Она - в мире причудливых грез

1.Утро

С утра в моей голове намного больше мыслей, чем в полночь. Отныне остроугольные островки злобных воспоминаний, будут беспрестанно мельтешить в калейдоскопе моего раздвоенного сознания. Спустя некоторое время хаос плавно и не спеша осядет в подкорке моего мозга. Оттуда его уже не вытащить, не откопать, не выцарапать никакими силами. Хаос - станет моим деловым партнером, моей невидимой голограммой. В самый разгар моих философичных размышлений произошло нечто, выходящее за рамки нашего человеческого восприятия.
Об этом я и хотела бы вам рассказать. С высоты птичьего полета я, беспомощно раненная и обессиленная бытом, оказалась в турбулентном потоке неземного наслаждения. В тот момент, когда мощной волной с потолка меня обволокла листва цветущей сакуры, я поняла, что акт соития неизбежен. Сакура оказалась безупречным мастером хиллинга. Путем замысловатых и не понятных мне манипуляций ветви сакуры неожиданно проскользнули в мою пуповину.

В тот момент я ощутила всем телом, как сакура вливает в мою пуповину под мощным напором живительную влагу. Я почувствовала, как распрямляются все морщины и складки моего "бальзаковского" тела. От напора несколько фосфоресцирующих зеленых капель сакуры застряли в моих ресницах. В этот момент надо мной неизвестно откуда появились гигантские бабочки-альбиносы. Созерцая завораживающую картину соития сакуры с моим телом, бабочки затряслись в глубоком трансе. Занавес. Аплодисменты ангелов. Ухмылки демонов.

Сегодня в комнате у меня побывала весна. Однако цикл природы несокрушим. Завтра ко мне вновь попросится на ночлег сонливая и заплаканная цыганка осень..

2.День

В прохладной тишине комнаты, не торопясь, со знанием дела, стареющий бармен переливал из бокала в бокал, мой рефлектирующий мозг. Каждое прикосновение, каждый жест и даже скрип скользящего по простыне мизинца детонировали во мне сатанинской болью. Все грубо, жестоко и донельзя пронзительно, как распятые на раме ожиданий нервы. Вокруг, словно струны бас-гитары лопается от зашкаливающих децибелов мое осточертевшее Бытие. Мыслей, моих мыслей, огромное количество. Мыслей, как миллиардов клеток, безумно много!

Их так много в своей разноликой массе, что каждую теперь придется отфильтровывать и разжижать моему многокамерному сердцу. В каждой клетке моего тела идет блицтурнир. Турнир идеологически чист. Он приправлен щедрой порцией соцсоревнования. Мысли, забывая о существовании оппонентов, играют сами против себя, загоняя меня в тупик. При этом из тупика души, из цугцванга, в который я загнала себя, доносится мой стонущий голос: "А над кем, ты, черт возьми, пытаешься одержать победу?!" Мои мысли хаотичны и надуманны. Они - пули судьбы в барабане дико вращающегося времени, но, кажется, во мне еще теплится жизнь.

Признаки жизни угадываются лишь в левом, слегка расширенном зрачке моего глаза, над прозрачностью которого эгоизм выпячивает растопыренные грани ресниц. Закрываю глаза. Дрожу. Боюсь, что лучи солнца налетят на меня стаей голодной саранчи. Страшно задеть либидо, такой агрессивной, взаимозаменимой и самогенерирующей стаи сознания. Открываю глаза и с ужасом понимаю, что то, чего я так всю жизнь боялась, сейчас со мной, в моей постели, в моем доме происходит! Мой пронзительный, срывающийся на хрип крик с трудом перекрывает жужжанье пронесшегося на расстоянии метра от меня зелено-мглистого сонма саранчи. Особенно поражает влюбленная парочка тинэйджеров, отбившаяся от плотно пролетающей травоядной эскадрильи. Парочка нашла не самое подходящее время для интима.

Влюбленные "братья меньшие" решили скрепить узы Гименея, в виде случки на холмике моего эрогированного и нервно пульсирующего соска. Минутой позже вышколенный самец, окончив "труды земные", свернул из опавшего на мою кровать листа сакуры небольшую чехорку. Закончив курить, он весьма небрежно выбросил еще не догоревший окурок в потолок. Разлетевшиеся от окурка искры воспламенили, словно бикфордов шнур, потолок комнаты спорадично устеленный сакурой. Я была близка к оргазму, схожему по своему накалу к последним минутам жизни Жанны д’Арк и Зои Космодемьянской. К счастью, нигде поблизости от меня не было папарацци или экстремала-стрингера.

А жаль! Высоко и артистично вскинутые мной в прощальном танце руки - прекрасная возможность для эпатажно-сенсационного фотоснимка женщины, окончательно сошедшей с ума, в окружении гигантских бабочек-альбиносов, воспламенившейся сакуры и амбициозно настроенной молодой пары саранчи на соске моей возбужденной груди..

3. Ночь

Ночь. По всей видимости, я жива. Быть может, то, что произошло со мной вчера, было безумным сном? Быть может, я балансировала между сном и явью? Время покажет. Бог не любит перестановок в квартирах. Выставка жизни была всегда прерогативой Бога, а его эксклюзивный дизайн простирается далеко за пределами Млечного Пути. Интерьер Бога - его разбросанные россыпи звезд и газовой пыли. Одушевленные и неодушевленные субстанции Вселенной, как правило, всегда возвращаются к их законному "Владельцу".

У меня же в комнате новый танец, новая молодая поросль саранчи, теперь уже застревающая в непричесанных волосах жизни, новые припудренные мейк-апом воспоминания, свежие саженцы молодой, флиртующей со мной сакуры и широкоплечая надежда, в которую я уткнусь заплаканным лицом в час надвигающейся разлуки...