Ворон ворону глаз не выклюет

 ЗОЯ СЛОТИНА - ПЕРВОЕ МЕСТО В ЧЕТВЕРТОМ КОНКУРСЕ ФОНДА ВСМ


За окном ранняя подмосковная осень. Ночной дождь чисто умыл землю. Низкое утреннее солнышко старается поджечь кончики листьев клёнов. Полегла уставшая от лета трава. А я сижу за письменным столом в своей городской квартире, гляжу в окно и изо всех сил пытаюсь сосредоточиться и написать хоть строчку очередного отчёта. Сегодня воскресенье, день воскрешения души и тела уставшего за неделю человека. Но отдых до обидного не для меня.

А собственно чего я вскочила до рассвета? И почему я вчера с детьми и мужем не поехала к маме на дачу? Я и там могла писать этот никому не нужный отчёт, высосаный из пальца, потому что никто и ничего за прошлый квартал не завершил, а палец всегда при мне, и какая разница где из него высасывать информацию.

Мои размышления прервал резкий звонок в дверь.
-Кто там? – недовольным голосом спросила я, заранее обижаясь на незваного гостя, который посмел прервать "творческий процесс".
-Это я! - ответил мне мелодичный женский голосок.
Приоткрываю дверь и минуту стою с открытым ртом, потом быстро закрываю рот и гостеприимно распахиваю дверь, впуская Верочку.
-Можно мне побеспокоить Вас? Ничего, что я так рано? Мне сегодня очень грустно.
-Верочка, ради Бога, проходи. Я рада тебя видеть, - я не лицемерю, я ей рада.
-Тогда здравствуйте, - и детская доверчивая улыбка расцвела на красивом личике молодой женщины.

Верочка сразу же прошла на кухню, сняла с себя ажурную шаль, связанную из очень толстых синих ниток, поправила воротничок ярко-зелёной кофточки и, придержав тёплую длинную жёлтую юбку, грациозно села на стул в уголок.

Эту юбку я помнила ещё с того времени, когда Верочка работала со мной в лаборатории. Она всегда изумительно шила и однажды зимой явилась на работу в потрясающем жёлтом костюме. На ней была эта самая юбка и из такого же материала короткий жакет. Ансамбль завершали чёрная кофточка с воротничком стойкой и чёрные сапожки на шпильке. Всё дополнялось большими тонкими золотыми кольцами в ушах, невесомой золотой цепочкой на шею и узким золотым обручальным кольцом. Очень просто, стильно, красиво. У неё был отменный вкус.

А сейчас я растерянно косилась на её странную одежду.
-Понимаю. Вас удивил мой наряд. Я лечусь. Борис сказал, что я болею, – Вера ссылалась на мужа: - Знаете есть такой цветок «Иван –да- Марья»? Он чудотворный, его цвета излучают полезные волны.
-Конечно, помню этот цветок, но не знала, что он целебный, - я добросовестно вспомнила лужайки в лесу, густо заросшие скромным цветком, с одной стороны синие листочки, с другой – жёлтые, прикрепившиеся к зелёному стебельку.
-Вот. Я одета, как этот цветок. И уже чувствую себя много лучше. Скоро стану
совсем здоровой, пойду на работу, - она опять улыбнулась, пристально глядя мне в лицо.
-Давай попьём чаю. У меня есть свежие бисквиты, - предложила я, не зная что
сказать в ответ.
-Спасибо. Раньше я больше любила кофе, но Боря не разрешает. Кофе вредно, а чай полезно. Теперь я полюбила чай.

У меня много друзей и знакомых. Кто остался со школы, кто со студенческих лет.
Многие стали моими друзьями в зрелые годы, но Верочка... Верочка это особый случай.

Вера закончила мехмат Московского университета в двадцать лет. Она хороший математик. В моей лаборатории она поработала пару лет и ушла за интересной работой и длинным рублём в какую-то закрытую организацию, где работал её муж. Мне было жалко терять такого грамотного и ответственного работника. Я немного обиделась на неё, но обида быстро забылась. Верочка была светлым, открытым человеком.

Я часто встречала её то в магазине, то на улице, так как мы жили в соседних домах. Так случилось, что я познакомилась и с её мужем, Борисом. После перехода Веры на другую работу, мы как-то незаметно немного сблизились. При встрече с удовольствием останавливались и подолгу беседовали. Встречались мы редко и всегда случайно. В гости друг к другу не ходили. Иногда мы вместе ездили в лес за грибами. Зимой не раз вместе катались в лесу на лыжах. Потом супруги пропали куда-то, я их не встречала полгода и этому не удивилась, мало ли чего. В то время телефонов у нас не было, а пойти к ним и узнать что случилось, мне и в голову не пришло.

