Е! -баня

 Подражается Льву Толстому
…Давно это было…
 Так давно, что и не скажешь, было ли все это на самом деле, не приснилось ли?
 Да и вся моя прошлая жизнь - не привиделась ли?
 И все, что я называю своими воспоминаниями - мои ли они?..
* * *
Было это в то далекое время, когда нам, пацанам, стало ясно, что противоположный пол
не совсем противоположный. Что весь этот пол в противоположности своей необычайно притягателен и, поэтому, нам далеко не безразличен. И любая информация, касающаяся отношения полов, жадно впитывалась нами без остатка, насухо.
А навпитывалось немало…
Ходил в то прекрасное (как и все отдаленное, и чем отдаленней, тем прекрасней) время у-порно слух о якобы запрещенном произведении Толстого «Баня». Доводилось даже слышать устные версии этого произведения от юношей, одаренных не только гиперсексуальностью и, разыгравшейся на этом фоне, фантазией, но и даром рассказчика. Лично я этой самой «Бани» не читал (хотя был бы не прочь, особенно тогда), но если пересказчики не врали, то в упомянутом произведении классик описывал откровенные сцены сексуальных развлечений барина со своими крепостными девками в бане.
* * *
После душа Саша села за чтение репортажа из Игнатьевской пещеры.
 «… Ученые установили, что для наших прародителей пещера служила святилищем, в котором отправлялись различные ритуалы.
 В из центральном своде пещеры на высоте около трех метров имеется овальное окно, попасть в которое можно через узкий боковой ход в стене. Древние люди проводили здесь посвящение в мужчины. Достигший определенного возраста юноша должен был пробраться в верхнее окно и спрыгнуть оттуда не получив увечья. Если же он травмировался, то либо изгонялся из племени, либо забивался своими же соплеменниками.
Окно, из которого совершался прыжок, по форме напоминает женские родовые пути, что глубоко символично. Через это окно юноша совершал акт перерождения, входя в него ребенком, а выходя мужчиной.
Когда Вы будете в пещере, обязательно поднимитесь туда. Побудьте там, послушайте многовековую тишину. И тогда Вы наверняка услышите и увидите то, что происходило здесь (возможно, именно с Вами? в одной из прошлых жизней) столетия назад: в мерцающем свете факелов полуодетых сородичей, рокочущих непонятной, но родной для Вас речью. Оживление на лицах мужчин – ведь через несколько мгновений у них появится еще один воин, и будет легче отбивать нападения врагов, еще один охотник, и вы вместе станете добывать больше пищи. Волнение на лицах молодых женщин, ведь кого из них скоро Вы возьмете в жены. Зависть на лицах Ваших младших братьев, ведь больше Вы не будете одним из них. В Вашей жизни кончились игры, и теперь все будет по-настоящему. И охота, и война, и женщины… И все это в одном шаге от Вас. Сердце колотится так, что трясутся холодные стены, и воздуха в этом каменном мешке Вам явно не хватает… Один шаг… в пропасть...»
Тем временем вернулась Наташка.
Долго уговаривать ее не пришлось:
- Слушай, я еду в пещеры. Компания очень интересная, хотя не совсем понятно, кто точно поедет. Но двоих я знаю по Ксюхиной свадьбе – Левку и Марка, классные парни, хоть и лукоеды. Ну и кто-то из их друзей…
- Лукоеды? Это что, новый прикол? – Наташка понизила голос, - Я вот знаю, Люда у нас мечтает о Людо-еде… А эти-то, извращенцы, поди?
- Навряд ли, да они сильно-то не распространялись. Какая-то новая секта, говорят, чтобы туда вступить, нужно есть лук – источник витаминов. Потом, здоровый образ жизни плюс позитивное мышление. Лекцию обещали прочесть «О пользе витаминов и вреде воздержания». Сечешь?
У Наташки загорелись глазки:
- Са-аш, а мне с вами можно? Попроси, чтобы меня тоже взяли! В пещеры… – Наташкин голос стал каким-то странным: мечтательно-похотливым что ли. Вот она медленно облизнула губы, прикрыла глаза и откровенно погладила себя по груди. А потом шагнула к Саше:
- Сашенька!
