Корректор

Мне предложили работу корректором в серьезной еженедельной газете. Приступила к своим обязанностям, документы принесла. В дополнение к моим бумагам еще попросили медицинскую справку, что могу по состоянию здоровья корректором работать. Я с таким раньше не сталкивалась, спросила:
— А какой формы справка должна быть? От какого врача?
— Произвольной, от терапевта.
При этих словах я еле удержала тяжелый вздох. Не знаю как кому, но мне очень «повезло» с участковым терапевтом. Так «повезло», что стараюсь сократить общение с этой женщиной до минимума.
Хочу сразу предупредить — я искренне уважаю медиков, их труд. Не раз они просто спасали меня, действительно с того света вытаскивали. Редки между ними люди случайные, не по призванию в медицину пришедшие, да и те недолго держатся, переходят на более спокойную работу – в кабинеты косметические, аптеки.
Но вот эта моя терапевт… Как бы так выразиться повежливее… Странная она женщина. Пенсионерка, давно бы ей внуков нянчить, а она работает. Да дело и не в возрасте, понимаю, что в больницах, как и в школах, положение с персоналом тяжелое, не могут они терять специалиста, вот и не пускают на пенсию. А может она и сама не хочет. Может, скучно ей дома сидеть.
В общем, так, за десять лет жизни в этом районе, я сталкивалась со своим участковым врачом всего два раза. И мне этого вполне хватило. Обе встречи оставили неизгладимое впечатление. Первый раз лет семь назад. У нас был страшный грипп, стоял январь, крещенские морозы, я перемерзла, добираясь в университет. Шла сессия, мне надо было срочно выздороветь, а народные средства и аспирин уже не помогали. Я с трудом передвигалась по квартире, до больницы дойти было немыслимо, поэтому вызвала врача. Она пришла. Не слушая мои жалобы, сидела, уставившись в потолок. Причем не задумчиво смотрела, а пристально его изучая.
Наконец задала первый и последний вопрос за всю встречу:
— Как часто вы потолки белите?
Пока я пыталась сообразить, в чем связь между гриппом и потолком, она убежденно высказалась:
— Потолки надо белить каждые две недели. Иначе все болезни от этого.
И ушла, оставив меня с кашлем, насморком, больным горлом и температурой.
Через несколько лет я снова вызвала врача в аналогичной ситуации. Опять январь, опять грипп, температура на этот раз еще выше — под сорок и не сбивается. Терапевт тогда к нам шла трое суток. Когда она пришла, я думала, что с ее стороны естественным вопросом был бы: «Больной еще жив?». Но она опять ничего не стала спрашивать. В этот раз внимание врача привлек мой аквариум, тогда он у меня был на сто литров, вообще с детства увлекаюсь разведением рыбок, тритончиков. Терапевт, словно медитируя, пять минут созерцала мой подводный мир.
Потом выдала:
— Аквариум в доме держать нельзя. От этого все болезни.
Конечно, рыбок я после этого не выкинула, а с гриппом сама справилась, выкарабкалась.
У меня возникло ощущение, что моя терапевт — любительница самиздатовских любительских газеток и буклетов на всякие околомедицинские темы. Эдакая «псевдонародная медицина» с «полезными» советами доморощенных экстрасенсов и прочих не слишком образованных людей. Причем врач, видимо, очень впечатлительная натура и поддается новым веяниям, у нее постоянно какая-то идея-фикс, которая время от времени заменяется на новую, завладевающую всем ее сознанием. Даже на профессиональную деятельность мыслей не остается.
Так что и в этот раз я заранее ничего хорошего не ждала. Единственной надеждой у меня было упование на то, что предыдущие наши встречи проходили очень быстро, может и сейчас она не захочет со мной возиться и просто выпишет справку, чтобы я оставила ее в покое и не мешала раздумьям «От чего все болезни». Но я жестоко ошиблась.
