Девушка c портрета

- Заткнись, идиотка! Все хорошо! Слышишь, дура несчастная, хо-ро-шо! - орет яростный, отчаянный голос.
- Ага, как же… Хорошо. Так я тебе и поверила, - другой голос лишь безучастно огрызается.
- Овца малодушная!
-Зеркало летит на пол и разбивается на тысячу и один мелкий осколок.
- Ну вот. Тебя больше нет, моя внутренняя идиотка.

Татьяна накидывает желтый плащ, кидает ключи в сумочку, захлопывает дверь и идет. Ступеньки, пропахший мочой и куревом подъезд, похабные рисунки на стенах. Она бежит. В никуда. Снова что-то менять. Опять. Седьмой раз за прошедший месяц начиная новую жизнь.

- И все потому что этот идиот не понимает, что он непременно должен меня полюбить. Я его ненавижу потому, что он самый лучший! Он само совершенство!  Он прекрасен, как эльф. Когда я разговариваю с ним, я чувствую, что он гораздо глубже, чем я могу понять. Когда он улыбается, мне кажется, что о мои ноги трется ласковый котенок. Где же изъяны? Должны ведь быть. У всех есть. Впрочем, один недостаток у него есть. Он меня не любит.

Дверь захлопывается, отсекая рыдания. Осенний ветер наотмашь бьет по лицу. Злобные грязные волны луж так и норовят подобострастно лизнуть ее новенькие сапожки. Под ноги падает предпоследний жухлый лист. Таня чуть не рыдает в голос от полноты чувств.

“Мама говорит, что если я не возьму себя в руки, закончу свою жизнь в дурке. А я ненавижу замкнутые помещения. Особенно оббитые войлоком. Не хочу”.  Она уже опаздывала на очередное свидание с очередным ничего не значащим глупеньким мальчиком. “Пусть, - думает она, - пусть он говорит мне комплименты, рассказывает, какая я немыслимо прекрасная, пусть обнимает меня нежно за плечи и ведет куда-нибудь. Пусть нашептывает на ушко всяческие милые глупости. Может, отпустит”

На остановке стоит огромная, медузообразная толпа. Человеко-щупальца тянутся во все стороны, пытаясь нащупать подходящую маршрутку. Вокруг клубится пар, сигаретный дым, едкие выхлопы от автобусов.

Холодно, ветер пронзителен и сыр, мелкие острые капли то и дело падают на щеки. Промокшие ноги дают о себе знать мерзким влажным холодом. Подходит автобус. Толпа приходит в движение. Кого-то второпях сбивают. Она и сбивает. Проходит, не оглядываясь. Потому что – не зевай. Долго мучается с дверью, бьется головой о низкий вход, согнувшись проскальзывает к свободному месту и наконец блаженно падает. Все. Бой окончен. Она вышла победительницей. Снова становится мучительно стыдно за свое поведение, за сбитого человека, за локти и подножки. Хочется провалиться под землю, спрятаться от себя, затаиться.

За заплаканными окнами знакомые акварельные пейзажи. Мост, чугунная река под свинцовыми тучами, железная дорога, вдоль которой в шеренгу вытянулись фешенебельные дома, институт, с толпой студентов перед входом… Все как всегда и все как во сне. Где-то на полпути к месту назначения она слышит свой голос

- На остановке, будьте добры.

Что? Ей не сюда. Ей на четыре остановки дальше. К кинотеатру, где уже ждет милый мальчик с розочкой. Она почему-то была уверена, что он непременно придет с розой. Красной, завернутой в прозрачный полиэтилен, перевязанной алой ленточкой. Впрочем, раз уж попросила остановить здесь... Не обманывать же водителя.

Снова борьба с дверью, снова удар головой, снова ветер, вперемежку с дождем норовит забраться за шиворот. Девушка в желтом плаще стоит на остановке и неуверенно оглядывается. Куда теперь? По хорошему, нужно бы уже на хорошей скорости бежать на свидание. Но туда почему-то не хочется. Хочется почему-то повернуть в переулочек, где торгуют картинами, сувенирами и ветхими книгами. Должно быть сегодня там никого. Но настроение-то живо.