Секунду Саша выбирала, принять игру или нет. Завтра нудный семинар, надо бы почитать учебник. Но как там говорил их сосед? Перед большой работой нужен большой перекур, что ли?
- Даже не думай меня соблазнять, - в начале фразы голос был строгим, но закончила она просительным шепотом. - Даже если я позволю прикоснуться к себе, это ничего не значит, - Саша села на диван и в Наташку полетел пояс ее махрового халата…
* * *
Саша всегда смеялась, когда говорили о всяких там голубых и розовых. Она никак не могла понять, как это можно девушке любить девушку или, что еще непонятнее – парню парня? Бр-р-р. А у нее с Наташкой? Так ведь это не любовь, просто у Наташки красивая грудь, которую приятно ласкать – чисто из эстетических соображений. А еще у Наташки такой проворный язычок… Язычок Саша комментировать отказывалась, потому что не могла даже себе объяснить, что же с ней происходит, когда Наташкин язычок прикасается к ней. Но, поскольку, после подобных процедур Саша чувствовала себя просто прекрасно, она видела в этом какой-то медицинский аспект, что-то типа лечебного массажа. Ну, кому в голову придет придираться к массажу?.. А?
* * *
-А…а…а!.. - какое-то время в комнате был слышен только этот ритмичный, еле слышный звук, который Саша выдыхала из влажных алых губ.
Потом он перерос в требовательно-умоляющий:
- Да! Да-а!
И, наконец, сначала сдерживаемый, пока хватало сил:
- М-м-м…,- после перерос в неконтролируемый и освобождающий от всех условностей, крик:
- А-а-а!! А-ах!!!
 Так звучала танцующая молодая страсть. В этом танце Саша получала высшее наслаждение, волнами накатывающее из самых глубин ее плоти, и радовалась своему молодому красивому телу.
  Наташка, отдышавшись, стала торговаться:
- Ну что, зайка, теперь-то заслужила я твою протекцию в пещеры?
* * *
Саша постепенно приходила в себя, такое состояние она называла «блаженная истома». Было очевидно, что Наташке делала ЭТО не за протекцию или что-то еще, просто они давно ЭТИМ не занимались, вот и нашелся повод…
Теперь она могла соображать. От Наташки ей нужна была именно такая реакция. Ехать одной в малознакомой большой компании не хотелось. Решение позвать Наташку было скорее интуитивным, чем логическим. Сашина логика говорила, что ничего недопустимого в этом путешествии произойти не может. Парни не были беспредельщиками, Марк работает охранником, а Левка – фотограф. Непьющие, некурящие, простые и прикольные. Пока же получалось, что Наташка нужна для компании, что бы было с кем сходить в туалет, особенно ночью.
Но Сашина интуиция говорила, что едет она в какую-то тьму. В такую жуткую неизвестность, что даже присутствие Наташки, если честно, ничего не изменит. Но тьма эта, во-первых, была желанней всего на свете, а во-вторых, неизбежной. Мысль эта маячила где-то на периферии Сашиного сознания. Она ее еще не осознавала, но уже жила с ней. А Наташка нужна была для поддержания духа, чтобы не струсить в последний момент и сделать нужный шаг. А еще она знала (опять же, не осознавая), что Наташке это тоже нужно. ЭТО. Но что - ЭТО?


* * *
Саша и Наташка были птенцами, которым пришло время взломать скорлупу привычного, но уже тесного мира, и сделать шаг из гнезда в пугающее и манящее Иное.
Им стукнуло по 20 лет, и они были готовы стать женщинами. Хотя формально ими они были, расставшись с девственностью в одно лето, сразу же после школы. А позже в их жизни были еще по паре-тройке полупьяных пересыпов со сверстниками. Но Женщинами они себя не чувствовали, потому что в их жизни не было страсти, безумства, слез… одним словом не было оргазма. Когда они были с мужчинами – не было, а когда друг с другом или сами с собой («не сидеть же сложа руки»), то был. И если в 17 лет полноценный оргазм, из-за которого весь мир сходит с ума, был розовой мечтой (или голубой? С этими, блин, меньшинствами не знаешь как правильно мечтать), то в 20 это, то есть оргазм со страстью, безумством и слезами (восторга), стал неотложной потребностью. И откладывать удовлетворение этой потребности Саша более не собиралась.
