Предельно подлое поведение Пойдем по крышам, глава 4

Глава 4. Предельно подлое поведение.

Достаточно скоро после Нового года Лика позвонила Дэну. У него начались каникулы в техникуме, пошел первый свободный денек.
- Поваляйся сегодня, отдохни, - сказала мать Дэну с утра, - ты заслужил.
 Он закончил семестр с одними пятерками. Мать ездила на родительское собрание в технарь, и там ей сказали, что ее мальчик - лучший в техникуме. Они могли бы дать ему направление в вуз. Какой там вуз, подумали Андреевы. Как будто столько средств у них есть, учить пацана в техническом вузе еще пять лет!
- Если только на вечернее отделение, - вежливо сказала мать.
Дэну мать было всегда жалко. И отца тоже. Мать - то закончила школу с серебряной медалью. Только родители были бедные, в институт она не пошла. И сразу после десятого класса залетела. Ей шестнадцать, а отцу - семнадцать. Круто. Так никто из них и не пошел учиться. Это Дэну бабушка все выболтала, бабки любят сплетни сводить. Конечно, Дэн в этом был не виноват. Любовь и дурость.
- Картошку же надо перебрать, - сказал Дэн матери.
- Завтра переберешь. Побездельничай один денек, - ответила она.
 Дэн остался в квартире одни. Родители - на работе. Девчонки - в школе. Классно! Он решил и в самом деле устроить себе отсыпной день. Только телефон не дал. Затрезвонил вначале десятого. Дэн вылез к нему в одних трусах, подумав, что это, наверняка, Тосику не спится спокойно.
- Привет, - сказала Лика, - ты дома?
- Ну да, - растерянно ответил Дэн.
- И я тоже. Я болею.
- Что с тобой?
- Ничего страшного. Бронхит. Я уже вторую неделю дома сижу. Уколы тыкают, вся жопа болит.
- А я первый день на каникулах, - невыразительно сказал Дэн, не совсем догоняя, зачем она звонит. Сто лет ведь не звонила.
- Я знаю. Мне Тосик вчера звонил.
- Тосик?! Тебе?!
- Ну, ему книжку надо было по истории, школьный учебник, он вроде там чего - то не сдал...
- Ага, он не сдал.
- Слушай, если тебе не влом, спустись ко мне. Мне очень твоя помощь нужна.
- Какая?
- Не пытай больного человека, не будь садистом.
 Блин, разговаривала она всегда как взрослая. Язык подвешен, недаром прокурорская дочка!
- Щас приду, только умоюсь.
Он быстро почистил зубы и ополоснулся, недоумевая, что ей надо от него. Торопился. Благо, день был будний, все на работе, и не пришлось долго ждать лифта.
 Лика открыла ему сразу, как будто под дверью стояла. На ней был чудной светло - зеленый костюмчик типа пижамы - короткие штанишки с бантиками под коленками и такая же кофточка, а поверх - вязаный пестрыми ромбиками жакет. На ногах - меховые тапки. Дэн сообразил, что никогда не видел Лику в домашнем виде.
- Заходи, - сказала она и закашлялась. Кашель был у нее серьезный, значит, не врала про бронхит.
 Дэн вошел в прокурорскую квартиру. Было полутемно. и везде сверкала дорогая темная мебель. Дуб. И паркет дубовый. Кругом ковры. А в зале вообще лежала на полу шкура бурого медведя. На шкуре валялись подушки коричневого бархата. На одной из подушек - раскрытая книжка. Видимо, Лика лежала на шкуре с книжкой до прихода Дэна.
 В углу стояла разлапистая пальма. Над ней висела клетка со здоровенным попугаем. Дальше - открытое пианино, и на нем - горой наваленные ноты.
- Это твоя комната? - спросил Дэн.
- Нет, это зал. Моя вон там, - Лика махнула рукой, - падай на диван. Значит, я тебя разбудила?
- Ну да. А что у тебя случилось - то?
Лика засмеялась. Так просто и весело, как могла смеяться только Юлька. Почему Дэн подумал сейчас про Юльку?
- Короче, в половине одиннадцатого мне должен звонить Барсик. Просьба к тебе - возьми трубку и пошли его подальше. Скажи, типа, я встречаюсь с тобой и чтобы он от меня отвязался навечно.
- Мне что, прям себя назвать? - спросил Дэн.
- На фиг называть? Ты просто скажи это своим мужским голосом, и все. Барсик - такое ссыкло. Сразу отвянет.