Как ни странно несколько художников переминаются с ноги на ногу, курят, посматривают на редких покупателей. Вернее, потенциальных, возможных покупателей. Впрочем, кто же будет в такую погоду покупать картины. Их ведь даже не рассмотреть сейчас толком - они все затянуты от дождя пленкой. Таня оглядывается. Что она здесь забыла?

- Красавица, иди я тебя нарисую,  - к ней обращается непричесанный тип в теплом ватнике и резиновых сапогах. С виду не то приличный бомж, не то обнищавший интеллигент.
Татьяна замирает в растерянности. С одной стороны, конечно, хочется видеть собственный портрет. А с другой... Денег нет и мальчик ждет. И холодно. И сыро.
-  Знаете, у меня почти нет денег. Я плохой клиент, - честно признается она.
- Не волнуйся за деньги. Только сегодня и только для тебя - бесплатно. Садись вот сюда, - показывает ей на низкую каменную ограду, на которой лежит относительно чистый лист картона. Видимо, это место ему самому служило скамейкой.

Рядом под зонтом стоит раскрытый этюдник. В нем чистый холст и тюбики с красками вперемежку. И наспех вытертая от предыдущего слоя палитра.

- Сядь по свободнее. Смотри на меня. Чтоб не было скучно, я тебе сказки буду рассказывать. Хочешь?
Таня кивнула.
-Ну, тогда слушай.

- Жила была на свете одна девочка. Родители в ней души не чаяли. Одевали как куколку, бантики на голове вязали, конфетками закармливали. А девочке, назовем её Татой, так хотелось быть большой и самостоятельной. Битвы за независимость в их доме разыгрывались нешуточные. Если мама уговаривала съесть конфетку, Тата тут же заявляла, что хочет супа, если мама пыталась заплести её красивые светлые волосы в косичку, девочка выскакивала на улицу и тут же эту косичку распускала… Так и росла эта маленькая шалунья. Лучшими друзьями её детства были Карлсон и Алиса, которая из страны чудес. Маленькая Тата часто ходила к ним в гости. Как только заботливая мама укладывала её в кроватку, она тут же бежала к своим друзьям. Шли дни, потом шли месяцы, потом месяцы уже бежали, не поспевая за годами, которые пока просто шли. Девочка превращалась в хорошенькую девушку, - мазок. Ещё один. И на холсте появляется девушка. Пока ее едва можно угадать среди цветных штрихов и линий.

- ...Тоненькую, светлую, с богатым воображением и горящими глазами. Стоило какой-нибудь сказке поманить её, как она тут же все бросала и бежала её, эту самую сказку, догонять. Ей все хотелось чего-нибудь особенного, необыкновенного. А чего именно – Бог весть! То она пыталась заводить какие-то глупые романы, в надежде на какую-то великую, как в книжках, любовь, то училась играть на саксофоне, прельщенная романтикой джаза, то бралась предсказывать судьбу приятелям и приятельницам – у неё, к слову, неплохо получалось, до поры до времени. Иногда она убегала из дома. Ненадолго, конечно. На день, не больше. Пока не обнаружили пропажу, - на портрете уже почти угадываются глаза. Радостные и удивленные.

- … И ничего у неё не было взаправду. Все как во сне. В мираже каком-то. Поэтому и страдала она совсем по чуть-чуть и радовалась лишь мгновенье. Когда пришло время поступать в университет, родители купили своей Таточке квартиру. Маленькую, уютненькую такую, квартирку.