* * *
А новые друзья… Эти лукоеды – Лева и Марк. Нет, на Сашин взгляд они не были сексуально озабоченными. Но было в них что-то… Какой-то свет, к которому они шли через все, и который шел от них самих…Когда они танцуют, вместе со всеми, под ту же музыку, но видно, что они как бы переживают в этот момент что-то другое. Когда они едят, вместе со всеми, ту же пищу, но для них она что-то другое. И когда поют, и когда играют во что-то… Они все делают как-то по особенному, со смаком, вкусно… Даже пьют обыкновенный зеленый чай с разными присказками, шутками-прибаутками. И от этого незатейливого (да что там - дурацкого и горького!) напитка умудряются получать неподдельный кайф! Может правда, все дело в луке? Саша понимала, что и секс для них не может быть самоцелью, но рядом с ними (или вместе с ними, но об этом Саша не говорила вслух даже про себя) был шанс уловить тот неуловимо присутствующий и постоянно ускользающий от всех свет?
* * *
- Я поговорю с ними и думаю, они мне не откажут. Так что собирайся.
- Саша! Я люблю тебя!
- Спасибо! Я тоже. Люблю себя.
* * *
Собирались на вокзале «под табло». Такая точка сборки. Для любителей шифронуться: ТС – ПТ. Правильно? Ведь ПТ - ТС. Там уже стояли какие-то подозрительно обыкновенные, в Сашиной голове пронеслось слово «заурядные», юноши и девушки. Народ продолжал подтягиваться. Знакомых – никого. Лева подошел последним, сказал, что Марк подъедет непосредственно в Игнатьевку, но позже, другим видом транспорта. Интересно, каким это? Но Лева сказал, что даже сам Марк еще не знает, каким образом он попадет в Игнатьевку. Саша подозревала, что не одна она не поняла, что он имеет в виду. Но все почему-то стали смеяться. И Саша с Наташкой тоже. Толи над непонятной шуткой, толи просто от предвкушения хорошего путешествия.
 А когда они смеялись, мир вдруг качнулся и стал другим. Ото всюду полилось тепло, Саша неожиданно поняла, какие вокруг нее милые, добрые и красивые лица. Может, они прочитали давеча ее мысли об их заурядности и теперь смеются над ней? Но улыбки были такими открытыми и искренними, что Саша с ужасом поняла, что просто влюбляется. Только не было понятно, в кого именно. Вернее понятно – во всех.
* * *
В электричке все расселись по свободным места, то есть - кто куда. Лева показывал свой альбом, Саше запомнилась одна фотография: вход в пещеру оч-чень напоминающий дамское интимное место. Во всем этом был какой-то скрытый смысл… Она задумалась о чем-то приятно волнующем и в окружении каких-то пожилых садоводов даже не заметила, как уснула. А когда проснулась, народ дружно вываливал из вагона – Усть-Катав. Потом была какая-то Газель, и вот они, наконец, в Игнатьевке. Приют, на воротах крупно: б\о Casper.
* * *
И вот, впервые в жизни (в этой, за прошлые она не могла поручиться) Саша входит в пещеру. Несмотря на долгую дорогу народ держался бодро и весело. Согревающий поток шуток и комплиментов не умолкал и был очень кстати. Оказывается в пещерах круглый год постоянная температура около +5С, и, через несколько минут, стал осязаться легкий озноб.
 Лева как всегда, фотографировал, а Саша помогала ему, освещая дорогу, своды и узкие проходы. И когда они случайно соприкасались, то в эти короткие секунды особенно ярко ощущалось тепло другого тела. Ей казалось, что они не случайно пошли в другую сторону от остальных, наверняка Лева что-то затеял. Но тот фотографировал не переставая. Голоса их друзей затихли, но Саше в этой невероятной тишине стали слышаться стоны страсти, и за каждым поворотом она было готова увидеть ...
 И если бы Лева стал приставать, она непременно дала бы ему отпор. Пусть себе не думает! Но… он так и не оторвался от видоискателя.
