Территория грёз 6-14стр. из 106стр

…
Опять? - Доктор психологии Косски Виктор Михайлович, лёжа в постели, открыл глаза. Задумавшись на секунду, он еле слышно прошептал: Не может быть! Сон. НЕТ! Это был не просто сон! И это был не тот ненавистный транс, когда ты проснулся, но не можешь пошевелиться, и приходиться нервозно дёргать большим пальцем ноги, чтобы проснуться окончательно! Это, был…невероятно, - это был автономный, без какой либо иллюзии осмысленности, если так можно выразиться - ОСОЗНАННЫЙ СОН! Когда ты сознательно управляешь потусторонними событиями и не просыпаешься. Грёзы, - неужели это возможно?
- Я был во сне, и я управлял им! Это затмение, прерывание потока воды, были осуществлены моей сознательной волей! Не может быть! Я добился! Спокойствие, спокойствие, я спокоен, я безмятежен, я тих. Кровь холодна, курсирует по венам. Тишина и покой, ничего не случилось. Какого чёрта? Случилось! Я контролировал сон! Я…
Он резко вскочил с кровати, подбежал к столу и только после того как набросал последние впечатления, - немного успокоился. Собсно, а он спал? Может это всё фантазии полудрёмы? Косски глянул на часы – несомненно, почти утро. Кроме того, присутствовало это известное всем чувство, которое любому человеку позволяет заявить со стопроцентной уверенностью: - Да, я спал!
Итак, это случилось. Многолетние мучения-опыты над собой не прошли даром. Это случилось! Кажется, он постиг главную тайну сна, он впервые контролировал грёзы!
Впервые! Что он только не делал ранее: то не спал сутками, то, наоборот, спал до головных болей. Принимал лекарства для вхождения в транс, спал на полу, спал на матрасе, нежился в тепле, мёрз в холоде, и однажды даже заболел. Годы и годы он мучился над вопросом: Можно ли управлять снами?! Годы и годы ушли на то, чтобы переворошить груды специальной и общей литературы, коллекционировать и анализировать сны, получить образование, писать работы по психологии и физиологии сна. Годы на то, чтобы добиться мелких онейрологических результатов, - вроде чтения во сне однажды виденной литературы, сочинение музыки, решения мелких задач, забываемых поутру. Но это случалось спонтанно. И вот, наконец, он получил пока интуитивный контроль, над собственными снами. Теперь - это случилось! Внезапно, как озарение пришло это к нему. Впервые он осознал себя не наяву, и не в некоем трансе, в котором осознавать себя было невыносимо, - тело ныло, не слушалось команд, было неестественно, было просто страшно, - а во сне!
Уже позже, днём задумавшись над методикой выхода в грёзы, он спросил себя – а чему же он радовался, ведь и этот выход также можно было назвать спонтанным. И пришёл к выводу, что именно в ту ночь он впервые очнулся в грёзах, до этого он их вспоминал только после сна, кроме того именно в эту ночь он и ухватил основные идеи выхода в грёзы. Сформулировал их в некое подобие методики Виктор Михайлович уже позже, когда успокоил свой темперамент.
Доктор Косски определял свой темперамент, как некий пограничный симбиоз, между флегматиком и сангвиником. Хотя надо понимать, что разбиение людей на четыре темперамента, является лишь большинством случаев их поведенческого отражения жизненных ситуаций. Статистика. Любой тип темперамента, позволяет «вольности», заимствованные из других темпераментов. Не являлся исключением и Виктор Михайлович, как не часто в общении со студентами он мог быть скор и резок, так же не часто, доктор Косски мог пребывать в меланхолическом раздумье. Однако превалировала в нём, реакция «на вскидку»: резкая, заученная рефлекторно первая реакция на ситуацию и второстепенная её оценка. Например реакция на новую идею – замирание, на критику – терзание дужки очков и истязание взглядом глаз оппонента. Как, впрочем, и у большинства творческих людей.
