Не стучи!

               
Не стучи!

                (не стучите, пожалуйста…)

В то тяжелое, зимнее после перестроечное время, когда всё кругом совсем развалилось, когда инфляция росла снежным комом и было много разных жизненных неудобств, председатель колхоза «Заря коммунизма» с водителем, грустно, уныло и угнетённо тряслись в район на убитом «Уазике». По дороге они любовались через запотевшее ветровое стекло красивыми пейзажами, которыми были простиравшиеся леса и поля, и покосившиеся деревенские избы под покровом снега.  (перестройка, это последствие революции).

По пути шофёр и председатель оставались наедине со своими мыслями, они оба ждали весну, а пока, реки подо льдом ещё крепко спали.

Председатель был в глубокой кручине, он сожалел о том, что год назад связался на свою голову со «спонсорской» помощью и сдуру взял годовой кредит на подъём в дрыбадан развалившегося колхоза, которые отдавать ему было нечем, и что говорить теперь «спонсорам» и как выкручиваться, он толком не знал. А спонсоры были ребята «крутые», с  бандитскими замашками, и председатель, несмотря  на сильный мороз и ощутимую прохладу в машине всё время потел, но как-то странно и неравномерно. Пот у него выступал то на лысине, то на спине, то на других частях тела, время от времени прошибая его в судорожную лихоманку, хотя председатель не был с похмелья. Он упрямо молчал, уставившись в одну точку, погрузившись в тяжелые думки и размышления, притом, испытывая огромное желание поскорей прокрутить этот день вперёд, чтобы он быстрее закончился.
Его водитель Силантий был человеком недалёкого ума и всегда придерживался мысли, что жить надо сейчас, а что там будет потом – кто его знает. Он думал о том, что вечером  надо бы истопить баньку по белому, а после и самогоночки  не грех  хватануть, да ещё в хлеву со свиньями  разобраться, а то баба уже который день орёт, что они все по уши в дерьме, и скоро совсем в нём утонут и захлебнутся.

Так они ехали-ехали, и, наконец-то - приехали. Председатель пошел в «офис» к коммерческим спонсорам, что представлял собой одну из комнат в старом деревянном клубе, напоследок бросив водителю, что будет не скоро, и чтобы тот никуда не ушивался, нервно клацнув разболтанной дверцей машины.
Силантий же глубоко зевнув, терпеливо принялся ждать председателя. Время для него медленно потянулось, сначала он немного поковырялся в носу, потом вышел и стал кружить у машины, зачем-то пиная колёса. Мороз крепчал, и водитель решил зайти погреться в здание районного клуба, что представляло собой когда-то старую, но при советской власти перестроенную деревянную церковь. Дверь в клубе была разбита и тепло от топившейся печки совсем не держала. Силантий со скрипом открыл разбитую дверь, в темноте присмотрелся… В углу длинного коридора валялись портреты бывших вождей ещё до перестроечного периода, разные призывные плакаты: – «Дадим! Выполним! Претворим! Перевыполним!» - помпезно пестрело на кумачовых полотнищах.
- Уж быстрее бы председатель дела там закончил - лениво зевнул Силантий, и пошел дальше по коридору, разглядывая  старые плакаты, что были на стенах, на тему борьбы с огнём, вреде алкоголя, и чтобы никто не болтал лишнего, а то окажется для шпиона находкой. В противоположной стороне от Силантия бабка уборщица приговаривая, громыхая старым ведром:
- Используют храм божий нецелевым назначением - анчихристы,  тут добра  никому не будет, да ещё танцы эти дьявольские прямо издесь затеяли, не музыка, а дьяволиада какая-то,  всё воють и оруть, словно коты по весне, потом перепьются, стоят на месте и дёргаются как припадочныя. Ну, разве так танцуют? И девки в таких коротких юбках приходють, что прямо хоть, тьфу! Стыд и срам божий…! Не приведёть всё это к добру, ох и не приведёть, и добром оное дело не кончится, господь тому будет судья и свидеятель… - зло громыхала ведром бабка уборщица.

Водитель тихо побрёл по коридору, потом остановился у приоткрытой двери "офиса", где стал невольным свидетелем тяжелой и напряженной работы угрюмого председателя.
Может быть, тот человек, «спонсор», в какой-то степени был прав, когда вкладывал  деньги в сельское хозяйство. Может быть, им  двигали в то время  истинно патриотические чувства, и он вполне мог сейчас получить с прибылью свои деньги обратно, и все были  довольны, и спонсор, и колхоз и председатель. Но должной культуры и дисциплины в колхозе «Заря Коммунизма», да ещё многих факторов в то время ещё не было, поэтому всё было именно так, как и происходило…
- Где «бабки», кретин?! - раздалось грозно из «офиса» в адрес председателя, - мы их сейчас на тебя все повесим, и будут они висеть на тебе ломовым хомутом, недопиток! - надрывался голос главного  «спонсора» из-за приоткрытой двери.
- Да вот, погода, не урожай, и ещё яровые… - беспомощно разводил председатель руками, - да всё так не вовремя, ещё подсос (сорняк) тогда вовремя не убрали… - как мог, уходил председатель от ребром поставленного вопроса.
- Чо за подсос-то!? Чо за подсос…!? Ты давай, базар-то фильтруй! Хапнул «бабули», и крутишь «динамо»! Всё у тебя не так, всё ни слава Богу! Подсос они вовремя, видишь ли, не убрали…!?
- Да мы не коноплю тут выращиваем, у нас такого «отбоя бабок-то» нет - как мог, отмахивался председатель от возврата кредита.