* * *
По возвращении Лева сказал, что по «сложившейся традиции знакомство с местами силы следует осуществлять с чистой душой в чистом теле», и пошел топить баню.
 * * *
Есть у Булгакова в его знаменитом романе строчка: «…И повесил трубку, подлец!». Ай-да, Булгаков, ай-да, сукин сын! Ничего не скажешь, хорош - писателище!
* * *
Баня! Ну что же, очень кстати. Между делом устроили перекус с чаепитием. Саша пошла выяснить, кто пойдут первыми, мальчики или девочки? Оказалось, не пойдут, а зайдут раньше девочки, ну, а следом, остальные. Сообщая это, Лева радостно улыбался и подкидывал вверх правую бровь.
Вот оно! - Иное! Началось!
  Саша была спокойна, ведь даже совместное нагое пребывание с голыми мальчиками ни к чему ее не обязывает, и в любую минуту она может выйти из игры. Но ей было любопытно, как будут вести себя остальные девчонки? Она-то знала ответ на вопрос, кто сегодня самая красивая…
 И не только «среди присутствующих тут дам». Признаюсь, читатель, для этого у Саши были все основания. Судите сами - высокая и стройная. Длинные красивые ноги, аппетитная круглая попка, тоненькая талия, идеальная грудь и тонкие ручки с совершенными пальчиками… Голубые глаза, чувственный рот… Да, ей не было равных не только в этой компании…
* * *
По тому как раздевались, как снимали с себя одежду девочки, Саша поняла: нет, они идут не мыться. Мелкой дрожью пробежало волнение по ее телу. А причиной этого волнения было сильное желание быть желанной. Она вошла в игру.
 Когда она вошла, кто-то подкидывал пар в каменку, и Саша оказалось среди белого пушистого облака. Фантастика! Мимо проплывали женские тела, и она обратила внимание почему-то на то, что они по-разному загорели.
В это время в из реальности Той в Эту стали вваливаться мальчики (лет этак 25-30-ти, мальчики…), формируя таким образом новую реальность – Иную.
Природная мужская активность, точнее их дикая самцовость, стала проступать в их поведении одновременно с мелкими каплями пота. Кровь совсем оставила их верхние головы, поэтому шутки и комментарии оказывались б-нально плоскими и просто жалкими:
- О! А это что?!..
- О! Как красиво!
- А у меня таких, гы-гы, нет…
- А как это называется?
- А можно я еще раз потрогаю?..
В ответ слышались смущенные девичьи междометия:
- Ой-ей.
- Хи-хи..
- М-м-…
Пока Саша шла к лавке (внутренний голос подсказал ей, именно там самое удобное место), сзади кто-то, она даже не видела кто, положил ей руку на плечо и опустил через спину до самых ягодиц и дальше вниз… Краска ударила ей в лицо. Было ужасно стыдно, но всего лишь секунду. Просто она внезапно осознала себя обнаженной и доступной. К тому же это было неожиданно, сзади… Ну трусиха, а все туда же! Она рассмеялась, и уже сидя на лавке, осмелела настолько, что расправила плечи и даже развела ноги. Плотность заряженных частиц в облаке возросла до такой степени, что Саша чувствовала их своей нежной розовой кожей. Все чаще в женских голосах проступала призывающая нотка, и все смелее были знаки внимания мальчиков.
* * *
Вот рядом с Сашей на лавку сел Лева. Наконец-то!
Но он даже не заметил ее. Все его внимание было обращено на соседку слева. Кажется, это была Наташка. Коварная! А еще подруга называется! Лева заканчивал начатую фразу, но Наташка потрепала его волосы (на голове) и, притянув к себе, стала целовать. Фраза так и осталась незаконченной.
* * *
Ах! Наташка, Наташка! (Если, конечно, это была ты) Что же ты наделала!
Фраза, которая могла бы стать украшением ораторского искусства, и которую потомки могли бы высекать в граните. Левкины внуки, благодаря ей, представлялись бы не иначе как: «Очень приятно, Левкины внуки. Того самого, который сказал …». Но нет! Ничего он не сказал, а ведь мог бы. И даже начал говорить, но… за многоточием скрыто все сокровище блистательного ума, высший пилотаж его гениальной мысли.