- А сама не можешь его послать, что ли?
- Посылала уже, не понимает. А ты че, боишься, что ли?
- Кого, Барсика? - презрительно сказал Дэн.
- Ну, значит, все окей! Давай пока кофе попьем!
 Дэн не отказался. До звонка Барсика было время, а он и пожрать из - за Лики не успел.
 Она пошла на кухню, включила там какой - то музон. А Дэн тем временем подобрал с подушки на полу книгу. Карлос Кастанеда. "Учение дона Хуана". Дэн стал листать. Потом, от нечего делать, стал читать с начала. Пришла Лика с подносом.
- А, Кастанедой увлекся?
- Типа мистики? - спросил Дэн.
- Скорее, эзотерика, - ответила Лика. Непонятные слова в ее исполнении звучали так же легко и просто, как матные. Дэн не стал спрашивать значение "Эзотерики". А то сочтет за дебила, лишний повод ей для гордости.
 Лика расставила на низком столике китайского лака чашки, кофейник, вазочку с печеньем и блюдо с бутербродами. Потом добавила коробку конфет.
- Нехилый у вас завтрак, - подковырнул Дэн.
 Лика сказала ехидно:
- Не у вас, а у нас! Родаки овсяную кашку едят на завтрак. Здоровье сберегают.
 Она принесла из шкафа небольшую пузатую бутылку и долила из нее в кофе по щедрой порции. Запахло чем - то сказочным, как будто дорогим тортом.
- Это что? - спросил Дэн.
- Ликер. Бейлиз. Отцу подарили, а он не пьет его.
- А заметят, что ты отлила? - спросил с опаской Дэн.
- А я скажу, что маску для волос себе делала с ним.
 Дэн покачал головой, потом отхлебнул кофе. Кофе был волшебного вкуса.
- Я только читал, что кофе с коньяком пьют и с ликером. А сам не пробовал.
- Мне нравится, - сказала Лика, - бери бутерброд.
 Бутерброды были с салями и дорогим сыром. Сыра и колбасы по будним дням у Андреевых не водилось. А тем более, таких дорогих.
 Дэн ел, но больше не говорил Лике про еду. Подумает, что его родители вовсе нищие.
- А ликер по башке шарахнул, - заметил он, - это потому что на голодный желудок.
 Лика засмеялась. Ей тоже ликер шарахнул. По блеску глаз было видно.
- А сигарету хочешь? - спросила она.
- Прям здесь?
 - Не, на балкон придется идти. Они в час на обед приедут. Вонь останется.
 Они вышли на балкон. Лика набросила пальто. Курила и страшно кашляла.
 - Тебе бы не надо курить, если болеешь, - сказал Дэн.
В это время в квартире зазвонил телефон.
- Барсик! - крикнула Лика. - Пошли!
Она сама взяла трубку. Сказала:
- Что, опять ты?
 И тотчас отдала трубку Дэну. Дэн, не раздумывая особо, грубо сказал в трубку:
- Послушай, козел, еще раз моей девчонке позвонишь, я тебя урою, понял, урод?
 И положил трубку. Лика, зажав рот ладонью, каталась по дивану от смеха. Дэн упал рядом, и они стали хохотать вместе, уже в полную силу. Лика обняла Дэна за плечо и шлепала его ладонью по спине:
- Ну, ты ему вмазал! Он, небось, полные штаны наложил со страха! Супер, Дениска!
 Подбежала к столу и налила в кофейные чашки уже чистого ликера.
- Это дело надо обмыть!
 Дэн не отказался. Время - раннее, родители придут только в час. Они выпили и покурили на балконе снова. А когда вернулись, у обоих весело плыло в голове, Лика смеялась беспрестанно, и Дэн вдруг спросил:
- За что ты меня тогда выкинула, как Барсика?
- Когда? - спросила она.
- Тогда. Сама знаешь. После выпускного.
 Лика пожала плечами.
- Не знаю. Страшно мне стало. Или пожалела, что так. Не знаю. Я же со странностями, Дэн.
- Я знаю.
- Но я же тебе нравлюсь.
- Девкам только одно надо, чтобы им с утра до вечера про любовь талдычили! - насмешливо сказал Дэн.
 Лика презрительно мотнула волосами:
 - Я не все девки. Мне эти сказки про любовь - до лампочки. Хочешь, пойдем сексом займемся?
- Так запросто? - спросил Дэн.
Лика его просто пугала.
- А что? - сощурилась она. - Все равно, мы уже любовники. Уже все было. Чего кривляться - то?
