11 глава скатерть не должна двитаться

Скатерть не должна двигаться.
После увольнения из армии, майор Семён Петрович, по зову совести и знакомых, прикупивших за копейки развалившийся колхоз - отправился на восстановление аграрной отрасли. Через три месяца, он уже был первым лицом посёлка и председателем земельного товарищества. Сельчане, не сразу разглядев в отставном военном для себя угрозу – были с ним приветливы и рассказывали ему о своём житье всё, как есть. Осмотревшись по сторонам, Семён Петрович проявился для жителей с самой неожиданной стороны: нашёл и закрутил гайки, о существовании которых проживающие здесь поколения, даже не подозревали.
Началось всё с того, что влиятельные друзья Варакина Семёна Петровича, вложили в своё развивающееся предприятие крупные деньги и лоббировали продвижение ставленника на должность сельского главы. Тут всё и понеслось: капитализм в селе Семьяны начал бешено развиваться, показывая бывшим колхозникам, свой звериный оскал.
Сельчане, работавшие на строительстве новой фермы – были пионерами капиталистических отношений. Люди заработали баснословные по их меркам деньги, и позволили сэкономить Варакину не мало средств: не пришлось вызывать бригады строителей из города. Однако, идиллии не случилось: работники остались Семёном Петровичем, крайне недовольны: уж очень их новый начальник был строг и дотошен. Своей военной муштрой, он возмущал всех: штрафы и бесконечные выговоры – действовали всем на нервы. Вообразив себя деревенским помещиком, Сергей Михайлович и впрямь ничего не боялся: форма правления: «товарищество на доверии», не допускало перевыборов председателя, да и со всем начальством, по воле своих опекунов, он оказался дружен. Взявшись за обустройство села, Варакин исступленно принялся бороться со всеми мыслимыми людскими пороками, ему в деле мешавшими. Бесконечными лекциями, о вреде алкоголизма, он не обошёлся, а стал снимать на свой фотоаппарат пьяных работников и вывешивать результаты своей фотоохоты на доске объявлений. Герои пьяной галереи, за каждый случай бражничества на работе, полностью лишались премии, составлявшей львиную долю заработка. Бывший военный, ведущий борьбу с опозданиями, пьянством и другим разгильдяйством, был одержим идеей сделать своё предприятие процветающим: таким, как в германии, о которой он имел вполне ясное представление: служил там. Для борьбы с пьянством, Семён Петрович купил две видеокамеры, обязав бригадиров по очереди снимать подчинённых во время работы. Работников видеокамеры также бесили, как и дисциплинировали. Каждый день, с вечера и до полуночи, Варакин пересматривал вновь отснятые плёнки с тем, что – бы обнаружить и наказать рублём нарушителей дисциплины и лодырей. На видеокамерах, его военная стратегия – не остановилась, а марш-броском рванулась вперёд.
Вся строгость советских времён – показалась сельчанам былинной мудростью: новый начальник был куда изобретательнее и жёстче старого председателя, доживающего свои дни в доме престарелых.
Варакин купил кассовые аппараты, взяв под контроль всех, кто опаздывал. Чек, выданный работнику в начале смены – учётчиком, бескомпромиссно свидетельствовал о времени прихода, оценка бригадира, поставленная на чековом документе по пятибалльной системе – говорил о том, получит труженик премию, и какую. Чеки находились у работников до конца месяца, по ним начислялась зарплата. Опять – же плюс: потерял разгильдяй свой чек – за день заработка лишился: на будущее внимательнее будет.
Бригадирам в оценке работы своей бригады – приходилось быть беспристрастными, вне зависимости от родства с подчинёнными: весь периметр хозяйства был нашпигован камерами, подающими изображение на мониторы отставного военного. В начале смены, каждый, кто пришёл на работу – дышал в трубочку, проходя тест на алкоголь, эта – же процедура непременно проходила и по окончании работы.
