Адам. Глава 1

И сотворил Бог человека по
образу Своему, по образу Божию
сотворил его;


Адам


Глава 1.

И создал Господь Бог человека
 из праха земного, и вдунул в лицо
 его дыхание жизни, и стал человек
 душою живою.

 
  Вначале была боль. Она ворвалась в него внезапно, и не спрашивая разрешения. Ему становилось всё больнее и больнее. Эта боль исходила из груди. Её как будто наполнил огонь, который разгорался всё яростней с каждой секундой, угрожая медленно, но неумолимо сжечь его всего. Ему стало страшно, это был ужас, от которого веяло холодом смерти, неизбежности и космической вечности.
И тогда, что-то древнее, что-то, что было сильнее его, заставило сделать вздох. Кислород с хрипом ворвался в легкие. Беспощадный огонь, в груди, этот языческий бог, наконец, получил свою пищу. Топливо соединилось с искрой, дав взрыв чудовищной силы. Вспышка от этого взрыва ослепила тьму, заставив ее отступить, и полетела дальше, возвещая всему миру о рождении новой жизни. Вслед за вспышкой родился крик, чистый и звонкий, заявляющий о своих правах на жизнь, и на этот мир. Право победителя смерти. И это был выдох. А на том месте, откуда отступила тьма осталась гореть звезда. Звезда эта мерцала, и была жива. И была она его душой. И стала она сердцем этого мира.


Ничего. Абсолютная пустота. Как будто у бога не хватило фантазии. Или как формула математического гения. Когда ты смотришь на неё, на её простоту, изящество, и в тоже время неприступность, ты перестаешь видеть лист, на котором она написана. В этом наверно и скрывается различие между творцом и его “почитателем”. Творец видит лист. Пусть не чистый, он будет писать на полях, между строк, поверх букв. Но никогда не задумается над вопросом: “Кто создал это полотно?”.
Космос. Звёзды. Как лист в клетку. Кто-то его создал, разлиновал, упорядочил. Заранее решив, как и, может быть, что писать. “- Как же свобода воли?”: спросите вы. Думайте что хотите, но свободен был, пожалуй, лишь тот, кто наносил клетки на лист. И то лишь, пожалуй.
Космос. Силуэт станции загораживает половину обзора. Монументальна и прекрасна. Стройная формула, написанная не одним поколением людей.


 Прыжок завершился. Андрей отключился от визоров наружного наблюдения корабля. Говорят, некоторые из тех, кто совершал прыжки неоднократно, становились, почти физически зависимы. Слишком велико было ощущение слияния с бесконечностью, где нет времени и пространства. Это был его первый раз, но он тоже чувствовал какую-то пустоту и даже детскую обиду, когда отнимают любимую игрушку, которая, за несколько минут, пока она была в руках, успела заполнить своим блеском весь твой мир. Или показаться тебе смыслом жизни.
Последний раз он переживал это, когда от него ушла Скарлетт. Ушла, назвав его кретином и неудачником. Он так переживал, что даже, наверное, покончил бы жизнь самоубийством, как часто бывает с творческими личностями, если не погрузился бы с головой в работу. Работу, которая спасла его и, несомненно, стала высшей целью.
Чтож, он отомстил ей. Андрей улыбнулся, представив себе, как она кусала локти, узнав о его успехе. Нет, он не собирался возвращаться к ней, слишком он любил себя, и не боялся в этом признаться. И то письмо, что он получил от неё перед отъездом, доставило нимало удовольствия его честолюбию.
- Как вы себя чувствуете, господин Левин?
В открывшейся двери его каюты появилась молодая стюардесса азиатка. Андрей кивнул головой вместо ответа. Вообще ему всегда нравились эти женщины в форме. Было что-то сексуальное в их строгих костюмах расшитых знаками отличия.
Чтобы там ни говорили писатели фантасты прошлого века, компьютеры так и не смогли заменить людей в качестве обслуживающего персонала. В конце концов, компании оставались от этого только в выигрыше. Как и тысячи лет назад людьми продолжал управлять его величество секс. А знающие себе цену, продолжали этим пользоваться.
Андрей встал с кресла и поправил костюм. Скорее, для того чтобы потянуть время, всё-таки после прыжка оставалось впечатление нереальности происходящего. Взял кейс и направился к выходу.
- Надеемся, вам понравилось путешествие!
Он подмигнул стюардессе, и та сразу опустила взгляд от сильного смущения. Конечно, она знала кто он такой, и на курсах их учили поступать именно так. Но её реакция не была наигранной. Видимо она была ещё слишком неопытна. Хотя может быть у неё и не будет шанса получить этот опыт, на месте стюардесс обычно долго не задерживаются. Они нравились не одному ему.
Он пошёл по длинному, светлому коридору до лифта, который поднимет его на станцию. Коридор светился ровным, мягким светом, не бившим по глазам, но дающим более чем достаточное освещение. Не было ни ламп, ни, как заметил Андрей, даже тени. Создавалось впечатление пустого, белого пространства, только двери лифта впереди. После вида космоса это раздражало. Другая пустота: наигранная, бутафорская.