- Тебе все равно, с кем? - серьезно спросил Дэн.
- Мне - нет. Ты мне нравишься. Я же не трушу это говорить.
- Я тоже не трушу, - сказал Дэн с вызовом. - Если хочешь знать, мне Юля - по фигу. Абсолютно. У меня с ней ничего не было.
- Я знаю, - сказала Лика, - Юля тебе не пара. Она никто.
 И она пошла в свою спальню. А Дэн за ней. Он забыл про ее родителей. Он забыл про Юльку. И вообще про всех.
 Лика села на край низкой и круглой кровати, покрытой голубым стеганым одеялом. И преспокойно стала раздеваться. Без грамма смущения. И сказала Дэну:
- Ну, чего стоишь, приглашения ждешь? Раздевайся!
 А потом встала, уже совершенно голая, обалденно красивая, тоненькая, со стоячими грудками с торчащими вверх сосками, и пошла к письменному столу:
- Чуть не забыла, блин!
 И бросила на кровать яркую китайскую упаковку презервативов с голой девкой на обложке.
 Дэн хотел было залезть под одеяло, но Лика села с ним рядом и взялась за его достоинство сразу обеими руками. Одной - обхватила ствол, другой - перебирала внизу. Это было неописуемо что, возбудительно, нахально, изумительно до предела. Дэн опомниться не успел, как она склонилась и провела языком снизу доверху. И назад. А потом ее губы заскользили по всей длине, они двигались, они жгли и расплавляли Дэну все внутренности.
"Как бы не кончить прямо сразу. Надо терпеть, надо терпеть изо всех сил..."
 Благо, Лика сама оторвалась от него. И легла на подушки, рассыпав картинно свои локоны. И раскрыла ноги навстречу Дэну:
- Теперь ты мне сделай!
 Вот это да! Дэн даже представить себе не мог, чтобы он когда - либо таким извращением занимался. Читал, конечно, про такое, и всегда при этом тошнило. Но Лика смотрела на него вызывающе, и он опустил взгляд, посмотрел вниз. Это было похоже на маленький розовый бутон, разделенный продольным разрезом. Не противно. Или Бейлиз помог?
 Конечно, не очень это умело у Дэна получалось, но Лике, кажется, нравилось. Она бы не смолчала, если бы было позорно.
- Довольно! Давай скорее трахаться, я уже больше терпеть не могу! - сказала она, тяжело дыша.
 Даже то, за что Дэн опасался - надевание резинки - прошло гладко. Раскатался по всей длине как бы сам собой. Дэн подвинулся к Лике. Лика быстро забросила ноги к нему на плечи. Глаза у нее были светлые - светлые, сумасшедшие. Зрачки дрожали в прозрачной синеве. Дэн взгляда не мог от нее оторвать. Двигался. как заведенный. Лика давилась всхлипами и вздохами. Не подражала героиням из видачных порнушек. Само собой у нее так получалось. Тихо и безумно сладко.
 Оба вспотели. Упали голова к голове на атласные подушки. Дэн сплел пальцы с ее пальцами. Ничего не было в голове. Сладкая пустота. Нирвана. Восторг.
 Лика заговорила первая.
- Секс снимает все печали. Правда?
- Не знаю. У меня нет особых печалей.
- Правда? - Лика села и положила руку ему на грудь. - Ты разве не думаешь... ну... о смысле жизни?
Дэн был удивлен. Редко подбирался в этом мире собеседник ему по интеллекту. Он слишком много читал, а это не принято у простых людей. Книги засоряют голову немыслимым мусором. Всякой "эзотерикой". Среди подростков вообще не принято читать и думать о смысле жизни.
- Думаю, естественно.
- Ну, и? - спросила настойчиво Лика. - Тебя прикалывает эта жизнь?
- Другой нету, - сказал Дэн, - надо эту использовать, я так понимаю.
- Ты учишься в каком - то отстое. С отбросами общества. Я же знаю. В технари идут одни дебилы. Тебе это в кайф? - презрительно спросила Лика.
- Там не все дебилы. Артем - нормальный. Просто у него отец умер, а мать мало зарабатывает. В институт ему никак. А, думаешь, в институтах одни гении, что ли?
- Не в этом дело. Ну, а после техникума ты куда пойдешь?
- В армию, куда же.
- Совсем нормально!
- Что же мне, повеситься теперь, что ли?
 Лика села, почти спиной к нему, обхватила колени руками и сказала тихо:
- А я хотела повеситься. Только страшно. Сил не хватает.