Принести сливок с фермы для доярок стало тяжело: на выходе их осматривали специально приехавшие из города охранники и двух нарушительниц – с позором и волчьими билетами выгнали с работы. Против скотника, умыкнувшего три мешка комбикорма и пойманного на месте преступления, возбудили уголовное дело. Требовательность переходящая все границы – приносила неплохие дивиденды владельцам купленного колхоза.
Семён Петрович Варакин, не бывал, доволен собой и уж тем более другими: родился он таким. Его стакан всегда был наполовину пуст, но не был на половину полон. Обладатель жутковатой внешности: тонких губ, высокого роста и зловещего прищура, даже в армии не смог сделать карьеры, хоть и службист заправский, но из тех, что хронически перегибал палку до хруста и этим всё портил.
Нелегко пришлось Варакину во время карантина, случившегося на Фруктовой улице. Узнав о свалившейся на голову напасти, Семён Петрович как бывший военный, представитель власти и общественности, потребовал объяснений от солдат, но ничего внятного от них не услышал. Ему, вместе с остальными, запретили покидать своё место жительства и посещать свою работу. Требовали ключи от аппаратной, где происходил сбор, снятых камерами материалов на компьютер, но Варакин в просьбе военным отказал и в аппаратную им велел не заходить.
Солдаты долго и искренне смеялись, глядя на решительного председателя колхоза, решившим качнуть права во время чрезвычайной ситуации, чем возмутили Варакина до скачка давления.
 Решив всё же вечером сходить на работу, Семён Петрович с крыльца выпущен не был: помешали постовые, находящиеся повсюду. Пять дней, жители улицы находились под домашним арестом и пребывали в состоянии гнетущей тревоги: но беспокойство Варакина за своё дело, был сильнее. Председатель дважды производил попытки покинуть свой дом, но успехом они не увенчались. Когда в третий раз, он отправился искать командиров, проводящих в его посёлке операцию, постовые снова не выпустили его из дома. Они посоветовали ему для сохранения своего здоровья из дома не выходить и неприятностей на свою пятую точку не искать. Подобный тон для деспотичного начальника был неприемлем, и отставной майор кинулся с кулаками на солдата: правда, огрёб за свою несдержанность, по полной программе. Самое ужасным в драке, было для него то, что его унизили и это - видели его работники, наблюдающие за шоу из своих окон. Попытки главы дозвониться до города и там, используя свои каналы, найти управу на своих обидчиков, вызвать милицию, оказались безуспешными. Сотовый, как правило, справлявшийся с поисками сети – в этот раз найти её не смог, а хрипловатый от рождения телефон, находящийся в доме, окончательно онемел.
Семён Петрович, чувствовал себя мерзко. Получив от военных укорот, он, в конец, оскорбившись, вернулся на крыльцо со своим карабином для продолжения дискуссии с обидчиками. Стоило Варакину показаться с оружием на улицу, как внезапно раздался взрыв у ног: над его природой возникновения, он долго ломал себе голову.
Падение с высокой лестницы, Варакин помнил смутно. Изоляция от руководства хозяйством, живописные кровоподтёки на лице и сломанный большой палец правой руки, вогнали его в депрессию. Он запил: беспощадно уничтожая спиртное, ранее изъятое у местных алкоголиков и хранящееся в доме. На четвёртый день беспробудного пьянства, он допился до белой горячки.
Впрочем, принудительный отдых других обитателей Фруктовой улицы – имел при себе немало плюсов.
Трижды в день, полевая кухня проезжала по улице, предлагая жителям и солдатам, при них находившимся, вполне сносную пищу, которой жители были рады. Дважды в день, любой желающий, мог получить воду, не переступая своего порога: её приносили военные, дежурившие под окном. Сразу после доставки воды, по домам проходили врачи для наблюдения за здоровьем жильцов улицы: санаторий, да и только.
 Военнослужащих - сельчане побаивались: не знали люди, что за беда за ними ходит, поэтому и опасались молчаливых служивых. На пятый день, после введения строгостей, которых они даже от Варакина не видели, жители смогли вздохнуть спокойно: волнения их минули в прошлое. Происшествие, не оставило иных следов, кроме их запившего главы, которого вскоре сменил более покладистый и толковый руководитель.