На вид доктор Косски был несколько надменен, но люди прощали ему эту маленькую слабость, потому что знали - Виктор Михайлович все уголки своего характера с детства обращал только на благо. Виктор Косски долго не мог повзрослеть. Во времена переходных возрастов когда он чаще обычного обращался к своему я, он удивлялся не происходящим в себе переменам – его сознание оставалось тем же сосредоточением наивных взглядов и прежних реакций. Это сильно колебало его веру во взрослых и во всё «что они придумывают». Что же такое взросление? Уже позже с проникновением в его суждения мыслей о долге, обязательствах перед другими, с появлением требующих выражения высоких чувств – он изменился. И изменяясь сам изучал также метаморфозы и других людей.. Эта область знаний захватила его полностью. И без конца постигая новое и преодолевая трудности, всё с большей и большей надменностью относился он к людям особенно к людям остановившимся в своём развитии.. Однако в силу своей гуманной ментальности, привитой ему одним школьным учителем, пределом выражения его надменного характера были безобидные насмешки и ситуативные издёвки. Особенно далеко Виктор Михайлович зашел в последнем – у него частенько удавались шутки над коллегами и студентами. Студенты знали как ловко их препод подлавливает их на словах и предпочитали лучше не мешать учебному процессу нежели быть опозоренными. Например однажды ребята на задней парте сильно шумели и Виктор Михайлович не снес этого:
- Девочки на задней парте успокойтесь пожалуйста!
Ребята удивлённо переглянулись.
- Мы не девочки!
- Этим не хвастаются! – отрезал Виктор Михайлович под издевательский смех девчонок, которые намёк поняли сразу.
…
 8:21 GMT +6:0
Дэвид Лайт, руководил отделом аномальных проектов, и подчинялся напрямую главе РУМО. Он закончил Йель, и, будучи далеко не самым, удачливым, - по выражению Эн, парнем, - на многое рассчитывать, не мог. И Эн он упустил и Кэти, да и жизнь бы он упустил, если б при продаже на улице “продлевающих жизнь лекарств” фирмы “Фьючедраг”, не наткнулся случайно на мистера Барнлоу, который, к тому времени остро нуждался в средствах на эксперименты, и который и предложил Дэвиду продавать его новое детище. Барнлоу, сумашедший учёный, в домашних условиях, работал над Невидимостью человека. Разумеется, невидимости человека он не добился, но добился того, что металлы в обычном виде видимые метало детекторам, в экспериментах Барнлоу приобретали свойство невидимости. На этом Лайт и попался ФБР.
Открытие было тут же засекречено, а Лайту предложили курировать Барнлоу и мистера Хьюги – другого сумасшедшего учёного на дому. Затем им выделили лабораторию. И когда их штат и значимость выросли. Всю компанию перевели в Пентагон, на бюджет.
Теперь самым перспективным детищем Лайта, - как сам он считал, - была технология “Dreams”. Которая открывала доступ к практической работе с грёзами. Влияние через сон на решения политиков, добывание информации, лечение, связь, - до того всё было успешно, что глава военного ведомства, давно хотел разделить отдел, на несколько департаментов. Исследовательские направления отдельно, а «Dreams» превратить в сугубо практическую параллель. Но Лайту проведённой работы было жаль, и он твёрдо отстаивал, своё право, - завершить свои начинания. Ну, как он мог оставить Мартинеса – человека без рук, ног, – да каких там ног, у Мартинеса оставили только головной и спинной мозг, для возможности продолжения жизни в искусственных условиях, но, чёрт возьми, он выжил. Да, да на всех этих трубках, искусственных кишках, органах. Мартинесу даже не пытались имплантировать живые органы, смысл был в том, чтобы постичь, - может ли мозг жить в полностью искусственных условиях. И сколько мозгу вообще отпущено природой. Дабы потом, облечь его в некую защитно – жизнеобеспечивающую форму, из сверх материала, и, таким образом, создать сверх организм. Лайт был уверен, что мозг, лишённый признаков пола, потенциально бессмертен. Более того, когда удалось расшифровать сигналы мозга, в том числе спинного, Мартинесу попытались вживить механическую руку, - и он пошевелил средним пальцем! И на этом этапе его оставить – никогда! Или Хьюги, ну как оставить, и на чьё то попечение, чудака, который, заложил в память собаке пятьсот тридцать два человеческих понятия! Да и с политиков и бизнесменов доход хороший упускать, - нет, это не дело!
