Лиза и Бинго в кафе

- «Вы знаете, я вспомнила, это действительно был спаниель! – воскликнула Лиза. – Ирландский водяной спаниель, если быть точной. Удивительно умный пёс, добрый, понятливый, ласковый...эх, что и говорить, как подумаю про него, грустно становится. А сколько он всего пережил! Не всякий человек вынесет, а тут – собака. И в огне горел, и с третьего этажа падал, а всё таким же жизнерадостным оставался. Да и сама цирковая дрессировка, это же настоящий ужас, что они с ним вытворяли! Отец мне иногда рассказывал...»

Молчание. Тикают часы на стене, отсчитывая отпущенное персонажам время. С улицы доносятся птичьи перебранки и визг тормозов. Пока Лиза переводит дух, давайте-ка хорошенько её рассмотрим: у Лизы вьющиеся тёмные, до плеч, волосы, выразительные зелёные глаза миндалевидной формы и ямочки на щеках. Остальные черты её лица ничем не примечательны и, играя роль статистов на этой своеобразной сцене, не заслуживают упоминания. Лизе тридцать с небольшим лет, но, миниатюрная и подвижная, она выглядит значительно моложе своего собеседника. Впрочем, внешность последнего не вызывает никакого желания её комментировать, отметим только, что он изрядно смахивает на ковбоя из известной рекламы сигарет.

- «Как, я разве не говорила, что Бинго выступал в цирке? Да, около двух лет, и у них с папой даже был свой номер, минут на десять. Они изображали охоту, с выслеживанием дичи и её поимкой. В конце номера Бинго приносил отцу якобы свежепойманную птицу и садился с чувством выполненного долга. Публика была в восторге. А ещё он считать умел, до четырёх! Кубики считал, яблоки, другие предметы. Показываешь ему, бывало, три яблока, спрашиваешь: »Бинго, сколько?», и он сразу «гав! гав! гав!». Потом убираешь одно: «Бинго, а сейчас?» - в ответ «Гав! Гав!». На редкость умный и весёлый был. Если в семье у кого плохое настроение, подходил, в глаза преданно так заглядывал, развеселить пытался своими трюками – то на задних лапах походит, то по полу кататься начнёт. Гости когда приходили, всегда просили, чтобы он что-нибудь эдакое показал.»

Лиза говорит негромко, чуть растягивая слова. Слушать её приятный голос - одно удовольствие. Рассказывая о чём-то, она словно рисует в воображении слушателя, создаёт один образ за другим, наполняет пространство между ними некой живительной субстанцией и приводит всё в движение. Как у неё это выходит, она и сама не в состоянии объяснить.

- «Во время прогулки отец никогда на него ошейник не надевал, не хотел обижать. Так он и бегал, без поводка и ошейника. Однажды даже человека спас! Отец на лавочку присел, книжку почитать,а Бинго где-то рядом резвился. Вдруг слышит отец – шум, крики какие-то, лай, грохот, бежит скорей туда, и видит, что Бинго на дороге лежит, в крови, рядом с ним человек какой-то взъерошенный сидит, а вокруг толпа собирается. Оказалось, человек этот дорогу переходил, и его чуть машиной не сбило, но Бинго вовремя подскочил, с дороги его вытолкнул, а сам не успел уже отбежать, машина его зацепила. Водитель, конечно, сразу с места происшествия уехал, так потом и не нашли.»

Снова молчание. Тик-так, тик-так, тик-так... Собеседник Лизы украдкой бросает взгляд на часы. Ничего, ему недолго осталось ждать.

- «Когда это случилось, ему было лет семь. Внезапно пропал голос, дыхание стало прерывистым, движения – резкими. Точного времени никто не заметил, просто однажды я вязала свитер и, показывая на два клубка шерсти, спросила по обыкновению «Бинго, сколько?», а он, глядя мне в глаза, попытался залаять, но вместо этого смог только захрипеть. С того дня ему становилось всё хуже и хуже. Врачи так и не поняли, что с ним и ничем не могли помочь. Предлагали усыпить. Я, разумеется, отказалась. Через пару месяцев он перестал принимать пищу. Сколько его ни уговаривала, он только смотрел на меня своими умными глазами и молчал. На четвёртый день Бинго умер.»

Лиза замолкает и прикрывает рукой глаза. Мужчина внимательно смотрит на неё, потом на часы и говорит: «Пойдём. Уже поздно».