Дорогие старики, дедушка и бабушка

Быть может с моей стороны это и выглядит не очень хорошо, скорее даже плохо, но наткнувшись однажды случайно на один документ я не смог удержаться и всё-таки решил его опубликовать в сеть. Речь идёт о Мишанечке - милом и безобидном человеке, у которого вроде бы всё идёт хорошо и складно, но который никак не может найти себя, остепениться и успокоиться. Мишанечка стал последнее время много пить, а напившись - орать и колобродить. От такого образа жизни у Мишанечки стали возникать проблемы с психикой, и обнаруженный мною документ - лишнее тому подтверждение.
Однажды Мишанечка возвратился к себе домой, - как всегда немного пьяненький и как всегда в не очень хорошем настроении.Он пытался выпить ещё вина, что бы поднять свой боевой тонус, он пытался сделать что-то хорошее, звоня своим товарищам и что-то им рассказывая, - но, увы, - ничего у него как всегда не получалось, и Миша вновь почувствовал себя одиноким и брошенным, можно даже сказать никому не нужным. Он сел как всегда за свой обшарпанный и неуютный стол, задумался о смысле своей жизни, и вдруг вспомнил, что уже слишком давно не писал он писем своим бабушке и дедушке, в чьей квартире он теперь проживал. Не буду рассказывать, откуда сохранился тескт его письма, а уж тем более не буду врать, каким образом оно попало ко мне в руки, - только скажу лишь, что я не пожалел о том, что его прочитал. Так вот он сел и вспомнил...Он начал писать....

Марии Сергеевне и Андрею Степановичу.
Здравствуйте, мои бабушка и дедушка.Как вы там живёте, чем занимаетесь, - хочется верить, что всё у вас хорошо и что вы там не горюете.У меня всё хорошо, - занимаюсь квартирой. Вот сегодня поменял трубы, - ваши то совсем захерели, и мне с ними жить не было ни какой возможности. Подключил интернет, - хочу устроить в квартире сервер, - чтобы хоть и находясь далеко, я мог бы зайти домой, на домашний компьютер. Здесь я стараюсь не наглеть, - живу в основном один, друзей приглашаю редко. До сих пор в этом доме всё дышит вами, вашей семьёй, - я с этим считаюсь, и стараюсь бережно относиться к вещам, напоминающим о вашей прошлой жизни. Жаль, что не сохранилось у меня ни одной вашей фотографии, где вы ещё красивы и молоды, - но я постараюсь их где-нибудь найти. Я хочу их повесить на стену, и когда у меня что-то будет получаться в этой жизни, я буду смотреть на ваши фотки и думать что вы в такой момент мною гордитесь. Вот. У меня есть работа и она мне очень нравится, - я думаю, что вы это одобрили бы. Мне нравиться заниматься своей работой, а моя профессия практически не ограничивает меня в каких-то возможностях, - скорей наоборот, заставляет меня постоянно развиваться, учиться и осваивать что-то новое. К сожалению, а может и к радости я не пошёл по стопам Андрея Степановича, - мой характер не позволяет мне заниматься его делом, и иногда мне кажется, что его характер тоже не особо-то позволял, но к сожалению тогда было такое время, - что сказали, то и должен быть делать, и я это понимаю, по этому и не сужу.
Да, к стати, - ваши хвалёные соседи сверху меня пролили, - от них появились пятна в большой комнате и в кухне, - видно мне придётся идти к ним и ругаться. Да дело не в этом. Я иногда вспоминаю вас, ваш сад, как я ходил к вам в сад, как мы вместе выходили из дома и как мы вмете возвращались обратно. Я помню, как однажды случайно испортил палку, которой дед очень дорожил, - ведь как потом оказалось, она была стволом спиленной яблони, и как говорил дед, она была очень прочной и устойчивой к гниению, - тогда я этого всего не знал, и для меня она была все-лишь деревяшкой и уродливой палкой, которую можно было бы приспособить под какую-нибудь свою игру или шаловство. Я помню какая у вас в огороде была малина и как я её собирал. Собирал, правда, по-правильному: одну ягоду в рот, а вторую тоже, и только третья ягода иногда доходила до корзины. Но вы на меня за это не сердились, а наоборот даже поддерживали, говоря : "Кушай, она полезная". Я помню как оставался ночевать на даче, помню утренние завтраки и дневные обеды, которые готовила бабушка со своёственной ей щепитильностью и аккуратностью. Я многое помню.
Я помню как умирал дед, и как тяжела была его болезнь перед смертью. Я помню как он из бодрого и оптимитичного человека превратился в какое-то существо, лишённоё разума и сознания. С той поры я видел много смертей, я видел какой может быть смерть, но смерть деда всё-равно оставила какой-то негативный отпечаток, по крайней мере я теперь точно знаю, - такой смертью , которой умер он ,мне умирать не хотелось бы. Хотя всё в руках божьих... Вообще, со временем я стал немного по-другому смотреть на смерть да и на жизнь, и даже иногда стал задаваться обыкновенным человеческим вопром: что есть жизнь, для чего она дана, и для чего дана смерть и в чём её суть и в чём её свобода. Вы то наверное это уже знаете, а вот мне, к сожалению, приходится об этом только лишь догадываться. Хотя, если често, я об этом не жалею.
Очень жалею и в тоже время очень радуюсь тому, что мне не довелось жить в ваше время, - время тёмное и смутное. Я жалею и радуюсь тому, что мне не пришлось познать тяжёлые и кровавые времена войны, - да и зачем человеку знать такое. Вам пришлось это пройти, вы знаете запах страха и вкус голода, - я этого не хочу знать. И так уж было велено судьбой, что на ваш век это выпало, а на мой пока нет. Но как иногда представишь себя в окопах сорок первого года, - становится страшно. Не верю я рассказам про войну, когда говорят что не было страшно, - страшно было, было ужастно, было омерзительно. Разве у деда не вызывало отвращение, когда он проходил мимо выжженых деревень и вырезанных семей, - я благодарен вашему поколению за то, что избавили нас от этих зрелищ и этого страха - страха войны, крови, смерти, насилия, голода. Это судьба...
Извините, что я отвлёкся от темы письма, - со мной последнее время такое случается, - вдруг куда-то понесёт-понесёт. У меня, как я уже говорил, всё хорошо. Бабушка, ты кормишь там деда картошкой жареной, которую он так любил? Помнишь, как ты готовила её - поджаристой, солёной, вкусной. Я тоже иногда жарю себе картофель, правда он иногда подгорает у меня. А так, в основном, я ем пельмени и полуфабрикаты, - быстро и удобно. Вообще, сейчас у меня не особо хорошее настроение, - это бывает... А так всё хорошо... Я люблю вас... Жалко что померли... По какому адресу вам можно писать... Да и кому я пишу... Блин...

Рухнули в тот момент у Мишани все буквы и все чернила, осунулся он, видя лишь свой обшарапнный и одинокий стол, и бросился рыдать, вспоминая и бога и дьявола. Рыдал он от того, что он прекрастно понимал, что никому и никогда он такого письма написать не сможет, а если и сможет, то единственным адресатом этого письма будет мусорный ящик... Поднял тогда Мишаня свои мутные и опьянённые глаза, посмотрел в потолок, и отчаялся. Отчаялся от понимания бессмысленности всего произошедшего с ним и от понимания собсвенной обиды на весь мир. Так и уснуд он, - не понятый и не прочтённый, навсегда похоронивший раскаянье своё в тёмных коридорах хрущёвского мусоропровода...