***
Первый день карантина, известный читателю по главе «В ожидании снега»:
За время карантина, введённого в селе, военным пришлось не сладко: мало сна, много работы.
День первый: произведено полное оцепление села. Взяты пробы воды и грунта, произведён осмотр скота. Была обнаружена Жанна. К концу дня, карантин с села был снят, приказом командующего операцией: «Байкалом». Исключением из карантина, стала Фруктовая улица, как место, на котором произошёл возможный контакт Жанны с её жителями. Под пристальное и неусыпное внимание, попали те, кто находился с жертвой очага в непосредственном контакте: ветеринар, Валерий Огурцов, его мать, которая успела поговорить со своими соседками, этим зачислив их в группу риска.
Второй день карантина:
Погода в селе, на второй день пребывания в селе военных – поменялась. Совершенно промёрзшая от морозов земля, молила о сострадании хмурое небо. Мрачный небосвод, висел прямо над озябшей почвой и потому, просьба земли услышал. Толстая белая шуба была дарована не только плодородному слою земли, но и деревьям, крышам домов, всем и всему без исключения не только в селе, но и далеко за его пределами.
Группа военных, участвовавших в операции, произвела вскрытие операторской и ознакомилась с результатами видеозаписей, хранившихся на жёстком диске компьютера: результат нулевой.
День третий:
Байкал покинул расположение оцепления, оставив за себя старшего аналитика подразделения: Гранита. Результаты генетических изменений в крови Жанны и её контактной группы – патологию не обнаружили. Гранит даёт распоряжение своим подчинённым привезти из города лечащего врача Валерия Огурцова для беседы и выяснения некоторых вопросов.
День четвёртый:
Наверное, именно этот день стал днём урожая: он вернул уехавшего Байкала радио переговорами с Гранитом, весьма странного содержания:
Гранит: Немедленно приезжай. Кажется, я нашёл то, что искали.
Байкал: Ты уверен? Докладывай, не тяни резину, у нас нет времени. Мы проигрываем войну в сухую.
Гранит: Я должен кое-что уточнить. Приезжай, это важно! Ко времени твоего приезда, результаты будут: это я обещаю. Только здесь может стать, известна правда о нападении на нас. Всё просто, но страшно: скатерть не должна была двигаться!
Байкал: Уточни. О чём именно ты говоришь?
Гранит: Я не могу! Как только я всё пойму, всё пропадёт и изменится! Я не знаю, как мне поступить. Обстановка крайне серьёзна, приезжай скорее: нужно что-то срочно предпринять. Жанна может вести это дело: её сознание выше, чем наше, она дочь «Гонца зла», поэтому ей ничто не угрожает. Она и никто другой может сделать правильные выводы из всего случившегося со мной. Может начаться страшная катастрофа. Хотя, она и так наступила.
В напряжённой тишине, Байкал тщетно пытался дождаться окончание едва начатого рассказа Гранита, но услышать продолжение истории, ему было не суждено. В трубке, расположенной у уха Байкала, неожиданно прозвучали всхлипывания Гранита, вслед за этим грянул выстрел. Спустя мгновения, оглушённый неожиданностью Байкал, расслышал, как стукнула дверь в избе, раздался перепугано-удивлённый крик дежурного, явившегося на выстрел: «Гранит!?».
**
«Гранит покончил жизнь самоубийством, обстоятельства его к этому толкнувшие – пока не известны» - именно так, довёл оперативник Слонов до Байкала, информацию о смерти ближайшего товарища.
- Слонов, до моего прибытия, ты назначаешься старшим. Собери все личные вещи Гранита, и глаз с них не своди. Я немедленно к вам выезжаю, - буркнул в трубку Байкал. Сунув в карман сотовый – он поспешно метнулся к выходу из кабинета. Словно мальчишка бежал Байкал по длинным коридорам, изредка встречая людей. Азарт охотника гнал Байкала вперёд, на встречу поражению или счастью. Домчавшись до овальной комнаты в конце одного из коридоров, старший оперативной группы поспешно вытащил из кармана электронный бейдж: сдерживая сбившееся от бега дыхание, он прислонил свой электронный паспорт к зеркалу.