- Сдурела совсем? - спросил Дэн. Обнял ее и насильно прижал к себе:
- Тебе из - за чего грузиться - то? У тебя все нормально. Родители тебя выучат...
- Меня от них рвать тянет, - с тихой злостью сказала Лика. - Ты не представляешь, как это противно. Сидят вечером и перетирают между собой - кто отцу сколько отстегнул и за что... А мать у меня - главный врач санэпидстанции. Прикинь, сколько ей носят взяток! А меня, когда маленькая была, учили - надо быть честной, хорошей, тошно, ****ь!
- Это их дела. А ты закончишь школу и уходи от них.
- Куда?
- Иди на фабрику работать.
 Лика посмотрела на Дэна и засмеялась.
- Ты совсем дурак, да?
- Почему? Зато независимость.
- И буду, как твоя мамаша, в одном пальто десять лет ходить?
- Тогда не выделывайся. Привыкла на ворованном жить, а сама их осуждаешь.
- Им бы без ворованного хватило. Они для меня это делают. Чтобы меня в самый офигенный вуз пропихнуть. Чтобы я была одета лучше всех. Чтобы я на юг ездила каждое лето. У меня в башке все перемешалось от этого, Дэн!
 Нечаянно взгляд ее упал на часы, и она подскочила:
- Двенадцать уже! Беги домой. Мне еще все прибрать надо, чтобы не заметили!
 Дэн стал быстро одеваться. Уже в прихожей поцеловал ее неловко в щеку. Она отстранилась:
- Ладно, не надо соплей. Переспали, и все.
- Я позвоню завтра? - спросил Дэн.
- Позвони.
 После обеда он отправился - таки перебирать картошку, а потом позвонил ему Тосик, позвал в хоккей гонять. Все бы классно, но Дэн постоянно думал о Лике, и вдобавок - дурость ею навеянная - о смысле жизни. В самом деле, стал думать про технарь и про армию, а потом про то, что потом, и сделалось на душе серо и противно. А когда думал про эту сумасшедшую, мысли сами собой красились в сиренево - сверкающий цвет. Не выдержал, вечером позвонил ей.
- Да? - спросил женский голос.
- Можно Анжелику?
- А кто спрашивает?
- Денис Андреев.
 Лику позвали. Она лениво сказала:
- А, это ты...
- Как у тебя дела? Кашляешь?
- Да. Опять укол воткнули.
- Читаешь?
- Нет, на скрипке играла сейчас.
Дэн чуть помолчал и сказал:
- Я завтра забегу, ладно?
- Ладно - сказала Лика. - Ну, давай.
 И положила трубку. Дэну показалось - она говорила как - то недовольно. Может, мать слушала? Скорее всего.
 А потом позвонила Юлька. Дэн совсем не хотел с нею разговаривать, совсем это было не в тему, и поневоле голос у него сделался такой же недовольный и сдавленный, как у Лики.
- Ты куда пропал? - весело спросила Юлька.- Обещал позвонить!
- Я занят был. Картошку перебирал.
- Как твои каникулы?
 Дэн что - то отвечал. Бог его знает, что. А потом Юля сказала - мол, давай завтра пойдем на каток у нас, на Мыльнице...
- Не, - сказал Дэн, - не могу завтра. Мы с Тосиком будем историей заниматься. Он сессию не досдал.
 В душе он с Юлей покончил, хотя было от этого противно и тяжко.
Лика назавтра открыла ему дверь совершенно без недовольного вида. Веселая. С кухни лилась сумасшедшая песенка Агаты Кристи - как раз Лике подходящая. На Лике было домашнее платьице, какое - то детское, зелененькое и коротенькое. И вчерашний вязаный жакет поверх. Видимо, жакет был материн, для тепла.
- Пошли, покурим! - тотчас предложила Лика. - Курить хочу, подыхаю, а одной - скучно!
 Дэн, конечно, пошел. На балконе Лика уселась в старое продавленное кресло и пустила дым в холодный воздух, в светло - серое зимнее небо над крышами скучных многоэтажек.
- Дома хорошо сидеть, - сказала она, - хоть школу эту ебучую не видеть!
 Дэн сказал, что лучше было в школе, чем в технаре. И продолжил свою мысль насчет того, что думал вчера об армии и о том, что потом… Лика перебила его:
 - Дэн. Ты веришь в загробную жизнь?
 - Наверное, да, - растерянно сказал он, - что - то же там есть... слишком сложно душа устроена, чтобы ей исчезнуть без следа. Без следа ничего в природе не исчезает.