И как теперь прикажете представляться внукам? Ума не приложу..
 * * *
Чья-то неутомимая рука подкидывала парок. Пот стекал с Сашиного тела тонкими ручейками. Со лба стекал и с лица, и с рук, и с шеи на спину и на груди. По грациозной спине на упругие ягодицы и в ложбинку между ними. А с грудей ниже на плоский живот, потом, путаясь в аккуратно подбритых волосках, спускался на лобок, оттуда, вобрав в себя все Сашины ароматы, на лавку и на пол…
Ничего не скажешь, умеют молодые женщины даже потеть соблазнительно. Да…
 * * *
И в этом райском облаке, среди охов, ухов и ахов Саша вдруг оказалась одна. (Как дура, подумала она, сижу тут голая). Нужно было что-то делать – ломать скорлупу, делать первый шаг из гнезда, чтобы, наконец, полететь. А ведь страшно! Жуть!
Сердце бешено заколотилось, она повернулась к Леве и … положила ему руку на бедро. При этом мысленно вся съежилась, приготовившись к любой его реакции. Но реакции не было никакой, даже эрекции почти не было. Отбросив остатки того, что ее мама называла скромностью, Саша (зажмурившись для храбрости) стала пробираться выше, возможно, желая раз и навсегда выяснить, откуда все-таки у Левы растут ноги. И так, путешествуя вслепую, она окончательно за-блуд-илась. А чтобы узнать наверняка, что же это горячее и твердое трепещет в ее ладошке, она решилась даже открыть глаза. Теперь она ждала своей любой реакции, но… ей было приятно. Саша поняла и исполнила его желание. Полученный результат оказался достойным внимания, и Саша окончательно поняла этимологию словосочетания «мужское достоинство». Ей стало очевидно, благодаря кому произошла данная метаморфоза, и решила немного погордиться своим эротическим умением. Саша осязала Левины вибрации и завелась не на шутку.
Левина рука по внутренней стороне ее бедра стала плавно подниматься вверх. Туда, туда, где пойманной птицей трепетало все в ее крохотном обиталище секса.
- М-м-м…, - сладко стонала она.
 * * *
На мгновение Саша охватила всю картину происходящего как бы со стороны. Господи, что же тут происходит? И как она оказалась среди этих обнаженных, ласкающих друг друга тел?...
 * * *
Но уже в следующую секунду она, вслед за своим телом, перетекла в открывшийся океан страсти и наслаждения. Контролировать одержимую желанием плоть не было никаких сил. Оставалось только с покорностью рабыни безропотно и, в то же время с радостью, следовать за ней… И ей безумно нравилось все, что происходило с ее любимым, таким родным, досконально изученным и таким незнакомым, умелым и мудрым телом. Как странно, думала она, ведь меня этому никто не учил… Лева, тем временем, порхал вокруг Сашиного цветка наслаждения, легко касаясь ее розовых лепестков и сбивая все подступающие прозрачные капельки.
* * *
 Выстрелом с Авроры стал выключенный кем-то, очень умным, свет. И начался долгожданный и желанный штурм. Пленных не брали, переговоров не вели, с врагами революции расправлялись на месте, всех инакомыслящих переубеждали проникновенно, после чего вынимательно выслушивали.
* * *
Лева повернулся к Саше. И хотя лампочка висела, но света не давала, а когда лампочку выкрутили – Света дала. (ха-ха!- 2 раза). Сашино любопытство (что там делает Наташка?) заглянуло за Леву и в полумраке сумело разглядеть, как Наташка (или, девушка, похожая на Наташку), откинувшись на лавке, мотала головой из стороны в сторону, а между ее ног кто-то (тело, похожее на мужское) жадно припал к ее источника блаженства. Наташкины бедра било крупной дрожью, и казалось, что ей не хватает воздуха. Одной рукой она мяла свою грудь, другой вцепилась в скамейку. Вот она конвульсивно выгнулась и, наконец, (а не на конец), рухнула обессиленная. Может, Наташка и издавала при этом какие-то, уместные в сложившейся ситуации, звуки. Скорее всего, что так оно и было, но заполнившие помещение стоны и другие характерные возгласы, со всех сторон доносившиеся до Сашиного слуха, невозможно было идентифицировать. Но даже не идентифицированные звуки перевозбудили Сашу, она потекла… выпрямилась, обняла Леву и потянулась к нему губами (ну какая же близость без поцелуя? нет, девочки, так нельзя, это ведь пошло…). И снова она увидела вскинутую бровь и радостный взгляд, который, казалось, говорил: «А готова ли, ты Саша, вкусить со мной сладость запретного плода?..» - «Готова!»,- сказал Сашин жаркий поцелуй.