- Сэр! – повернувшийся было уходить руководитель, мимика лица которого могла выражать только вопросительные или возмущённые интонации, раздражённо обернулся вновь и увидел лейтенанта Гарсона.
- У нас проблема сэр! – продолжал Гарсон.
Лайт, со времени основания отдела Онейрологии, когда понял - что из себя, представляют грёзы, что ими можно управлять всеми живыми существами на планете, - до колик опасался, что где-нибудь кто-нибудь, также случайно как и они, выйдет в грёзы, и у них будут конкуренты в тотальном подавлении воли цивилизации. И вот…
- Сэр, похоже, это началось, сэр! В грёзах появилось чужое сознание!
- Ошибка? – напрягся Лайт.
- Не думаю сэр!
- Увеличить количество контролирующих ключи входа! Отчёты каждый час!
- Есть, сэр!
Лайт обошёл всех дежурных, контролировавших грёзеров, по данным позитронной томографии. Медленно оглядел их и удалился к себе. За его видимым спокойствием, начинал бурлить его Бруклинский темперамент, сегодня он не заснёт. Впрочем, он сделал все, для того чтобы предупредить саму эту возможность несанкционированного проникновения в грёзы. И уничтожить любого гипотетического грёзера, вышедшего на территорию грёз, без его ведома. Это необходимо было, из-за возможной государственной конкуренции, это необходимо было из-за гипотетического бунта внутри самого отдела, - каждый познавший методику, мог натворить что угодно. И теперь ему нужно отследить новоявленного грёзера, и, если факт подтвердится – завербовать или ликвидировать его. Ничего не поделаешь – большая политика.
…
Выходя из своей “двушки”, на Морской, профессор Косски, надеялся, что автобус до факультета, хоть сегодня не будет битком набит, все-таки едет он ко второй паре. Хотя со времени разрешения частного извоза и появилось множество частного транспорта, но пассажиропоток, как ни странно, растёт прямо пропорционально росту автотранспорта. Доктор Косски в автобус не влез. Он по натуре был не суетливым, вежливым человеком и частенько глядел сквозь пальцы на то, как его учёного, уже не молодого человека «задвигали»: на остановке, в очереди на квартиру, на профессорскую должность. Там где появлялся доктор, и где должен быть крайний, никто не напрягался по поводу, кому им быть. Вот и теперь доктор Косски, рискуя опоздать, решил пройтись пешком.
Вокруг него уже давно бурлил рабочий город Новосибирск. Люди спешили на свои рабочие места, приложить свои умения на благо своей семьи и общества, чтобы нести и далее высокий смысл существования человека – развитие. Кто-то шёл на работу с радостью, свысока поглядывая на окружающих трудяг из-за уверенности в собственном профессиональном превосходстве и большем интересе своей работы. Кто-то сонно кутался в собственную дублёнку, уверяя себя, что он должен терпеть эту ненавистную высокооплачиваемую работу, что в его родной Армении ему ни за что так хорошо не устроиться. Кто-то вставал с утра в очередь на бирже труда в надежде улучшить свою жизненную ситуацию, ведь биржи в России давно уже перестали быть пристанищем только лишь неудачников, там обретаются и люди уже имеющие неплохую работу но желающие двигаться дальше. Косски видел вокруг совершенно разных людей с совершенно особенными уклонами, направлениями и течениями их судеб, и он знал, что все эти без исключения люди какой-то незримой волей, ниспосланной однажды посёлку Гусевка, стремятся к одной общей цели - развивать цивилизацию, культуру и структуру города, через облагораживание своих желаний, улучшение своего быта и удовлетворение своих потребностей.
