Связанные одними трусами

Пролетела юность, пролетела: умные разговоры, песни в кафе, весенний ветерок, потрескавшиеся губы: may I use your chapstick? Are you germ free? Well, you should know by now. Кто будет спорить, что молодой красивой женщине для полноты ощущений нужен мужчина не старше тридцати двух лет, национальность не имеет значения, звонить после 8? А то на вечеринках лезут разные, а хочется стабильности и эмоциональной предсказуемости. Кто будет с этим спорить? Нет желающих.

Однажды, когда ветер перемен шепнул: «Значит так: либо ты с нами, либо…», – Summer of Love, короче, война, волнения в Чикаго и т.д. -- она вышла за Сережу Первохатова. Могла за кого угодно, а вышла за него. Блажь?

Такси! Такси! Плюх - на заднее сидение. Сигарету - из сумочки в рот. Затягивается с видимым удовольствием. «Едем в «Аргумент», шеф. Что? А, спасибо, я просто чувствую себя отлично, потому и выгляжу так... »
Господи, наконец-то вырвалась! И как он не может понять, что мне нужно хоть чуточку, самую малость свободы. И тогда мы пошли на дискотеку. Текла вода. Вроде да.

Я вспомнил, как в подростковом возрасте мне снился ядерный гриб. Тогда мне часто казалось, что всеобщая гибель человечества в ядерном огне неизбежна и даже близка. Подсознательно я ждал этого. Но вот мне уже тридцать лет, и вместо ядерной катастрофы нам всем пришлось переживать совсем другие изгибы судьбы. Я боялся, что автор прав: у человечества, действительно, хватит «мужества и мудрости», чтобы предотвратить грядущие катастрофы. Человек – тупое животное. Инстинкт самосохранения в нем слишком развит; дойдя до пропасти и заглянув в нее, он отшатывается и бежит прочь. Во всяком случае, таков человек в массе. Я, выросший в коммунистической стране, никогда не чувствовал себя человеком массы. Поэтому я готов поставить под сомнение инстинкт самосохранения. Я хотел бы задать автору этой книги вопрос: а почему он так уверен, что человек не устанет стремиться к выживанию? Так ли хороша жизнь большинства населяющих планету людей, чтобы ради ее спасения подчинять себя жесткой дисциплине?

Прихлебыва сперму, поднималось солнце.

Потом были танцы. Быстрая, медленная музыка – они танцевали медленные танцы. И не могли утолить свою жажду друг другом.
Потом было такси. Дорога домой. Никто из них не помнил, как Они добрались.
Потом была пьяная ночь. Голые в обнимку. В беспамятстве.
Потом было тяжёлое утро. Больные головы. И опухшие лица.
Он опять уехал в Город.

- А ты и на это не способен, онанист прыщавый!

- Я тебя в оконо выброшу на ***! – крикнул я. – Кровью будешь, сука, за свои слова отвечать!

- Вали, вали отсюда, пидер гнойный!

Я схватил аквариум с хомяками и с ревом выбросил его в окно.