 - Логично, - сказала Лика, - мне кажется, что я скоро умру.
- Брось! - сердито сказал Дэн, - от бронхита не умирают!
- Я не от бронхита, - сказала Лика, глядя на город прозрачным взглядом, - я от любопытства. Чтобы посмотреть, что там, за гранью...
 Положительно, с такой крейзи было тяжело, но интересно. Докурили. Ушли в комнаты. Не сговариваясь, прошли в спальню.
 Все это было не как у людей. Это Дэн уже потом понял. Через много дней. В армии. А тогда казалось - сказка. Параллельный мир. Неестественная фантазия.
 Сцепившись в странной позиции, сидя лицом друг к другу, они гнали друг друга к оргазму. Оба задыхались и маниакально смотрели друг другу в безумные и пьяные глаза. Лика аж зубами скрипела, точно от ярости. Никак не могла сегодня догнаться. А Дэн уже был в состоянии полусмерти. Казалось, еще секунда, и его разорвет. Но секунды бежали, а он был жив, и Лика гнала его дальше, яростно и злобно. Тогда он бросил ее на спину, и она сразу взвыла и ослабела. Много раз Дэн целовал ее щеки, шею, плечи. Ни разу она ему не ответила. Она была вся в себе, а он - весь в ней.
- Лика... Ты живая?
- Я? - хрипло спросила она. - Я - да... Как хорошо у тебя это получилось... в конце особенно...
 И снова замолчала. Кажется, минут на пять они задремали. Потом Лика села и натянула на себя и Дэна одеяло.
- Замерзла... у меня опять, наверное, температура...
 Она, правда, была горячая. Дэн потрогал ей лоб и сказал:
- Тебе надо отвара из малиновых стеблей выпить. У меня бабушка им лечит. Хочешь, я к ней съезжу и привезу тебе стеблей вечером?
- Дэн, - сказала Лика и закашлялась, - ты за мной не ухаживай. И не лечи меня. Я не твоя девчонка. Я тебе никто.
- Почему никто? - спросил Дэн смущенно (сейчас опять скажет какую - нибудь дурость!!!), - мы же друзья... и любовники. Ты сама говорила!
- Это просто так, - сказала она, - это ничего не значит.
 Повернулась и посмотрела ему прямо в глаза холодным и резким взглядом. А у самой рот кривился, как будто сейчас заплачет.
- У нас ничего не будет такого. Я не хочу.
- Почему не хочешь?
 Его морозило, как будто он температурой от Лики заразился.
Она тяжело задышала и отвернулась:
- Потому что ты мне не пара.
- А, - почти крикнул Дэн, - раз мои родители рабочие, то я уже для тебя - чмо?
- Да, - сказала она, - это социальные градации. Никуда от них не денешься.
 Дэн сказал:
- Если б ты мне не нравилась так, я б тебе по репе надавал бы за это. Ты понимаешь, что ведешь себя, как свинья?
- Понимаю. Но лучше честно. Вот ты уйдешь в свою армию. Я не смогу, как это у вас называется? - ждать. Я не буду два года сидеть дома, как дура.
- Не сиди, - сказал Дэн, - как будто я такой дурак и буду...
- Ты будешь мне писать дурацкие письма. А зачем мне это? Я уеду в Москву. Я могу за эти два года закрутить с десятью другими пацанами. И я не хочу замуж. Никогда.
- Мне не надо, - сказал Дэн и сжал ее руку изо всех сил, - не надо мне ничего! Не надо загадывать. Просто будь со мной. И все.
- У тебя нет самолюбия, Дэн, - сказала Лика, - у тебя менталитет парии. Врожденного раба.
Руки у Дэна дрожали от злости и отчаяния - никогда до и после не случалось с ним такого.
- У тебя голова набита какой - то дурью, - сказал он, - тебе самой плохо от этой дури, а ты не хочешь себе в этом признаться...
Лика выдохнула воздух прерывисто и стиснула зубы. А потом, опустив глаза (что было для нее нетипично), проговорила:
- Вчера ты позвонил, мамаша сразу мне - кто это Андреев? Это с последнего этажа? У которых куча детей? Ты с ума сошла, Лика, с такими общаешься?
- Ты же не любишь свою мать, - с тихой яростью сказал Дэн, - почему ж для тебя ее дурацкие слова так важны?
