Путешествие за знанием о мистической природе Луны

Здравствуй, Марин!
 Очень был рад, получить твое письмо. Особое спасибо за присланные результаты анализа новых групп.Очень и очень любопытно! О своих мыслях по этому поводу напишу позже, поскольку следует еще немного подумать. А пока, поскольку ты спрашивал, я решил написать тебе свои соображения по поводу путешествий магов, на основе того опыта, что у меня уже сложился. Видишь ли, иногда некое знание невозможно получить в одиночку. Я не знаю - почему, но ты, я надеюсь, не станешь меня мучить как Гервиг. Могу лишь сказать, что иногда бывает нужно два или даже несколько путешествующих. Один при этом становится своего рода "опорой". Он не видит ничего конкретного, в то время как второй, используя силу своей "опоры" иногда может "дотянуться" до чего-то очень важного. Вспомнить хотя бы ту странную историю с Катариной, или того пуще - историю с Иваном! Ты ничего не написал тогда об этом, но ведь без поддержки тебе врядли бы удалось углубиться так далеко? Впрочем, я прекрасно понимаю, что у литературы свои законы, и расписывать в рамках небольшого рассказа еще и особенности тылового участия, было бы действительно неинтересно.
 Кстати, ты помнишь такую странную девушку по имени Инга? Ты еще сказал, помнится, что в этом имени горят костры викингов? Да, так вот, мы с ней пытались как-то было понять некоторые стороны природы Луны и потому несколько раз путешествовали вместе. Знание о Луне получил только я, а она получила что-то совсем другое, после чего замкнулась и впала в задумчивость. Я был тогда с ней очень дружен , и она рассказала по-секрету, будто бы получила некий новый смысл жизни, что знает где находится Беловодье и будущим летом непременно отправится туда. Случилось это в 87 году. И действительно, летом 88-го она ушла, и больше ее никто никогда не видел. А в 90-м - кажется весной - получаю от нее письмо, изрядно потертое и со множеством дивных штемпелей (ничего не могу поделать с этой своей страстью). Писала, чтобы не волновались, что до Беловодья покамест не дошла, но живет хорошо, что вышла замуж и вполне счастлива. Веришь ли, но только в одном штемпеле я смог тогда распознать реальный, хотя и полузабытый Богом, брошенный на край света алтайский поселок. А теперь вот, я и не знаю - кто для кого послужил опорой и чьи знания оказались ценнее... Был ли случай с Ингой связан с опасностью, затмением, или же она действительно получила от мира большой подарок - кто знает, кто знает...
 Теперь, расскажу немного о том, что касается моего тогдашнего путешествия, связанного с поисками знания о природе Луны. Иногда, знание не дается целиком и сразу. Бывает, что за ним нужно пускаться в путешествия не раз и не два, уточняя что-то или вновь и вновь обращаясь к неясным местам. Так случилось и в этот раз. Первым моим проводником была презабавная старуха. Она была совершенно непропорциональная, с огромным подбородком и бешенно работающими локтями, и походила более всего на старый поломанный зонтик из которого в разные стороны торчали спицы. Она смотрела очень неприветливо и, наверное, как все старухи, была сварлива. После втягивания, я оказался посреди черной пустыни, сплошь усыпанной оплавленной стекловидной породой. Моя мрачноватая проводница молча развернулась, и уже через плечо бросила: " Ну, чего стоишь! Пошли, раз позвал!" И тотчас она быстро зашагала, хрустя черной поблескивающей щебенкой. Шли мы недолго, миновали несколько горных изгибов и, наконец, взошли на довольно обширный "купол" - нечто вроде плоской поляны со слегка изогнутыми книзу краями, и окаймленной отроконечными пиками гор. Посреди купола стояло странное сооружение, похоже, созданное из цельного кристалла. Параллелепипед, полый внутри и с эллиптическими проемами на каждой грани. Сам кристалл был желто-зеленый, но все-таки больше желтый, полупрозрачный и немного светящийся изнутри. От сооружения в разные стороны расходились черные с резкими поворотами и острыми краями трещины или даже можно сказать - ущелья. Сколько их было сказать трудно, но - не менее пяти. Старуха ткнула костлявым пальцем в сторону сооружения и сказала: " Ну что? Понял?"
 - Что- понял? - спросил я.
 - Как что? Вот тебе твоя Луна!
 - Ничерта я не понял! Рассказывай давай! И про ущелья тоже.- Я почувствовал тогда, что все это единый комплекс и без тщательного разъяснения мне тут не понять ничего. А есои не держаться нагло, то добиться ничего будет нельзя.
 Старуха будто бы схватила меня, провела вокруг сооружения, а потом мы стали опускаться в какое-то из ущелий. Было очень жарко и тяжело дышать. Мы опускались все глубже и глубже, пока наконец не достигли дна. Собственно, это нельзя было назвать дном, ибо под нами была колышащаяся зловонная жидкость более всего напоминавшая расплавленный пластилин.
 - Что это?- спросил я.
 - И это тоже Луна ,- ответила старуха и стала подниматься все выше и выше.