Раздался приятный женский голос, усиленный динамиком: «приветствую вас, Байкал». Поверх зеркала – вспыхнула виртуальная панель из цифр и символов. Байкал с полным отсутствием эмоций на лице ввёл сложный ряд комбинаций. Женский голос обратился к нему с требованием:
- Подтвердите правильность вашей заявки.
Пальцы Байкала в очередной раз быстро набрали длинную комбинацию.
- Ваш заказ принят и удовлетворён, - констатировала оператор. – Ракетный удар первого уровня, будет на вас обрушен в полной мере, в любой точке планеты, по вашему первому требованию.
- Мне нужно попасть в район нахождения моей оперативной группы немедленно. Дистанционного контакта недостаточно: моя миссия в головном центре - завершена, - хмуро сообщил ей Байкал, подтвердив правильность своего решения фразой: допуск зета 7 омега 590лот.
- Очень скоро вы окажетесь в своей группе, - уверил его в этом взволнованный женский голос за зеркалом, догадавшийся о тяжести ситуации.
**
Самоубийство аналитика Гранита: гордости отдела параллельных войн – явилось зловещим знамением и полнейшей неожиданностью для капитана Слонова.
О самоубийстве товарища и своего непосредственного начальника, Слонов узнал немедленно. Слонов Виталий Сергеевич, доложил о чрезвычайном происшествии лично Байкалу. Не теряя времени, он спешно покинул мобильный штаб, находящийся за территорией села для выполнения приказа Байкала: «Собрать все личные вещи Байкала и глаз с них не сводить».
Явившись в село на снегоходе, Слонов переполошил всех собак. Псы гнались за ним до самого дома Огурцовых, радуясь и негодуя появлению странной машины.
Оказавшись на месте гибели своего товарища, Слонов долго смотрел на дым, валящий из трубы дома: сердце в его груди тревожно билось. Богатырского роста офицер, соответствующий своими габаритами своей фамилии – чувствовал себя беззащитнее ребёнка: смерть вырвала его верного друга из жизни, и он не мог помочь Граниту. Гранит мёртв: в подобный абсурд не верилось. Гранит всегда и для всех был примером выдержки, логики, жизнелюбия. «Нечисто всё это», - мелькнула хмурая мысль в голове капитана. Гоня от себя дурные мысли, чести ему не делавшие, Слонов уверенно двинулся к калитке дома Огурцовых.
Справившись у дознавателей, дежуривших на улице вместе с караулом, Слонов сразу узнал у них ответы на интересующие вопросы.
 «Самоубийство произошло полчаса назад. Посторонних не было. В доме работают эксперты. Посторонних нет: в доме только дурачок и Жанна, они сейчас в маленькой комнате».
Нагнувшись, что – бы не удариться головой о притолоку двери - капитан вошёл в избу.
Запах крови – капитану был хорошо знаком: своей крови и крови неприятеля он не боялся. Однако, услышав этот запах при входе в горницу, Слонов испытал лёгкую панику: это был запах крови близкого ему человека. Страх, рождал вопросы, имеющие ответы – они рождали панику.
 Увидев на полу труп старинного друга и его обезображенную голову, Слонов поспешно отвёл взгляд, но легче не стало. Кровь… Бурые пятна повсюду.
Собрав волю в кулак, капитан решил взять ситуации под свой контроль, но она в этом не нуждалась: каждый знал своё дело. Слонов обернулся, увидев за собой дознавателя Якушкина:
- Мной получен приказ от Байкала: до его появления я старший. Сейчас следует
- Тебе сейчас следует сильно удивиться, Слонов, - сдвинув брови, заверил его Якушин. – С того момента, как мы вошли в дом, Якушин находится в причисленном фиурмассиве. Я Байкал!