Непоследовательная, взбалмошная, ветреная (оттого она всегда обожала ветер). Дни её улетали как секунды, ничего за собой не оставляя. Временами она становилась центром шумной компании, временами оставалась совсем одна. В общем, всё у неё было как-то не так. До тех пор пока она не влюбилась. Первый раз всерьез. В милого мальчишку. Он ей казался абсолютным идеалом. Но как подойти к нему поближе она не знала. А он почему-то упорно не желал обращать на неё внимание. С горя Таточка решила, что просто обязана, сделать что-нибудь по-настоящему хорошее. Долго-долго мучилась, никак не могла понять, что же? А потом. Вдруг. Ни с того, ни с сего. Она увидела на улице как на экскурсию выводили детей из детского дома. Таких маленьких, таких хороших, таких беззащитных. Она решила, что это неплохое начало. Когда она впервые пришла к директору этого заведения, сама беззащитная кроха, и спросила, что она может для них сделать, женщина предложила ей работать у них в выходные. Тата, немного подумав, согласилась. Теперь её жизнь уже не казалась ей такой невесомой. У неё было Дело. Она была уже не сама по себе, она отвечала за этих малышей. Каждые выходные приходила к ним. Каждому приносила какую-нибудь милую мелочь. На это уходила вся стипендия и большая часть денег, которые присылали родители. Порой её посещали сомнения. А стоит ли? А зачем? А смогу ли хоть что-то?.. Дети привязывались к ней. Она учила их тому, что знала сама. Малышам рассказывала сказки и учила читать, тех, кто постарше посвящала в тайны математики, физики, информатики. Заинтриговывала учебой. Вместе с ними строила планы на будущее. Она стала их другом. И дружба эта была основана не на жалости, а на уважении. Тата не разлюбила того, из-за кого все это началось. Нет. По-прежнему, встречая его, она переживала всю бурю чувств, свойственную влюбленным. И по-прежнему ей было больно оттого, что он почти не смотрел в её сторону, а если и смотрел, то безо всякого интереса. И, как и прежде, она не знала, что ей делать со своими чувствами. Но теперь ей было на что отвлечься, чем себя утешить, - портрет был почти готов. С него смотрели чистые, наивные глаза, губы были полуоткрыты и слегка улыбались, светлые пряди разметались по ветру.
- … Но однажды, не скажу когда и как, ее заметил... не принц, нет. Обычный юноша. Со своими достоинствами и недостатками. Но созданный будто бы специально для нее. По ее меркам сшитый. Вдруг понял, что она – та самая...
- Ну, вот и готов твой портрет. Хочешь посмотреть?
Таня встает на слегка затекшие ноги, делает несколько шагов, обходит этюдник и ахает. На портрете очаровательная девушка. Вроде бы похожая на ту, которую она ежедневно видит в зеркале и все же другая. Зачарованно смотрящая на Татьяну, ожидающая чудес. Совсем-совсем настоящая.
- Портрет я оставлю себе. Он мне, знаешь ли, самому понравился. Удачи. У тебя все будет хорошо, девочка.
Татьяна  и не думает о чем-то спрашивать или на что-то обижаться. Всё правильно. Она кидает последний взгляд на Себя-На-Портрете, разворачивается и медленно идет прочь. На секунду останавливается и бросает через плечо:
- Знаете, меня давно никто не называет Татой. Только дедушка в детстве. Спасибо.

Холодным зимним днем, где-то в конце декабря, симпатичный молодой человек выбирал подарок своей подруге. Взгляд его остановился на портрете смутно знакомой молодой особы. Он моргнул, пытаясь прогнать наваждение. Нет, если бы он действительно знал эту девушку - не забыл бы. Это уж точно. Таких не забывают. А на подарок любимой такая картина уж точно не годиться. Повернулся и пошел дальше. Прошел несколько метров. Вернулся. Посмотрел ещё раз.
- Скажите, кто это? - спросил он наконец у продавца.
- Твоя будущая жена.
Молодой человек нервно рассмеялся. Где-то далеко завыла сирена, он резко оборвал смех.
- Сколько?
- Четыре тысячи.
- Сколько?!?!
- Четыре. А ты думал купить судьбу задешево?
- Заверните.
Замерзшими руками он достал кошелек, заплатил указанную сумму, взял под мышку свою покупку и пошел, твердя про себя, как заведенный: «Только бы, только бы, только бы»