпальная кровать, двустворчатый шифоньер и, небольшая тумбочка, над которой висело зеркало. Наследство от бабушки. Кстати тумбочка, необыкновенной красоты, тоже наследство. Серафима проворно заправляла кровать. Но мысли её опять вернулись к бабушке. Почему-то именно в последнее время, достигнув того же возраста, когда она осталась на руках у бабушки. Сима часто её вспоминала. Сорок пять лет. Ещё совсем молодая женщина и, маленький ребёнок на руках. Ей тогда было около четырёх. Дед Серафимы, да и мать затерялись в водовороте революций. Отца, как она понимала, никогда и не было. Очередной приезд
в деревню, мать Серафимы благополучно разродилась. И не побыв с маленькой дочкой, даже неделю, юная революционерка ушла на фронт. Так и прожили они с бабушкой, которая заменила Симе всех, двадцать пять лет. На свои крохотные, тяжёлым трудом заработанные трудодни, она вырастила и выучила внучку. Никогда Серафима не слышала её жалоб. И умерла она так же тихо, легла спать и, не проснулась. В последний путь её провожало всё село. Многим помогала она и добрым словом и делом.

 Много чему научила баба Аня внучку. Наверное, только благодаря ей, и её колоссальному терпению, по отношению ко всем, и Симе в том числе, она стала врачом. И очень любила свою профессию.
 Слеза не прошено потекла по щеке. Смахнув её, улыбнулась. Вспомнив бабушкины слова:
« Опять сырость разводишь?» – нежно ворчала бабушка, вытирая слёзы, и как всегда целуя Симу в лоб.
 Её слёзы и мысли прервал неожиданно раздавшийся звонок телефона. Она поспешила снять трубку.
- Здравствуйте Константин Иванович. Да, да. Я буду дома. Хорошо, я сейчас всё приготовлю. Жду.

Серафима Владимировна быстро начала вытаскивать из тумбочки, документы, коробки. Сейчас должен приехать столяр. Они вместе работали в больнице. И как-то, когда он ремонтировал стол в её кабинете, разговорились. Серафима Владимировна посетовала  на то, что нечаянно сломала дверцу у тумбочки. На что Константин Иванович предложил её отремонтировать.
 Он был ещё не старый мужчина, хотя пенсионер. Краем уха она слышала, что он бывший военный, моряк. Холост, правда подробностей она не знала. Вполне симпатичный. Вот только шрам на правой скуле, хотя, он не портил его лица. Сима не замечала особого к себе отношения. Он многим оказывал знаки внимания, угощал конфетами, то цветы. Но ловеласом не слыл. Женщинам было приятно его не назойливое ухаживание. После смерти мужа прошло чуть больше года. И Серафима Владимировна старалась не показывать своей заинтересованности. Что ей удавалось с трудом. Жила она одна. Дочь, выйдя замуж, уехала с мужем на Дальний Восток. На великую стройку века. Сима взяла фотографию, что стояла в рамке на тумбочке. Соня улыбалась матери счастливой улыбкой. Дочь была очень похожа на бабушку. Те же ямочки на щеках. Прямой нос, глаза – так же приветливая, добрая улыбка.

 Вдруг что-то, вспомнив Сима, подошла к серванту и, достала ту заветную бутылочку. Набрала полную ванну воды и вылила туда её содержимое, размешивая, и загадочно улыбаясь, начала что-то шептать.
 Когда раздался звонок. Серафима уже принявшая ванну, поспешила открыть дверь. На пороге стоял Константин Иванович. В его левой руке был огромный букет цветов. В правой, сундучок с инструментами.

- Здравствуйте, Серафима Владимировна. Разрешите войти.
Костя, проходите. А он, так и не ушёл в свою холостяцкую квартиру.