- И тебя не затруднит набрать код-пароль Байкала и этим подтвердить правильность твоих слов? – скривив кривую усмешку, поинтересовался Слонов, протягивая старшему дознавателю огромный смартфон. Якушин около минуты нажимал на клавиши аппарата, после чего, в динамиках раздался женский голос, услышанный не только Слоновым, но и экспертами: «Идентификация командующего оперативной группы Байкала, успешно закончена: личность подтверждена».
- Я думал такого быть не может, - удивлённо произнёс Слонов, глядя на Байкала, вселившегося в тело дознавателя Якушкина.
- Ты удивлён? Нет, это я удивлён, что ты являешься на место происшествия позднее меня, - сердито фыркнул «Байкал – Якушкин». - От восточной базы аналитического центра до места, я потратил столько же времени, сколько и ты! Я понимаю всё: смерть Гранита – для тебя и для всех нас большой удар, но времени на сантименты нет! Мне звонил пред самым самоубийством Гранит: единственное, что я понял – так это то, что он открыл нечто важное. Немедленно собирай вещи Гранита и иди в комнату к Жанне. Мне необходима твоя помощь: выслушай её соображения по поводу смерти Гранита, и сразу расскажешь мне о результатах дознания. Я в штаб: срочно нужно проработать несколько версий случившейся гибели Гранита. Оружие – отдай мне: это приказ. Получишь его после дознания.
Повернувшись в сторону экспертов, закончивших свою работу, «Байкал» поинтересовался у них:
- Что скажете?
- Самоубийство, других вариантов нет и быть не может, отвлёкшись от сбора своих немногочисленных, но замысловатых аппаратов, откликнулся старший специалист в белом халате.
**
Валера Огурцов, находящийся в маленькой комнатке, вместе с Жанной – беспрестанно плакал: не мог прийти в себя от слёз. Увидев в лицо смерть, деревенский дурачок окончательно раскис. «Братка», явившись спасителем Жанны – убил себя и скрылся во тьме. Валера помнил, что братка относился к нему хорошо и спас его сестрицу Жанну. Помнил Валера, как грянул выстрел: он был громче небесного треска. Красный фонтан из головы братки хлынул на белую печку. Жанну он тоже помнил, но смутно: она выскочила на шум из своей комнатки сразу после того, как в избу забежал человек с улицы и закричал что-то обиженное и испуганное, глядя на лежащего в крови братку. Крик вбежавшего человека, Валера помнил хорошо. Услышанный после грохота крик - топорщился в больном сознании колючей шишкой: «Гранит!?». Валеру забрала в свою комнату Жанна: не куда его больше было девать, да он и сам бросился к сестрице, ища у неё защиты от своего горя.
 Появления Слонова в маленькой комнатке, Валера заметил не сразу – слёзы, укрывшие его глаза, и поволока горечи на душе, помешали ему это сделать.
- Это случилось сразу после того, как за Валерой приехал его лечащий врач, - начала свой рассказ Жанна. Именно тогда я поняла, что Гранит, во время разговора с доктором Сорокиным натолкнулся на какую-то краеугольную мысль. Гранит все дни проводил в этом доме: много работал со своим ноутбуком, строил какие графики, смотрел непонятные картинки. Он очень много работал, я думаю, что он жутко не досыпал. Уезжал от сюда часов в одиннадцать, а здесь был уже в шесть.
- Да, спал он действительно мало, - кивнул головой Слонов. – У меня была соседняя от него кровать. Вы правы: он почти не спал и на базе он занимался тем – же, чем и здесь: работал.
- Он объяснил мне, над, чем именно он работает. Он искал оружие, которое оставили враги из другого мира. Я видела его примерно за час до его смерти, он показался мне крайне возбуждённым. Я спросила, как движутся его дела, но он сказал, что поймал какую-то скользкую мысль и отвлекать его сейчас не нужно.
- В чём было выражено его возбуждение?
