Предрассветные сны

Шамшед проснулась от запаха цветущей джиды. Слегка кружилась голова. Ветерок легко и весело играл занавеской на окне.

Девушка взглянула на часы. Они показывали шесть утра. «Хотела подольше поспать, но не получилось... - подумала она. — Так отчего это?

Шамшед напрягла память, да, ей приснилось... будто она распустила волосы. А Исмаил, к которому девушка была неравнодушна, прикоснулся к ним губами. И такая сладкая нежность разлилась по всему телу...

Шамшед встала перед зеркалом, растрепала волосы так, как это было во сне. Залюбовавшись собой, улыбнулась счастливо.

Услышав шаги матери, поспешно уложила волосы в косу. Набросила на плечи безрукавку, вышла в айван.

— Ты куда собралась? — остановила ее вопросом мать. — Поспала бы еще немного. Я сама нарежу ветвей для шелкопряда.

— Пойдем лучше вместе, — сказала дочь, отводя взгляд.

Будто мать по глазам могла отгадать то, о чем она думала.

— Тогда одень в рукава кофту, — посоветовала мать.

—С утра прохладно.

Шамшед ушла далеко вперед. Глубоко вдыхала степные запахи. «И в тот день цвела джида», — примолвила она весну двухгодичной давности. Исмаила по этой же дороге провожали на военную службу. А она, спрятавшись за раскидистой джидой, смотрела на него. И до сих пор никому не открыла свою тайну. Сколько раз она брала из рук его младших братьев солдатские письма Исмаила. Дети, радуясь и хвастаясь, размахивали ими. И возвращала, не распечатав ни одного конверта.

Она знала, что Исмаил должен вернуться к сезону сбора шелковых коконов и с нетерпением ждала этого дня.

А недавно Шамшед в вовсе потеряла покой. Она случайно услышалал как мать Исмаила сказала ее матери:

— Исмаил в письмах часто спрашивает о Шамшед. Он к ней, по-моему, неравнодушен. И моей, радости нет предела. Ведь дочь ваша такая скромная, почтительная и трудолюбивая

Неспокойно с тех пор на сердце у Шамшед. Неужели все правда, что говорила мать Исмаила?

— Доченька! Подожди. Куда ты идешь? Ведь деревья тутовника там, справа?!

Шамшед, перехватив удивленный взгляд матери, едва не сгорела от стыда.

Нарезав, по охапке ветвей мать в дочь возвращались домой.

— Соседи утром барана зарезали — сообщила мать.

— Исмаилджан сегодня возвращается.

Шамшед едва не уронила свою вязанку. Больше она не слышала уже ничего. Проходя в айнан, украдкой бросила взгляд во двор соседей. Вспомнила, что мать часто говорила: «Предрассветные сны сбываются»

Шамшед сняла платок, черная, как ночь, коса упала на грудь, словно оберегая гулко бьющееся девичье сердце.