Гений супрематизма. Быль

Кузьма Шимкевич был легендой организации или, как теперь говорят, фирмы.
Трудиться в ней он начал ещё до войны, а демобилизовавшись, вернулся.
Работал Кузьма мастером-маляром.
Начав ещё мальчишкой до революции окрашивать кареты (в то время это считалось высшим классом малярного искусства), он после войны уже обучал рабочих мастерству окраски пианин, роялей, правительственных автомобилей и ещё бог знает чего.
Особое уважение среди маляров Кузьма заслужил после того, как в 1953 году его прямо из дома забрала команда КГБешников во главе с каким-то маршалом, и несколько суток он под бдительной охраной малевал на Мавзолее временную надпись «ЛЕНИН», а ниже ещё одну - «СТАЛИН».
Так эта надпись имитирующая гранит просуществовала некоторое время до тех пор, пока в одну из ночей не установили настоящую гранитную плиту.

Спустя несколько дней после этого, директор, считавший себя большим знатоком живописи, вручая на общем собрании премию Кузьме, хвалил его: «Ну, Кузьма! Ну, Шимкевич! Да вы теперь известнее самого Малевича с его «Чёрным квадратом»! Такое задание выполнили! И вообще, что-то общее у вас с ним есть!»
 
Надо сказать, что и правда, работу Кузьма выполнял всегда замечательно, но при обязательном условии лёгкого подпития. Ежели уровень этого подпития был недостаточен, то и работа валилась из рук. А уж коли этот уровень переходил из лёгкого в средний, работа спорилась, но тогда своё малярное призвание Кузьма подкреплял смачными выражениями.
Теперь, благодаря обидному для Кузьмы сравнению с каким-то Малевичем, к ругательствам добавилось и это: «А видел я энтого Малевича в белых тапочках. Вот пущай он попробует нарисовать ЛЕНИНА со СТАЛИНЫМ. Слабо! Потому как карет он ни в жисть не красил. Да кто ему и доверит мавзолей-то?!»

Однажды директор принёс почитать ему брошюру «Отец супрематизма». Кузьма с трудом пролистал её, но поразился не столько мудрёным и непонятным словам – авангардизм, кубизм, сюрреализм, супрематизм, сколько фотографией картины «Чёрный квадрат» и её совершенно сумасшедшей ценой.
Это, последнее, и впрямь Шимкевича задело и даже ошарашило, и почувствовал он себя глубоко обиженным.
Обиду ещё подогревали свои же работяги – собутыльники, которые после каждой получки подначивали:
«Кузьма, а Кузьма! А правда! Почему это работа какого-то Малевича ценится дороже работы Шимкевича?»
«Да такой квадрат любой занюханный маляр может накрасить. Тоже мне, искусство!», - отбрёхивался он как мог.
Но со временем и эта обида, и Малевич с его «Чёрным квадратом» забылись…

Забылись они до тех пор, когда в Москве открылась выставка авангардистов, на которой демонстрировался и Казимир Малевич. По всему городу были наклеены афиши с изображением «Чёрного квадрата».
В один из воскресных дней вся бригада маляров, хорошо затоваренная четвертинками «Московской» во главе с Кузьмой, отправилась в музей.

Зал, где поместили известную картину, они нашли сразу – там было наиболее многолюдно.
Посетители крутились возле картины, желая что-то увидеть в этом чёрном квадрате вблизи, издалека, справа и слева. Некоторые даже пытались заглянуть куда-то назад, за край, между рамкой и стеной. Кругом слышалось восторженное:
«Какая глубина, как затягивает!»
«Гениально!»
«Удивительно, как точно отображена вся наша жизнь!»
«А мне кажется, что это какой-то дьявольский знак!»
«Обратите внимание на правый верхний угол квадрата, вы увидите там как бы вход в чёрный лабиринт нашей вселенной, а в нижнем левом – как бы выход из него», - вещала авторитетно какая-то старая экскурсоводша, смахивающая на крысу в очках.

Маляры впервые в жизни оказавшиеся в музее, стояли в оцепенении, пытаясь что-то понять в услышанном и силясь разглядеть что-то в самом чёрном квадрате.