- Я заметила, что он что-то писал в своём ноутбуке, мурлыкая себе под нос странные песни.
- Наверное, он вёл отчёты по своей работе, - перебил её Слонов. – Если считать, что мы на войне… Гранит, всё равно, что разведчик: его аналитические заметки очень важны. Какие именно «странные» песни он пел?
- Какие? Странные. Совершенно лишённые смысла, душевности. Помните, Цоя: «Я сажаю алюминиевые огурцы, на брезентовом поле?». Что-то в этом духе. Мне показалось, что он их сам сочинял и тут же их пел.
- Это приём рассчитаный на максимальную расфокусировку сознания, кивнул головой Слонов, с огромным вниманием следя за каждым словом женщины.
- Не знаю. Может быть, вам виднее. Гранит показался мне не совсем здоровым.
- Вам известно, о чём именно говорил Гранит с доктором Сорокиным?
- Да, Валера от меня ни на шаг не отходил. Когда его папа за ним приехал, так и он к нему помчался, да и меня за собой потащил. Гранит интересовался Валерой и бесконечно теребил психиатра своими вопросами. Тот рассказывал ему о той болезни, что подвержен Валера.
- Вы мне сказали, что перемены в поведении Гранита, стали заметны после его встречи с доктором Сорокиным. Попытайтесь вспомнить: перемены произошли во время беседы, или после неё?
- Наверное, после, - неуверенно ответила Жанна, вспоминая последние события. – Да, кажется это случилось позднее. Да. После отъезда доктора, Гранит долгое время был будто чем подавлен. Он словно видел перед собой что-то большое, но не мог понять что именно. Чем – то он явно был озадачен. Когда он работал с ноутбуком, я слышала его странную фразу: она была не из той странной песни, что он пел. Да, точно. Он будто для меня сказал несколько раз, когда пел эти дурацкие песни: «Скатерть не должна двигаться».
- Почему вы думаете, что эти слова выпадали из текста его песен? Вы видите в ней смысл?
- После отъезда Сорокина, когда Гранит впал в задумчивую депрессию, он обратился ко мне со странным вопросом: «может скатерть на кухонном столе двигаться самостоятельно?».
- Что вы ему ответили?
- То, что ответил бы любой нормальный человек на моём месте.
- А именно? – напрягся Слонов, ловя каждое слово Жанны.
- Не помню дословно, но что-то типа: скатерть сама двигаться не может, её могут двигать.
- Он делился наблюдениями, касающимися своих поисков?
- Думаю, что он был бы рад поделиться со мной результатами, но, он ни чем таким не располагал.
- Как знать, как знать, - усмехнулся гигант Слонов, криво усмехнувшись. – Гранит – старший аналитик главной оперативной группы. У нас дураков не держат: на его место такой конкурс о котором вы не слышали. Все мысли и наблюдения Гранита – здесь, - капитан нежно похлопал по крышке ноутбука старшего аналитика, своей гигантской ладошкой. – У меня к вам просьбица: посмотрите, пожалуйста, в его компьютере, что он раскопал и к каким выводам пришел. Это очень важно: потом мне расскажете.
- С какой стати я должна этим заниматься? – возмутилась Жанна. – Что я могу понять в записях сумасшедшего? Кто я, по-вашему, такая?
- Вы. Только вы способны понять скользкие мысли Гранита. Он писал свои трезвые мысли под пьяные песни, исключительно от страха и из боязни потерять свою жизнь, не успев довести дело до конца. Гранит не был сумасшедшим: своим пением он уходил от мрачных мыслей и не думал о чём-то пристально. Прочтите. Вам его страх, будет не ведом: в его компьютере есть дневники и записи. Я подскажу, где нужно искать: вы всё поймёте: в вас кровь и дух «Гонителя зла».
- Давайте вместе, - предложила ему Жанна.
- Это должны сделать вы, а мне потом расскажете, как сами разберётесь - безапелляционно подытожил Слонов и глянул на неё таким убедительным взглядом, после которого ей спорить расхотелось вовсе.