Отстояв огромадную очередь за талончиком (опять нововведение, как говорится, «все для блага человека») и, не обнаружив ни одного пациента у двери, я смело вошла в кабинет.
Выпалила с порога:
— У меня нет никаких жалоб, мне просто нужна справка, что я могу работать корректором.
— Раздевайтесь!
— Зачем?
— Я вас послушаю, — она обернулась к медсестре, сидевшей за соседним столом, — Позовите Ивана Александровича.
Я испугалась:
— А его зачем?
— Да это не по вашему поводу, просто вспомнила, спросить хотела.
— Может, мне тогда потом свитер снять? Как-то неудобно…
— Да он уже на голых не реагирует. Ему хоть сотню раздень, поставь, он даже не заметит. Привычка.
У меня-то привычки нет. Но, к моему счастью, вызванный врач за время приема так и не зашел.
Во время пытки ледяным стетоскопом, терапевт монотонно перечисляла (таким странным и тихим голосом, каким обычно говорят, когда негромко и словно для себя бормочут цифры: проверяют слух):
— Кашель не мучает, с утра когда просыпаетесь не кашляете, вообще кашляете иногда, курите, проблемы с мочеиспусканием есть, запоры…
Я, наконец, догадалась, что это вопросы и поспешила ответить хоть на что-то:
— Я кашляю немного, потому что курю, — Извиняющемся тоном добавила, — Давно бросить собираюсь, знаю, что вредная привычка, пока не получается.
Ответная реакция привела меня в состояние ступора. Не мигая, упорно глядя мне в глаза, очень весомо, врач произнесла:
— Курить надо. Курить надо дорогие сигареты.
Она продолжала меня «слушать», а я гадала, как она одновременно может разговаривать сама, да еще и мои ответы воспринимать. Что при беседе можно услышать в легких?
Врача вдруг заинтересовал шрамик на моем животе.
— Что это?
Я удивилась, — неужели она никогда раньше не видела подобного?
— Аппендицит был, с перитонитом, от операции шрам остался.
Врач что-то очень тихо и очень быстро произнесла.
На проблемы со слухом я не жалуюсь, но в этот раз ничего не разобрала.
— Что вы сказали?
Врач повторила, еще быстрее и еще сильнее понизив голос.
Я почувствовала панику. Сейчас подумают, что я глуха на оба уха.
— Извините, повторите еще раз, я не поняла.
Терапевт укоризненно посмотрела на меня и, близко придвинувшись, шепнула мне в лицо:
— В сенат США не берут с плевритом.
Я не сдержалась:
— ЧТО?
— В сенат США не берут с плевритом, — проговорила врач с легким раздражением, мол, какая непонятливая пациентка попалась. Сто раз повторять надо.
Спрашивать, что терапевт имела в виду, я не стала, иначе она сочтет, что у меня ко всему прочему последняя стадия дебилизма. Впрочем, сейчас я была готова и сама в это поверить, мозг как-то странно стал притормаживать. Зависание системы. При чем тут сенат, США, плеврит и я?
Почему-то не разрешив мне одеться, врач вдруг заинтересовалась моими зубами. Тем же монотонным голосом без вопросительных интонаций она выдала новую порцию информации к размышлению:
— Зубы в порядке, следите за зубами, десны не кровоточат, не рыхлые, от еды, при чистке зубов, просто так, чистите ли зубы, чем чистите, откройте рот…
Я открыла. У меня он сам был готов открыться от непрерывного изумления, плавно перетекающего в ступор.
— Знаете, чем надо чистить зубы?
Я была готова ко всему. Сделала вопросительное лицо.
— Зубной пастой…
Я немного удивилась.
— …Специальной…
— ?
— Знаете, где она продается?
— ?
— В аптеках.
Слава Богу, разумные речи!… Я даже попыталась кивком головы поблагодарить за дельный совет.
— Знаете, что надо делать, чтобы не болеть?