Вдруг я встретила Бориса в магазине и не узнала его. Он осунулся, постарел и вообще выглядел ужасно. Я его окликнула и он бросился ко мне, как к родной матери. Я спросила его о здоровье, о жизни, о Верочке.
- У нас беда. Вы могли бы со мной поговорить? У вас есть время? – как-то нервно спросил меня Борис.
Я немедленно уверила его, что времени у меня много, просто девать некуда, и я с радостью поговорю с ним. Мы зашли в ближайший двор и сели на лавочку.
-Я вас надолго не задержу, - вопросительно заглядывал он мне в глаза.-Я совсем коротко.
-Я слушаю вас – подбодрила я его.

Вера попала в хороший коллектив больших специалистов, которым руководил выдающийся учёный, член корреспондент Академии Наук, профессор, заведующий кафедры престижного института. Борис не назвал ни его имени, ни каких-либо конкретных координат, так как тот занимался закрытыми темами. Я вовсе не возражала, мне тоже лишнего не надо. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Но спать в ту ночь мне не пришлось.

По словам мужа Вера хорошо проявила себя на работе и учёный сразу предложил ей место в аспирантуре под своим руководством и актуальную техническую тему. Вера согласилась не раздумывая. Она вся отдалась работе. Теоретическую часть диссертации она практически закончила через полтора года. Но кроме теоретической работы, ей поручили самой заниматься техническим воплощением идей и внедрением разработок в производство. Теме дали зелёную улицу и прикрепили группу конструкторов и бригаду рабочих.
-Вера с головой ушла в свою работу. Всё бы упела, если бы не вымогательство, - возмущённо заявил Борис.
-А кто и что вымогали? Лист ватмана или шуруп? – пошутила я.
-Нашлись умники. Спирт, денег на водку, приписок в объёме работ, внесения в её авторские заявки посторонних лиц - кому чего больше надо, - мрачно произнёс собеседник.
-В общем, мелочь всякую, - пробормотала я, смутившись.
-Но Вера... её надо знать. Она же ребёнок, ну и возмутилась. Её можно понять. Где ей взять спирт? Почему она должна давать деньги с аспирантской стипендии? Все получали зарплату! Работа была не для неё лично... ну, конечно, она была в ней лично заинтересована...
-К этому привыкли. Мне кажется, что спирт отпускается лабораториям именно для продвижения работ в цехах и у смежников. Да... плохие у нас привычки. Ну и авторские свидетельства обычно переполнены полезными лицами. Знакомо.
-Ну вот. А в университетах этому не учат. Она возмутилась. Общего языка не нашла ни с конструкторами, ни с работягами. И пошло, и поехало. Нет, конечно, были и честные нормальные люди. Их было даже большинство. Они были на её стороне. Но когда её обвинили в том, что она внесла склоку в отношения коллективов, и план надо выполнять, а работа стоит, она перестала спать.
Борис нервничал, повторялся, перескакивал с одного на другое, но я сумела понять его и воссоздать картину происшествия. Дело обстояло таким образом.

Столкнувшись с мелочными непорядочными людьми, Вера, по-наивности, вступила в бой. Сначала обратилась к своему руководителю, но тот, теоретик, мало чем мог помочь. Она пошла к начальнику конструкторского отдела, к руководителям цеха, производства. А те, люди занятые, защищали своих работников, даже не вникая в суть мелкого вопроса. Потом шутя попросили своих сотрудников не дурить голову девочке. Мелочный и мстительный народец обозлился, умело втянул её в бесполезные выяснения отношений, и совсем приостановил внедрение её разработок. Её обвинили в карьеризме, в мелочности, в сутяжничестве, в неправомерном выпячивании своей темы в корыстных целях. Скандал рос. Подключились партийные организации, на неё нажали. Вера поняла, что борется не с одним плохим человеком, а с целой системой.
-Постой, постой не гони, - остановила я Бориса, усомнившись в его адекватном суждении о проблемах жены. – Какая система? Пара горлопанов – система?
-Вы думаете, что я с ума сошёл? Вы, даже вы, мне не верите?! – дрожащим голосом спросил меня Борис.
-Что значит верю - не верю? Я должна разобраться, понять, - повысила я голос.
-Хорошо, хорошо. Простите меня., - Борис закрыл лицо ладонями, успокаиваясь.
Минут через пять он признался, что Вера разумеется сорвалась и даже её верные сторонники отшатнулись от неё. Её поведение нельзя назвать идеальным. Короче, она написала письмо в ЦК партии. Письмо с требованием разобраться вернули тем, на кого она писала жалобу. И те разобрались по-своему. По их заявлению её прямо с работы забрали в психиатрическую больницу. Когда её забирали, она кричала, что она писала о непорядочных людях, что они погубят страну и всякую другую чушь.
-Никто не решился её защищать, хотя позже, по-тихому сочувствовали ей и мне, говорили, что Вера в чём-то права, пожимали мне руку и объясняли, почему они не могли ввязаться и защитить её.