Кульминацией последнего месяца Сашиной жизни был, безусловно, сегодняшний вечер. Кульминацией которого был, безусловно, совместный поход баню. Кульминация которого наступала, безусловно, сейчас.
Музыка страсти, сотканная из звуков появления и удовлетворения желания, оглушила Сашу. Она растворилась в ней, и весь смысл ее жизни сконцентрировался на желании, чтобы ею овладели.
Она стала прижиматься к Леве, и он, такой твердый и такой нежный, легко скользил по ее взмокшему упругому телу. Уже ничего не разделяло эти два тела, охваченные взаимным стремлением друг в друга. От его со-стоя-ния и ее по-ложе-ния Саше показалось, что потолок, а вслед за ним и земля, и небо перевернулись. Она решила предупредить друзей о грозящей им опасности, но вместо слов из нее вышло только короткое «А-а-а!», при этом все ее прекрасно поняли.
Тогда Саша занялась самым важным делом ее жизни – она стала медитировать (хотя никогда не знала, как это делается). Точкой ее созерцания стало место, где сливались в одно два их тела, где два их мира становились единым. Его Ин (так вот откуда слово – Иное!) и ее Янь (или ее Ин его Янь?). Блин! У этих китайцев всегда все так запутано! Интересно, они сами-то, особенно в подобные минуты, отличают свой иней от других Иней! Ха-ха! Япона мать…
Напряжение росло с каждым толчком. Взрыв был неизбежен, место концентрации внимания разрослось до размеров Вселенной, которую стал наполнять Божественный свет – Свет Любви и Наслаждения. Сашино тело вжалось в лавку, из зажмуренных глаз брызнули слезы, сладостные взрывы с головы до пят, скопились в легких и вырвались в мир: «А-а-а! А-а-о-о-о!!!»…
* * *
Если бы Лева был профессионалом с большой буквы, а не с такой, как написано здесь, то в этот самый момент он вытащил бы …, … правильно, фотоаппарат, и на его выставке народ любовался бы фотографией под названием «Утопающая в наслаждении». Но, увы, Лева, все-таки еще любитель, поэтому не ищите в его альбомах этого шедевра. Но при наличии у вас хоть минимума фантазии, да с моей помощью, вы можете поместить сей волнующий образ в своем воображении и уже там наслаждаться им без ограничения, то есть так, как делаю (точнее, продолжаю) это я:
* * *
…Волны экстаза, сначала мощные и частые, побежали по ее телу, но потом стали ослабевать, и, наконец, затихли совсем…
Не спрашивайте у Саши, сколько это продолжалось. Она не ответит, потому что само Время в это время любовалось Сашей, и все стрелки мира остолбенели потрясенные красотой ее ощущений. А она пришла в свое тело, или как иногда говорят: пришла в себя, когда оказалась в Левиных объятиях все на той же лавке. «Блаженная истома…».
Народ в бане плескался водой и смеялся, то ли от щекотки, то ли от радости. А громче всех смеялись Марк и Диана (их ведь не было, когда же они появились?).
-Выходим! – как-то резко прозвучал Левин голос.
Саша не поняла, куда, зачем? «Пусть лучше думает, что я сплю»,- и закрыла глаза. Лева потрепал ее волосы:
-Саша! Приехали, выходим!
Ну и терминология! Одно слово – лукоед!
Она открыла глаза – народ, повторяя заклинание: «Усть-Катав», дружно вываливался из вагона…
…Возле нее стоял Лева – подняв вверх правую бровь и радостно глядя ей в глаза…