Табличка 666

Читаю вслух тексты по суициду. Долго. Болят глаза, потому что читаю с экрана. Читаю вслух, потому что иначе слова просто расплываются не только перед глазами, но и в моем сознании. Они затекают в мой мозг не через уши или глаза, а прямо через лоб. Они как невесомая субстанция проникают в меня, не причиняя мне боли. Но это только в начале. После нескольких часов непрерывного чтения голова просто раскалывается. Болит лоб, виски, даже глаза. Голова словно металлическая, хочется положить ее на мягкую подушку, но когда я делаю это, то подушка вовсе не кажется мне мягкой. Я будто лежу на мешке с картошкой. Как бы я ни старалась найти местечко помягче, картошины все равно впиваются и давят на мою голову. Они уже будто протиснулись внутрь сквозь мои уши. Голова разрывается от такого внутреннего давления. Она уже напоминает мешок с картошкой. Осталось только веревкой у горла подвязать, чтобы не рассыпать. Да, да. Подвязать одним концом к горлу, вторым - к люстре, встать на табуретку и прыгнуть. Моя комната уже настолько пропитана словами «смерть» и «суицид», я уже столько раз произнесла их, читая тексты, что самоубийство сейчас кажется единственным верным решением. Эти слова не летают по комнате, словно бабочки, они зависли в воздухе, зависли каждое на своем месте. Они перемешались друг с другом и уже невозможно разобрать, где тут «смерть», а где «суицид». Хотя я и не пытаюсь это сделать. Это бессмысленно и не приведет ни к чему. Это просто трата времени. Неужели мне только и осталось, что отделять «смерть» от «суицида»? Помещать «смерть» справа, а «суицид» - слева? К тому же, они заполонили уже всю квартиру. Все же я попробовала их отсортировать, но я столкнулась с другой проблемой – куда бы я не перемещала «суицид», «смерть» неизменно следовала за ним. Синий «суицид» и красная «смерть» неотделимы друг от друга (это лично мои цветовые ассоциации понятий). Моя квартира вдруг окрасилась в эти два цвета. Я перемещала синий «суицид» в ванну и красная «смерть» следовала за ним. Она парила в воздухе, летела, не шевеля при этом не одной из своих шести букв. При этом ванна окрашивалась в фиолетовый цвет. Смерть и суицид сливались воедино. Я вернулась в свою комнату и обнаружила, что и она стала фиолетовой. Мое лицо и руки стали казаться еще бледнее, чем на самом деле. Я закурила. Струйка дыма, словно трещина в этом фиолетовом пространстве. Трещина на моем лице. Оно трескается всякий раз по-разному, в зависимости от того, в какую сторону растекается табачный дым. Как только оно трескается в новом месте, то тут же затягивается в старом. Так что у меня есть надежда, что все-таки мое лицо останется целым, когда я докурю сигарету. Но эти трещины не просто затягиваются, они, будто проваливаются, прорастают внутрь. Они остаются внутри моей головы. Они будто траншеи, избороздили не только мой мозг, но и мое сознание. Оно настолько изрыто ими, что я никак не могу собрать его в кучу, не могу сконцентрироваться. Мое сознание неуловимо для меня самой. Я думаю сначала о смерти, потом о суициде, потом о Дьяволе. Кто он? Где он? И тут я понимаю, что он во мне. В моем разбросанном сознании, в моей квартире. У меня одна мысль – прибить на дверь своей комнаты табличку – «666». Я уже прибила ее себе на лбу. Никто не видит ее, потому что она, как и трещины, проросла внутрь, не оставив на поверхности и следа.
04.03.2006г.