Я снова напряглась.
— Гулять каждый день. На улице. Два часа. По земле. Не по асфальту. Босиком.
А зимой? Но спрашивать вслух я не стала.
Она села что-то писать в мою медицинскую карту, вдруг прервалась, взглянула мне в глаза:
— Давайте мы вас привьем от гриппа, у нас сейчас такая вакцина хорошая, бесплатно совсем, давайте? Мы уже всем старикам поставили, никто не смог пожаловаться.
Бедные старики. Не успела я им от души посочувствовать, как следующая фраза меня добила окончательно.
Врач опустила глаза и скорбно сказала:
— Совсем не болеют теперь.
Господи, грех смеяться, но они что, эти старички, скончались, что ли, все скоропостижно от чудо-вакцины?!. Совсем не болеть даже в моем возрасте — невозможно. Если ничего не болит, значит, ты умер.
— Ну что, поставим прививочку?
После такой рекламы…
— А можно подумать?
— Думайте. Так. В общем, справку я вам дать не могу, справки я даю только студентам, школьникам, а взрослым — больничные. Вы же взрослая?
Я почувствовала отчаяние.
— Я взрослая, но я ни на что не жалуюсь, мне просто нужна справка, что я могу работать корректором, что у меня нет противопоказаний, это формальность.
— Я вообще не знаю, что такое корректор, — проворчала она. — И я не имею полномочий отправлять вас на такую опасную работу. Это только заведующая может решить.
— Корректор — это человек, который читает верстку перед тем, как сдавать номер в печать, ищет и исправляет ошибки, — Я поняла, что усугубила ситуацию. Терапевтша ни за что не поймет, что именно я читаю и как я могу читать что-то, если оно еще не напечатано, до печати. Чувствуя себя абсолютной идиоткой, стала растолковывать медленнее, — Я читаю статьи, слова, буквы… Это в газете. Это не опасно.
Было ощущение, что я перенеслась в эпоху средневековья, или в дикое племя где-нибудь в Африке, недавно покончившее с каннибализмом. Я бы не стала рисковать и пытаться сфотографировать врача — можно было ожидать, что она сочтет это за попытку украсть у нее душу.
Мои объяснения насчет букв в газете все же внесли какой-то просвет.
Терапевт пожаловалась:
— Вот недавно мне принесли газету, одна женщина, так там такой мелкий шрифт, я все глаза себе испортила. Ничего теперь не вижу.
Я молча посочувствовала. Говорить что-то я уже не могла.
Терапевт вдруг вспомнила:
— Ну, как, уже надумали привиться от гриппа? Это мы мигом.
Женщина в белом халате за другим столом даже привстала и выжидающе улыбнулась.
Я дико перепугалась:
— Я еще не успела подумать, пожалуйста, дайте мне немного времени!
Медсестра разочарованно села на свое место.
— В общем, так, — вынесла вердикт моя врач. — Сейчас я вам дам направления, вы у меня обследуетесь, кстати, вы когда на флюорографию ходили?
Я честно призналась, что не помню.
Удивительно быстро терапевт пролистнула мою карту и нашла нужную отметку. Такой сметливости я от нее не ожидала.
— В ноябре прошлого года. Так. Уже почти год прошел. Давайте-ка мы вас и на флюорографию пошлем.
Написав бумажку, она задумалась. Подняла глаза к потолку.
— Так, сдадите кровь, завтра с утра принесете мочу, что еще? У гинеколога вы в этом году были?
Я немного расслабилась; считаю, что стоматолог, гинеколог — это те люди, которых должна регулярно посещать каждая женщина, заботящаяся о своем здоровье, и честно ответила:
— Да, в июне, у своего врача. — Я назвала фамилию.
Терапевт надолго задумалась (хотя фамилия моего врача довольно известная, терапевт должна была ее знать):
— Да, я давно ее знаю, хороший специалист…
С этим я была абсолютно согласна.
