Химия любви

 

Буфо лежала на тёмно-зелёном листе кувшинки и грелась на солнце.Это
всё, что ей хотелось делать - греться на солнце. Жаба жила в кустах подступающего к
пруду леса, но каждый день припрыгивала к пруду, полежать на ближнем к берегу листе
кувшинки, выросшей в этом году до невероятных размеров. В маленькой лужице в
середине листа, хорошо прогретой на солнце, кожа её становилась более склизкой.
 Она представила себе, что кто-нибудь может
прыгнуть на её сухую зудящую, потрескавшуюся кожу, как это бывало раньше, и даже
квакнула от боли. В этом пруду прошла вся её жизнь. Весной ей исполнилось тридцать шесть лет. Её больше не называли безобразной жабой. Она стала старой серой жабой Bufo.

В эту осень Буфо волновали больше чисто житейские проблемы: в спячку или нет. По
времени уже давно пора было лежать, приятно остывшей, под корягой и вспоминать
молодость, но как тут уснёшь при тринадцати градусах в ноябре и не больно-то
остынешь. Кровь всё ещё циркулировала по её старому телу, желудок просил пищи, а рот
автоматически ловил сонно пролетающих комаров странных окрасок. Просто так залечь в
спячку не хотелось, ведь в её возрасте каждая спячка могла оказаться последней.

За свою долгую жизнь Буфо не могла вспомнить такой тёплой осени и боялась её.
Сейчас она боялась всего: тёплой осени и горячего лета, и зимы, всё равно тёплой или
холодной. Она боялась смерти и жизни, темноты и света.Она даже стала бояться других
жаб, чего раньше никогда не бывало.

 Светило осеннее, почти зимнее, солнце, низко, как никогда, и вода в пруду казалась
бронзовой. Чвак-чвак, послышались шаги резиновых сапог по мелкой водичке. Такие
звуки ничего хорошего не предвещали. Буфо решила развернуться и ускакать под
корягу, но пока она вспоминала, где у неё зад ... Фьють... пронеслась она в сачке
по воздуху и плюхнулась, как толстый блин, на дно эмалированного ведра. Через некоторое время на неё попадали лягушки. Сколько их было,
Буфо не сосчитала - она от ужаса потеряла сознание.

 

 Когда Буфо пришла в себя, она уже лежала не в эмалированном ведре, а на дне
огромной стеклянной банки. Пойманные лягушки съехали с её спины и лежали, ритмично
двигая дном рта вокруг неё. Их было пять штук.

- Где мы ? - Буфо стала пялиться через стекло банки.

Они были в лаборатории. Перед ней мигали лампочками двери автоклава.

-Будут делать вивисекцию! - подумала Буфо. Такого конца она бы не пожелала даже
серому журавлю, стоящему в пруду всю её жизнь, выклёвывая лягушек и случайно
пропрыгивающих жаб. Маленькая зелёная лягушка прыгнула к ней на спину, и она опять
потеряла сознание.

Во второй раз Буфо очнулась в тёплой руке лаборантки. Лаборантка пинцетом оттянула
дряблую кожу между лопатками и впрыснула шприцом желтую жидкость. Сделала она это
так быстро, что Буфо даже не почувствовала боли. Что это? На вивисекцию это не
походило. После впрыскивания Буфо посадили в отдельную замечательно-влажную
стеклянную банку и поставили под красную лампу. Лягушек тоже рассадили по банкам.
На каждую банку была приклеяна этикетка *Ф.И.О., возраст пациентки и дата последних
месячных*.

С каждым моментом пребывания в банке Буфо чувствовала себя лучше и лучше. Кожа опять
покрылось толстым слоем слизи и блестела, как лакированная. На голове, за глазами
стали появляться оранжево-желтые пятна. Пятна росли и они очень шли Буфо. Она их
постоянно рассматривала в отражении на стенке банки. В животе возникало приятное
тяжёлое чувство, как раньше, когда она могла ещё откладывать икру. Сердце Буфо
билось чаще, глаза блестели зелёным цветом. Буфо изнемогала от сладкой истомы.

-Что со мной? И когда же они приступят к вивисекции?- Странно, но это её совершенно
не пугало.

Вечером, когда все уходили домой, в лабораторию приходил чёрный кот и садился перед
банкой вылизывать шерсть.

-Боже, как он красив!- разглядывала его через стекло Буфо,

- Какие усы и лапы! Как он грациозно двигается, в такт повиливая хвостом! Большего
счастья Буфо не испытывала ни разу в жизни. Тепло, влажно, много еды и этот чёрный
красавец. Каждый вечер она ждала его прихода. И кот приходил, садился перед банкой
Буфо и вылизывал свой живот.

 В понедельник ровно в половине десятого в лабораторию пришёл профессор. Он долго
стоял перед банкой Буфо.

-Люся! - позвал он наконец лаборантку. - Хотел тебя сначала поругать за
невнимательность, но уж очень интересна реакция Bufo bufo на введение мочи, явно
беременной женщины . Какие у неё очаровательные оранжево- красные круги за глазами!
Никто про это никогда не писал. Реация на мочу вне всяких сомнений! Жаль, что нельзя написать научную статью, а только заметочку в популярный журнал. Нужно будет подумать о настоящем эксперименте. Да-с, сударыня. А эту уважаемую даму выпустите уж, пожалуйста на волю, смешно смотреть, как она распласталась на дне банки. Никогда больше не путайте жаб с лягушками.-

 

 На следующий день Буфо сидела на том же листе, всё той же кувшинки. Она оказалась
на нем также неожиданно, как и исчезла. Вода стала холоднее, лист пожелтел. Пруд
выглядел чужим и неуютным. После стеклянной банки Буфо казалась себе такой
маленькой и заброшенной у кромки пруда. На голове всё ещё сияли замечательные пятна
и сердце билось быстрее. Буфо почуствовала, как ей не хватает чёрного кота с его
грациозными движениями , зажмуренными глазами и длинным розовым языком .

-Зачем всё это без него? И как же холодно у пруда без красной лампы!-

Буфо увидела журавля тормозящего о поверхность воды в двух метрах от кувшиночного
листа и прыгнула ему навстречу. Журавль нагнул голову, раскрыл огромный клюв и
проглотил Буфо целиком. Острая боль пронзила журавлиное горло - слишком большой была
эта сочная жаба.