На станции его уже ждал человек. Орлиные глаза, большой, но тонкий нос, чисто выбритое и властное лицо. Лицо императоров древнего Рима. Андрей уже видел его раньше, но, никогда лично. Человек сразу представился:
- Господин Левин, Я Рихард Крайн. Главный научный представитель правительства объединенных наций. Для меня честь приветствовать вас на борту станции эй восемьсот.
Идеально. Ничего лишнего. Он говорил ровно, но каждое слово имело свой особенный вес, свою иерархию. Блестящий оратор!
- Для меня честь знакомство с вами, господин Крайн.
Андрей изо всех сил старался не выдавать своего волнения. Подумать только! Главный научный представитель. Для него это было полной неожиданностью. Хотя сам факт не мог не льстить.
Они обменялись рукопожатиями.
- Полагаю, вы устали! Я знаю, что такое пространственные перемещения. У вас будет время для сна. Но завтра, ровно в два часа дня, вы должны присутствовать на собрании. Помощник капитана проводит вас.
- Нильс, покажите господину Левину его каюту.
Только сейчас Андрей заметил человека, который стоял рядом.
На вид ему было лет пятьдесят. Он был на голову выше, и ощутимо шире Крайна, но рядом с ним, как будто терялся из вида.
Рихард кивнул головой, делая знак, что разговор окончен, и удалился в открывшиеся двери лифта станции. Его движения были также точны, как и его слова. Так работает рука опытного фехтовальщика. Выпад, холодный блеск стали: цель повержена.
Помощнику капитана кажется, пришлось повторять:
- Господин Левин! Следуйте за мной.
По его лицу было видно, как он ненавидит Крайна. Ещё бы, его власть и авторитет были гораздо выше, чем у капитана, которого Нильс наверняка уважал даже больше чем родного отца. Люди его сорта, этакие бывалые вояки, обычно бывали очень преданны своему хозяину. Настолько, что готовы были умереть за него, если потребуется. Поступок, который, если честно, не вызывал у Андрея ни каких чувств. Кроме, разве что, непонимания.


Станция была огромна. На ней жило и работало столько людей, что хватило бы на население небольшого города. Наверное, миллиона два человек. Подавляющую часть которых, составлял обслуживающий персонал. И, тех, кто его обслуживал.
Это был полностью самостоятельный город. Воплощение самых продвинутых идей научного мира. Её “отцом” был Давид Липман, член научного общества, и, пожалуй, самый умный, из живущих людей. По опросу журнала Земля, по крайней мере.
Его изобретение было в том, что он не стал изобретать ничего нового, а просто собрал все знания об устройстве мира, и применил их на практике. Это нельзя было назвать плагиатом, (и Андрей видел это собственными глазами) чтобы создать такое, нужно обладать поистине громадным интеллектом. На то, чтобы понять принципы работы станции, обычному человеку потребовалась бы вся его жизнь, причем очень долгая. Эти принципы касались всех сторон научных знаний, начиная от инженерии и биологии, заканчивая философией и литературой. Синтетика была прочно связана с органикой. И вся эта структура могла контролировать сама себя. Наподобие экологии Земли.


Каюта на деле оказалась вполне приличной “квартирой”, со всеми удобствами и техническими новшествами. Андрей поставил кейс у письменного стола, и опустился в анатомическое кресло. Он чувствовал страшную усталость, причиной которой был даже не пространственный прыжок, а скорее встреча с Крайном. Ему не было сказано, на кого он будет работать. Если честно, повестка содержала в себе лишь приказ явиться на станцию и всё. Никаких объяснений. Тогда это не сильно удивило его, зная сухость бюрократической машины, но эта встреча заставила его задуматься над всей серьёзностью работы, которую хотели возложить на него. Задуматься, и даже испугаться этой большой ответственности. В конце концов, от действий сейчас, могла зависеть вся его карьера в будущем. Заказы такого рода либо делают людей очень уважаемыми, либо обрекают на игнорирование со стороны заказчиков в случае неудачи. Как клеймо о непригодности.
Как ни крутись, выбор был уже сделан, пусть даже от Андрея это зависело мало. Вряд ли он мог отказаться, не боясь остаться без работы. В такие моменты можешь очень хорошо представить себе цену: “Ты нам нужен, поэтому мы и даём тебе все, что у тебя есть!”. И если ты вдруг вырос до ферзя, это ещё не означает, что можешь делать ход самостоятельно.
Ферзём себя Андрей не ощущал. Но каюту дали и впрямь отменную. Ладно! Пусть! Крайн так Крайн, деваться некуда.