 Я едва за ней поспевал. Вскоре мы выбрались наружу и дышать стало значительно легче.
 - Вот и все,- сказала старуха.
 - Как это все! Я ничего не понял!
 - Потом поймешь, - сказала она резко, но без злорадства. И затем удалилась.
 Я вышел довольно быстро и потом долго сидел огорошенный посреди своей комнаты. Лишь немного погодя, я понял, что существуют знания, которые мир почему-то не может дать в один прием. Сперва это знание демонстрирует предвестник, коим и явилась та старуха, а затем появляется собственно - проводник. Я тогда очень загорелся понять все до конца, и на следующий день вновь ушел в странствие. И получилось так, что я вдруг сразу почувствовал, будто качусь или съезжаю с какой-то очень крутой горы (редкий случай для начала путешествия). Я чувствовал боль от ударов и ссадин, но при этом ни на секунду втягивание не прекращалось! Прошло какое-то время, и я скатился к подножию, чертыхаясь и постанывая. Сосвсем рядом от того места, где я упал сидел довольно большой пес - спокойный и дружелюбный. Он подошел ко мне и стал лизать мои царапины, которые тотчас перестали болеть.
 - Как тебя звать?- спросил я, понемногу приходя в себя.
 - Герберт, - ответил он.
 - Ты мой проводник? - спросил я, сам понимая весь идиотизм вопроса.
 - Да, - ответил он спокойно. - Пойдем...
 Мне кажется, что шли мы дольше, чем со старухой, хотя, сам понимаешь... Он мне все время что-то говорил, и я помню, что это было нечто очень важное и приятное, но совершенно не помню что именно. Так мы дошли до того странного соружения из желто-зеленого кристалла. Герберт сел и сразу же стал говорить:
 - Вот это сооружение, - он махнул мордой в сторону желто-зеленого кристалла, - это та система представлений, желаний, страхов, предпочтений, сипатий и антипатий о которых мы можем рассказать хотя бы кому-то, хотя бы самому себе. Здесь сосредоточено все наше явное отношение к миру, к различным процессам, людям, отношениям и тому подобное. Здесь все наши представления, мораль и вообще все то, что можно отнести к коммуникации с миром.
 Каналы же - это место, куда "сливается" все то, о чем мы рассказать не можем. Сюда отнесем всякое, на что общество, религия да и сама личность накладывает безусловный запрет. Например, некто - скрытый гомосексуалист. Он отгорожен от этой истины бронированной стеной и, замечая за собой "странные" желания, находит тотчас некие защитные объяснения. А куда же деваются его "странные" желания, где хранятся? Исчезают? Отнюдь. Они-то как раз и сливаются в эти каналы и могут лежать там вечно, время от времени, впрочем, давая о себе знать в виде причудливых ночных кошмаров, странностей поведения и прочих аномалий. То же самое может быть например со скрытой агрессией, детскими обидами, неприятием общества и тому подобным. Все, в чем человек боится себе признаться - сливается и хранится в каналах.
 - Но ведь в таком случае, каналы могут переполняться!
 - Верно. И тогда происходит то, что называется психическим срывом, помешательством, истерией и тому подобное. Человека захлестывает собственный "мусор", который он периодически путает с реальностью, желаемое заменяет действительное, маниакальность заменяет личность. "Что же делать?"- спросишь ты. Ответ напрашивается сам собой. Следует проговаривать свои желания, страхи, амбиции, все то, о чем говорить не хотелось бы.
 - Возможно, именно для этого и существует исповедь?
 - Отчасти да. Но заметь, что в современном мире люди как правило недоверчивы друг к другу. И потому на исповеди человек - я уверен - не говорит всей правды. А потому какая-то скрытая часть его личности неизбежно сливается в каналы и возможно, когда-нибудь, переполнит их.
 - Выходит из этой ситуации нет выхода?
 - Почему? Выход есть всегда. Почему рассказывать обязательно людям? Ты, например, можешь что-то рассказать мне. Ты можешь уйти в лес, где тебя никто не увидит и рассказать все деревьям, траве, ветру. Хорошо бы, что бы ты убедился, почувствовал, что они тебя понимают. И тогда рассказанное не уйдет в каналы, а займет свое место в верхнем здании из желто-зеленого кристала. Какую он примет в конце-концов форму - никто знает. Но я все же думаю что осознание своих особенностей значительно лучше, чем блуждание под гнетом скрытых вожделений, которые трансформируются порой в самые неожиданные формы.
 Помнится, я тогда ощутил неимоверную признательность этому существу. Я обнял его за шею и сказал:
 - Герберт, будь почаще моим проводником. Мне сейчас все так ясно и понятно. И вообще с тобой очень очень приятно.
 - Спасибо, - сказал он. - Мне тоже приятно. И я бы с удовольствием, но сам понимаешь...
 С тем мы и расстались. Герберт встал и не оглядываясь, затрусил куда-то по дороге, уходящей прочь от странного желто-зеленого параллелепипеда. И больше я его никогда не встречал.
 Пиши мне почаще. С твоими письмами приходит вдохновение.
 Твой Святослав.

 Киев. 10.11.1993