Кассета

Нам прошлое не суждено вернуть
А в будущее все мы опоздали
И не взглянуть в неведомые дали
Нам с тех вершин, с которых мы ушли
И с тех вершин, которых мы не взяли...

Кассета была странной.
Точнее не сама кассета, а ее оформление: цветные полосы, меняющие оттенок при малейшей смене освещения. И главное-надпись. Какой-то замысловатый узор из ромбиков, треугольников и полуокружностей. Он, почему-то, сразу решил, что это надпись. Хотя если бы его спросили на чем основана эта убежденность, он ни за чтобы не ответил - он сам не знал на чем. Но был абсолютно уверен, что это что-то означает.

Он нашел ее одиноко лежащей на краю тротуара. Он уже занес ногу, что бы пнуть ее, но что-то его остановило и он, нагнувшись, вынул кассету из лужи, хотя никогда и ничего не подбирал на улице. С кассеты капала грязь. Он полез в сумку и, освободив от бутерброда кулек, аккуратно вложил в него кассету.Днем заниматься кассетой у него не было времени, он лишь вытер ее, истратив на это пол тетради. Вечером, придя домой, он счистил уже подсохшую грязь, раскрутил кассету и подсушил пленку, оставив ее открытой на пару часов возле батареи. И лишь после этого он решился вставить незнакомку в магнитофон. Колонки работали плохо, да и беспокоить окружающих содержимым неизвестной кассеты не хотелось. Поэтому он надел наушники, отключил колонки и, устроившись в кресле, нажал "ПУСК" на стареньком магнитофоне.

Тихо прошелестел роккорд и потекла легкая музыка. Он прикрыл глаза, расслабляясь. Сквозь неплотно прикрытые веки пробивалась узенькая полоска света от настольной лампы. Он хотел, было встать и выключить ее, но затем передумал. Музыка постепенно обволакивала. Он почувствовал, что входит внутрь зовущей мелодии. Она звала, манила, он поддался, сделал мысленно шаг, и вдруг почувствовал, что воспринимает музыку не только ушами, но и всем телом. Он почувствовал, как растворяется в ней. Она обступила со всех сторон, она стала входить в него.

Свет от лампы стал нестерпимым. И он раскрыл глаза. Это была не лампа. В глаза бил свет незнакомой звезды. Он ощутил себя висящим ни на чем в черном пространстве. Взгляду, привыкшему к ограничениям, не на чем было задержаться. Его ничего не стесняло. Возникло ни с чем несравнимое чувство огромного, необъятного пространства. Он висел, или падал?, в Бесконечности. Именно сейчас БЕСКОНЕЧНОСТЬ перестала быть для него абстракцией. И он почувствовал себя совершенно одиноким. Он был один, абсолютно один. ОН и приближающаяся ЗВЕЗДА, и еще МУЗЫКА, которая ежесекундно разбирала его на атомы и собирала вновь. Музыка, проникающая в самое сердце, в самые глубины. Лишь ОН и МУЗЫКА и БЕСКОНЕЧНОСТЬ. Музыка звала и он, приближаясь к звезде, почувствовал, что его ждет что-то, и что он не будет теперь таким одиноким. Он увидел ДВЕРЬ и ощутил, что за ней есть КТО-ТО. Его звали. Его ждали. Оставался один шаг. Он протянул руку и ...

Кажется, он потерял сознание. Когда же он очнулся, оказалось что он лежит в своей кровати и уже утро. Он вскочил и побежал к магнитофону. Кассеты в нем не было. Он бросился к коробке с фонограммами и вывернул ее на пол. Кассеты там не было. Он выкинул все с книжной полки. Кассеты там не было. Он кинулся в родительскую. Вопрос о кассете несколько смутил мать. И лишь когда он уже почти впал в истерику, она призналась что, увидев его, как ей показалось, спящим в кресле она выключила магнитофон. И кассета, ну, в общем, совершенно случайно, выпала из рук на пол и разбилась. И она потихоньку, ну чтоб его не расстраивать, выбросила ее в мусор. Но сегодня она купит ему новую, даже две. - Мусор? Мусор она вынесла в бак возле дома. И вообще она не понимает, почему столько проблем из-за какой-то старой кассеты. Не слушая дальше ее рассуждений о ТРЕХ новых кассетах, вместо одной старой и возможностях записать на них, ну все что угодно, он, в чем было, рванул на улицу. Лифт был занят. Он побежал по ступенькам вниз. В окошко одного из пролетов он увидел подъезжающий мусоровоз. Он побежал так, как не бегал никогда в жизни - теряя тапочки, спотыкаясь и падая. Когда он выскочил из подъезда - босой, в пижаме с оторванным карманом, с разбитой губой, мусоровоз уже выезжал на трассу. Он понял, что его не догнать.

Чувство непоправимо свершившейся беды захлестнуло его. Он стоял и смотрел вслед уходящей машине. А в ушах все звучала музыка, которая все звала и звала куда-то...