- Кто тебе сказал, что я ее не люблю? - тоже яростно спросила Лика, и теперь снова уставилась своими ледяными лупышками ему в лицо. - Я их обоих люблю. Просто они живут не по - моему. А они не обязаны жить по - моему. Никто не обязан. И ты тоже. И я не хочу подстраиваться ни под кого! Я сама по себе, понятно?
 Она отвернулась, легла лицом в подушку и заплакала. Тихо и страшно. Плач прерывался хриплым кашлем. Дэн обнял ее сзади и прижал к себе. Лика не сопротивлялась.
- Лика, - еле слышно прошептал он, - я люблю тебя, слышишь? Правда.
 Самому стало страшно от того, что он это сказал. Нельзя говорить бабам такие вещи. Все это знают.
- Не надо меня любить, - слабым голосом ответила Лика, - я ненормальная. Меня мать к психиатру возила. У меня истерия.
- Мне наплевать, - ответил Дэн, - наплевать, Лика! И на твоих родителей наплевать, если они меня презирают. И на Юльку. Я сегодня ее пошлю в жопу.
- Не стоит, - сказала Лика, - из - за меня не стоит. Пойдем, покурим. Мне надо успокоиться.
Потом был еще день, и еще один. Дэн приходил к Лике утром. Они включали музыку. Курили на балконе. Болтали, сидя на ковре. Один раз пили вино - Дэн купил в магазине, поскольку получил от Вадима гонорар за фотографии. Еще занимались любовью. С каждым разом это делалось интереснее и лучше. Приобреталась квалификация. Про страшные и противные вещи больше не говорилось. Лика сыграла Дэну две мелодии, которые сочинила сама. Дэн ничего не мог сказать об этих мелодиях, в скрипичной музыке он не соображал. Но впечатление мелодии производили странное. Быстрые, жгучие, со сложным рисунком, вместе с тем - хорошо запоминались. Как будто и не скрипка это, а гитара.
- Ну, что? - самодовольно спросила Лика. - Лучше Моцарта?
- Да, - согласился Дэн. Для него вообще лучше ее не было тогда никого на свете.
А вечером третьего дня позвонила Юлька.
- Привет, - начал было Дэн.
 А у Юльки был плачущий, нет, рыдающий голос, никогда Дэн не слышал у нее такого голоса.
- Какая же ты сволочь! - сказала Юлька вместо приветствия. - Не хотел, так и не надо было врать! Честно сказал бы, сам!
- Что с тобой, Юля? - Дэн ужаснулся - откуда она узнала?
- Со мной - ничего! Мне очень было приятно слушать от твоей твари, как вы вместе развлекаетесь...
 Юлька не договорила, швырнула трубку, Дэн и перезванивать не стал. Все было предельно понятно. Он немедленно набрал Ликин номер.
 Взяла сама.
- Алло, - лениво сказала она, - кто это?
- Это я, - чужим голосом сказал Дэн. Он не знал, как и говорить с ней после этого.
- А, Дэн, - спокойно отозвалась она.
- Ты звонила Юльке?
- Ну, да, - ответила она без зазрения совести, - а что?
- Послушай, на фига? Я бы сам ей сказал. Я же с ней уже не общался. Зачем ей было рассказывать?
- А тебе ее жалко? - насмешливо спросила Лика.
- Жалко. Она человек, или нет? Она тебе ничего плохого не сделала.
- Ну, так иди, погладь ее по головке и пожалей! - заорала вдруг Лика так, что в трубке зазвенело. - Козел несчастный! Еще воспитывать меня будет!
 И шваркнула трубкой - как будто Дэну по башке. Он перезванивал раз десять, она трубку не брала.
 Весь вечер он был сам не свой - ни хоккея, ни телевизора. Утром ее телефон тоже не отзывался. А вечером взяла ее мать и на вопрос: "Можно Анжелику?" вдруг заорала не хуже Лики:
- А это кто? Ах, Денис? Так вот, Денис, Лика в больнице, а вы забудьте этот номер раз и навсегда, иначе - обещаю вам - это для вас очень плохо кончится!
 Дэн не стал слушать ее вопли, положил трубку. Руки у него были ледяные. Конечно, он подумал, что Лика отравилась. Потом уже, недели через две, Артем ему рассказал, что она ушла из дома и бродила где - то по улицам до вечера. А она же была больная, когда пришла домой, ее шпарила температура под сорок, и ее свезли в больницу уже с двухсторонней пневмонией.
 Дэн не видел Лику до самого марта. А когда встретил около подъезда, она демонстративно отвернулась и не поздоровалась. И дальше не здоровалась тоже.