Борис и я долго сидели на скамеечке и молчали. Я думала о том, что люди привыкли на многое закрывать глаза. А ещё я думала о том, как много я лгала «для пользы дела», совала спирт, подписывала фиктивные наряды. Стыдно.

Лучшие из нас ломают копья и свои жизни. А надо? И я изрекла ровным голосом:
-Что я могу сказать? Жаль Веру. Нервы. Не все могут вести производство. Ей нельзя заниматься организаторскими работами.
-Она отказывалась. Я виноват, не вмешался. Ей надо было уходить, - мрачно изрёк совсем подавленный мужчина.
-Надо знать... Чтобы чего-то добиться при любой системе, надо иметь железные нервы и железобетонные доказательства. Кроме того, надо уметь чётко выбирать цель, время, и место действия. И не дразнить, а бить. Да, она столкнулась с плохими людьми. Но вы тоже поймите! Они вряд ли рады тому, что случилось. Просто далеко зашли и вынуждены были идти до конца, бороться за свою жизнь.
Высказалась и мне стало не по себе. Хорошо мне живётся, я никогда не была талантливой и даже особо способной ни в технике, ни в науке. Мне не завидовали.
-Мне на них наплевать, пусть живут. Её коллеги довели работу до ума, получили научные степени, - Борис поморщился, как будто собрался заплакать.
-Свято место пусто не бывает, - угрюмо заметила я.
-Сейчас главное для меня - это жизнь Веры.
-Она в порядке?
-Вряд ли. Её усиленно лечат уже полгода.
-Она буйная?
-Нет, конечно. Её могли отпустить через пару недель. Но считается, что её нельзя выпускать. Говорят она опасна, может разболтать особо важные секреты врагу, так как не контролирует себя.
-И что? Она действительно что-то знает? – встревожилась я.
-Да чего она может знать? Рядовая аспирантка, которая занималась очень узким практическим вопросом. Конечно, ничего существенного она не знает.
-Ну, тогда успокойся, возьми себя в руки. По-тихоньку, действуя осторожно, как в тылу врага, нащупывай способ, возможность облегчить её положение. Если будешь так вести себя, как сейчас со мной, то сам загремишь следом. Кому будет лучше?
-Вы можете чем-то помочь? – с надеждой вскинулся собеседник.-Советом или намёком? Может быть у вас есть знакомые юристы, врачи?
-Как конкретно действовать, я не знаю. Одно скажу. Зарабатывай деньги. Взятки, подарки были и остаются пропуском везде. Держи себя в руках. Умей сдерживаться, не надо отвечать сразу. И вообще не обязятельно всегда отвечать. К властям, юристам тоже обращаться не надо. Будет ещё хуже, если начать искать справедливость.
-Но есть же у нас права! – вскинулся Борис.
-Какие права? – я твёрдо смотрела в его глаза.
-Понял.
Мы расстались. Я была недовольна собой, Борисом, Верой и всем миром. Всю ночь я вертелась без сна на горящих простынях.

После этого я боялась увидеть Бориса и долго не встречала его.

Через два года он с женой пришёл ко мне в гости. Мы не были друзьями до её болезни, но когда Вера вышла из больницы, то они сразу пришли ко мне. И я их доверие оценила. Борис меня благодарил, правда я не поняла за что, но благодарность с удовольствием приняла.

Борис мне доложил, что Верочка больше работать не будет, ей рекомендовали отдыхать. Я расчувствовалась и пригласила их навещать меня, не забывать. Они приходили регулярно раз в месяц. Мне это было не в тягость.


Итак, мы с Верочкой уютно расположились на моей маленькой кухоньке, пьём чай и поглядываем в окошко.