Кузьма почувствовал как от напряжения у него начал пухнуть мозг: «Какой лабиринт? Всё как у негра…» Поэтому он скомандовал: «Мужики, пора!»
Они дружно вышли в соседний зал, где, словно экскурсионная группа, стали с интересом разглядывать непонятную картину под названием «Прекрасная женщина», на которой были намалёваны одни разноцветные кружки, треугольники, прямоугольники и овалы, не забывая при этом выпить прямо «из горла» по четвертинке.
Малость полегчало и даже мозги начали вставать на место.
«А баба всё же понятнее чем тот квадрат. Вон те два кружка, кажется, вместо сисек», - соображал кто-то из маляров помоложе. Остальные с понятием уставились на картину, в надежде увидеть прекрасную женщину..
Но, поскольку никто ничего так и не увидел, вернулись обратно к "Чёрному квадрату".

Кузьма с видом знатока начал объяснять своей группе: «Братцы! Гляньте, а колер у энтого квадрата вовсе и не чёрный. Кажись он малость охры добавил и аквамарина, - публика с уважением покосилась на Шимкевича, - Помните, когда я ремонтировал квартиру слепым, и то посветлее сделал. Я тогда белил намешал, что б хоть малость повеселей в комнате было».
Постояли ещё. Народ приходил и уходил. Все любовались на квадрат, чем-то восхищались.
Один псих всё крутился прямо около картины и пытался носом что-то унюхать в нижнем углу квадрата.

«Ну что, проверим женщину!», - Кузьма кивнул в сторону соседнего зала.
Полукругом, супротив «Прекрасной женщины», выпили по второй четвертинке.
Пока тот, что помоложе, складывал пустую тару в какой-то большой глиняный горшок с названием – «АМФОРА, остров Крит. 16 век до н.э.», Кузьма, глядя на картину, авторитетно поправил:
«Нет, братцы, энти два кружка совсем и не сиськи. Это ейная задница!»
Повеселевшие маляры, с ещё большим интересом, разглядывали непонятную бабу.
«Всё, мужики, закончили! Пойдём таперича разбираться с энтим Малевичем!», - скомандовал Кузьма.

«Смотри, Шимкевич! Кажется у этого Малевича с флейцами хреново было, видишь как плохо растушевал. И края не очень ровные. Тоже мне маляр! Ты бы наверняка нарисовал лучше».
Публика прислушалась – видать этот -тоже художник, и по фамилии из тех же, поляков.
«А и то?! Скоко лет я учился малярному ремеслу? Всю жисть. Могу сварганить какую хошь картину! Все с интересом посматривали на Кузьму.

«Мужики!, - вдруг завопил Шимкевич, - Я понЯл! Я всё понЯл! Малевич сварганил ентот квадрат по пьяни. Точно, по пьяни! У него – вишь - квадраты в глазах крутятся, а у меня, как выпью, почему-то всё круги, да круги...
Всё! Решено! Нарисую чёрный круг на светлом фоне.
Вот тады поглядите, как мы повисим тута, рядом – я, Кузьма Шимкевич с «Чёрным кругом» и энтот Казимир Малевич с «Чёрным квадратом!»

Отвернувшаяся от картины публика, окружила Кузьму и понимающе, с уважением слушала, стараясь не пропустить что-то самое главное, сказанное знатоком живописи…
Занюханый псих, протиснувшись сквозь толпу, протянул каталог и попросил у него автограф.
Кузьма размашисто, через всю страницу расписался, а затем скомандовал: «Мужики, пошли отседова!», и, подхваченный под руки малярами, пошатываясь, пошёл на выход.
Притихшая толпа расступилась, провожая почтительными взглядами знаменитость…
               
                *****

Послесловие. В связи с тем, что государственная тайна с этой истории за давностью лет наконец снята, сообщаю, что упомянутая мной знаменитость (конечно под другой фамилией), и все события, описанные в рассказе, действительно имели место быть...

Не могу не отметить замечательный отзыв читателя, А. Голенко:

Он битый час у полотна
стоял в оцепенении.
То так посмотрит, то вот так
В сплошном недоумении.

На глаз прикидывал маляр,
Забыв с собой угольник.
На вид как будто-бы квадрат,
А всё ж - круглоугольник.

Не отходил от полотна
Маляр Кузьма Шимкевич.
Что засекретил в полотне
Авангардист Малевич?