- Может быть, они, таким образом, хотят внушить моему председателю более ясное представление жизни, чтобы он в ней отчетливее понимал свои обязанности и поставленные задачи… - про себя подумал Силантий.
Отвернувшись к окну,  шофёр на стекле стал разглядывать  заиндевелые узоры. Возле окна скособочась стоял старый трельяж с разбитым зеркалом и оторванной с одной петли дверцей. Ещё раз, зевнув, Силантий посмотрел на часы и стал от нечего делать, потихоньку пинать ногой отвалившуюся дверцу.
- Динь дум – бум, бум! Динь дум – бум, бум! - стал раздаваться стук в здании клуба. Силантию такая забава понравилась, и он стал снова стучать всё чаще и громче.
Через некоторое время разборки в «офисе» по поводу не возврата кредита, что больше смахивали на допрос прекратились, дверь ещё приоткрылась, и показавшаяся оттуда бритая голова рявкнула:
- Эй ты! В шубе! Не стучи!
 Силантию такое обращение показалось обидным и невежественным, и он продолжил своё, теперь уже полюбившееся занятие.
- Динь дум – бум, бум!! Динь дум – бум, бум!! - снова по нарастающей понеслось в клубе, эхом отдавая по всему длинному коридору, звук полетел всё настойчивее.
Тут снова открылась дверь, и снова бритая голова гаркнула:
- Эй ты!? Козёл! Ты чо, не понял!? В натуре! Я ща тебе рога-то поотшибаю! Без понтов тебе говорю!
После такого обращения или сурового предупреждения Силантий обиделся ещё больше, через какое-то время он снова стучал… сильнее, быстрее и громче.
- Динь дум – бум, бум!!! Динь дум – бум, бум!!!… Динь дум – бум, бум!!! Динь дум – бум, бум!!!… - теперь уже вызывающе полетело по коридору.
- И что это за сука там стучит?! Да что он стучит-то!? Какого хрена? Ведь по мозгам мне, по мозгам бьёт!!! Скотина!!! Достал уже всего бля!!! И так на душе хреново!!! А  тут он ещё со своим!!! Бум, бум – бум, бум!!! Как молотком по башке!
Силантию показалось, что в «офисе» у «спонсора»  совсем сдали и лопнули нервы.
- Сивый! Палёный! Выкатите да накидайте там хорошенько этому фраеру! Ведь достал, бля! Сука! Достал!!! - вдруг истерично заорал «спонсор», явно находясь уже далеко за пределами стадии «белого каления»,  в гневе метнув со стола в невесомый воздух разные бумаги и прочие письменные принадлежности.

«Спонсорские» ребята круто «наехали» на Силантия. Они выскочили, сшибли его и стали бить ногами по всем частям тела. В ярости, а как бы и заодно, за невозвращенный кредит, за срыв нервов и за прочие обиды, словно тот был во всём виноват, во всех смертных грехах.
- По голове не бейте ублюдки! - как мог, защищался Силантий.
Чуть поостыв, «крутые» сгребли его и вышвырнули на улицу,  наподдавав  хорошенько вдогонку.
- Ведь говорили же тебе, гад… Не стучи! Не стучи зараза! Не стучи!!! - нервно орали они напоследок.
- Уууу! Какие нервные, какие горячие…! - лёжа в снегу, выплюнул выбитый зуб весь избитый Силантий.
А минут через пять из разбитых дверей выпорхнул как ужаленный и председатель колхоза, с ушибленными глазами.
- И зачем председатель с ними связался!? Вона как мне накидали! Чуть не убили! Скоты! - выплюнув ещё один выбитый зуб, процедил шепеляво водитель, - просто невежи какие-то! Не могли тактично и культурно сказать, например: - Не стучите, пожалуйста…

***

Председатель с Силантием тряслись в убитом "Уазике" обратно домой, в свой колхоз, в родную деревню. Председатель на чем свет матерился, а Силантий охая, одной рукою рулил, а другой держался за помятые рёбра.

А впереди была жизнь, и весна. Для них это было так много, ведь весной растает снег, и опять прорастёт трава…

            
Андрей Днепровский – Безбашенный.  (A.DNEPR)

                23 января 2004г