Я с радостью задвинула свой отчёт подальше с глаз, приготовилась к приятному общению. Нет, никуда не убежит мой отчёт. Я решила, что не мудрствуя лукаво спишу-ка я его с предыдушего отчёта, немного обновив цифровую информацию. Безобразие, конечно, но...закрою глаза совести и...через квартал, когда наконец-то выполнится задача создам шедевр. А пока что есть, то есть.

-Я всё время думаю. Вот если бы можно было создать мой клон, свободный от болезней, и в его мозг закачать мою память. Я бы вернулась в моё прошлое, - глядя в окно, сказала Вера.
-Ты хочешь поменять своё тело, а интелект оставить?
-Да. Я могла бы заниматься математикой. Математика такая красивая наука, как поэзия или музыка. Вокруг нас такой непостижимый сложный мир. Эта природа. Мы в ней живем и сами являемся природой. Математики создают модели окружающего мира и с их помощью могут изучать, измерять или предсказывать явления природы. Или даже создать что-то новое в ней. И так приятно изучать эти модели - мечтательно говорила Верочка.
-Ты занимаешься математическими моделями? – спросила я, любопытствуя и волнуясь одновременно.
-Нет, я не могу. Теперь я не могу мысли собрать в кучку, - горько прошептала Вера, низко опустив голову.
Какой-то противный комок застрял в горле, я пыталась запить его сладким чаем. После довольно длинной паузы Вера продолжила:

-Порой мне кажется, что когда-то давно до всемирного потопа была невероятно развитая цивилизация, которая могла программировать интелект людей. Рождались гениальные архитекторы, инженеры, врачи, художники, музыканты. И гениальность была обычным явлением. Было много гениальных умельцев, поваров, стеклодувов, литейщиков, и все профессии были уважаемы. Люди были гениальны и добры. Потому-то в генах не было запрета на убийство человека человеком, так как это есть у зверей. Люди разумные не могли причинить зло друг другу.
-Это же рай, - развеселилась я.
-Да. И память о рае, передаётся из поколение в поколение. Но люди любопытны. При изучении бесконечно загадочной природы они нечаяно грубо нарушили природное равновесие и на земле произошла катастрофа. Погибли города и материки, погибла вся цивилизация. Случайно оставшиеся люди потяряли способность программировать свою жизнь. Катастрофа запомнилась, как всемирный потоп. Помнились создатели животных и Боги-создатели людей по своему образу и подобию. Но после катастрофы и животные, и люди стали продуктом случайного образования ДНК. Землю заселяли мутанты. Один индивид унаследовал непомерные амбиции и нулевые способности. Способности другого невостребовались за всю его жизнь. И вот сапоги начинает тачать одарённый повар, а еду готовит врождённый танцор. Нашёлся ум, может быть не один, который осознал правила, при которых не исчезнет род людской, но он не смог достучаться до разума мутантов. Получились дикие люди. Царь природы - необученый, невоспитанный человек, потому что не стало учителей. Теперь животный мир благороднее человеческого, потому что ворон ворону глаз не выклюет, - заключила Вера.
-Это твоя теория или ты где-то вычитала? – спросила я.
-Где-то о чём-то читала, - ответила Вера устало.

Через минуту она ушла, оставив меня в глубочайшем недоумении.

На следущий день вечером Вера с Борей пришли прощаться.

-Мы собираемся уехать работать в Заокский заповедник. Будем жить в Лесничестве, - с улыбкой сообщила Вера.
-Зачем? Там очень маленькие зарплаты. Как вы будете жить? А если появятся дети?
- В больнице у Веры случился выкидыш. Врач сказал, что у нас никогда не будет детей, а нам много не надо. Потом там можно иметь огород и корову, - спокойно сказал Борис.
-Но вы же горожане, и наверняка там школы нет, чтобы Вера могла преподавать.
-С моим диагнозом преподавать нельзя. Ребёнка на воспитание нам тоже не дадут. А там требуются специалисты по обработке статистических данных. На это для меня запрета нет. С животными мне тоже можно работать, - улыбалась Вера.
-А как же вы, Борис? – у меня сильно забилось сердце, почернело в глазах, должно быть давление подскочило.
-А чего я? Со мной проще. Пока поработаю егерем. Потом получу какую-нибудь специальность. Мы едем защищать зверей от "человека". В жизни всегда найдётся место подвигам, - невесело ухмыльнулся Борис и они ушли.

Они уехали. Вот ведь что может случиться, если кому-то не сможешь дать двести грамм этилового спирта, а другому не позволишь бахвалиться тем, чего он не изобретал.