— Вы точно в июне были?
— Да.
— Я вам верю, вижу, что вы человек честный, да и сама могу хоть сейчас ей позвонить, проверить, но все же вы к ней сходите и принесите мне справку от нее, что она вас знает.
Справку о том, что мы знакомы??? Я уже перестала возмущаться даже мысленно.
— Так, куда же вас еще послать? А, на ЭКГ! У нас там очередь, по талончикам, так что вы забегите на следующей недельке, может мы вам талончик раздобудем пораньше.
Обреченно взяв в руки ворох различных направлений, я спросила:
— И когда мне к вам прийти в следующий раз? Что мне сказать на работе, когда будет справка?
— Ну, как все сдадите, пройдете, нам результаты принесут, или вы сами их заберете, еще на ЭКГ если попадете, после этого ко мне. Я вас отведу к заведующей нашей и уже только она скажет вам, куда надо обращаться за такой справкой.
Как я не рухнула прямо там, не знаю. Наверное, остатки сил и разума мобилизовал вопрос медсестры:
— Ну что, привьемся?
Пятясь к двери, я неубедительно бормотала, что мне еще рано, что вот пройду все эти обследования, вот тогда, не последний же раз видимся, я их еще навещу, всего доброго!
Когда я уныло плелась по лестнице, пытаясь разобраться в расписании приема всех кабинетов, куда дали направления, меня окликнули. Это была моя знакомая, врач, причем превосходный, по призванию, настоящий специалист. Редкий человек, ее боготворят пациенты, я никогда не видела, чтобы она сердилась или была невнимательна.
Я поздоровалась и объяснила свой пасмурный вид, показав кучу бумаг.
— Две недели на это придется потратить, как минимум. Времени и так нет, обидно в очередях больничных его терять.
Врач встревожилась:
— Вы заболели?
— Да нет, мне всего-то справка нужна была, что я могу работать корректором, а тут такие сложности.
— Пойдемте в мой кабинет.
Я не сопротивлялась. Благо, время приема у моей знакомой только что завершилось и перед кабинетом не сидела толпа пациентов, готовых убить меня взглядом за то, что я как «блатная», лезу без очереди.
— Подождите минутку. — Врач села за стол и что-то быстро стала писать. Закончив, поставила печать и подала мне: — Не забудьте еще внизу в окошке вторую печать поставить.
Я, еще не веря, читала бумагу — это была та самая, казавшаяся уже недосягаемой, справка о том, что я могу работать корректором.
— Но вы же не мой участковый терапевт! — Я боялась радоваться, что моя проблема так легко и быстро решилась.
— Ну и что? — удивилась врач. Она улыбнулась, — Неужели моя квалификация ниже?
Я от всей души поблагодарила эту прекрасную женщину и с чистой совестью отправилась на работу.
Я не против обследований, не против больниц, но все же должно быть в разумных пределах! Кстати, когда уже дома я прочитала то, что мне понаписала в карточке терапевт, смеялась чуть не до истерики.
Оказывается, я обратилась за подтверждением того, что могу работать не корректором, а КОЛЛЕКТОРОМ!
Первое значение этого слова, которое пришло в голову — какая-то труба. Да-а-а, дело — труба… Странно, что терапевт не отправила меня обследоваться у психиатра или нарколога. Ведь чтобы вообразить себя трубой, да еще пытаться устроиться на работу по этой специальности, нужна очень сильно поврежденная психика.
Потом я полезла в словари. И вот что выяснила. Это не только труба, галерея, часть генератора, распределяющее учреждение, но и профессия! Правда, коллекторы и корректоры занимаются все же разными делами. Слово коллектор (collector) образовано от средневекового латинского, переводится как собиратель (например, образцов почв, минералов).
Не знаю, что именно, по мнению терапевта, я должна была собирать в газете, но я даже благодарна теперь за эту ошибку — всегда интересно узнавать что-то новое!