Жители стран СНГ приехавшие в Россию, выйдя на улицу в пять утра, сразу же понимают отчего Россия богатеет на глазах – здесь люди работают. Любой работающий россиянин имеет покупательную способность на порядок превышающую корзину работающего ташкентца или киевлянина.
Ещё недавно, в 1902 году, многомиллионный город Новосибирск был посёлком с парой магазинов и дырявой лодкой для переправы на левый берег Оби. Теперь же Новосибирск мощнейший мегаполис со своим высоким искусством, зодчеством, наукой. Со своими социальными и экономическими достижениями. Виктор Михайлович был твёрдо уверен – если все города будут развиваться также эпохально как Новосиб, Россия уже в ближайшие десятилетия станет самой могущественной.
Виктора Михайловича обдало холодным ветром - весна в Сибири самое не предсказуемое время года: утром может идти снег, а в обед припекать солнышко. Прогноз погоды слушать бессмысленно. Виктор Михайлович закутался потеплее в шарф, заложил руку, свободную от портфеля за ворот, и пошёл быстрым шагом к родному факультету.
Сложно поверить в то, что пожилой человек с “сидячей” работой доктор психологии Косски так хорошо сохранился, но в этом были его личная заслуга. Он не поддался, как большинство, тяжкому бремени высокого самомнения и лени и не превратился как иные учёные в гениальную бесформенную массу. Виктор Михайлович очень рано заинтересовался народной медициной, которая если и уступает официальной медицине в качестве лечения, то намного превосходит в качестве профилактики заболеваний. Ведь каждому ясно: то из лишнего в нашем организме, что не является жиром, представляет собой токсины! И все эти шлаки нужно вычищать регулярно, без тени боязни и сомнения! Тем более, что в народе существуют эффективные методики чистки любой части организма. Когда из человека выходит до двадцати килограмм грязи, он всё равно, что обретает крылья – незабываемое ощущение!
Виктор Михайлович, изрядно покопавшись в народной медицине, нашёл методики очищения любого органа человека! И вот уже более тридцати лет регулярно проводил чистки организма. Серьёзней всего он относился чистке печени лимонным соком с оливковым маслом, и промыванию гайморовых пазух чуть подсоленной водой. Поэтому и не болел никогда!
Тот день, несмотря на тесное начало, выдался не таким уж и скверным, статью они с аспирантом дописали. Часы свои на будущий семестр, у их завкафа Россиянской отвоевать удалось. Но особенно его, с утра, порадовала 212я группа, - на семинаре по социализации и социальным установкам. Они, по его просьбе, классифицировали источники социализации новой России, во многом схожими со старыми источниками: члены семьи, школа, СМИ, общественные объединения, литература. Однако ребята сместили некоторые источники с их постаментов и заменили другими. Классы, например, повыше, партии вниз. А Максим Рим, один из способнейших студентов, даже попытался детально обосновать их перемещение. Да и Плотского он не встретил ещё. Нет, день прошел хорошо.
Вот мысли, правда, вот только мысли крутились в голове бешено. Мозг Косски не раз пытался вернуться к своей новой радости и тревоге, к своему новому открытию.
Виктор Михайлович годами работавший над своей мечтой, ясно видел перед собой перспективы даруемые человечеству новой реальностью. Любые визуальные, аудиальные, кинестетические комбинации информации полученной однажды в реальном мире опытным путём. Например, наложение искажения изображения линзой на любую теперь представляемую картинку. Сам бы мозг до такой метаморфозы света не додумался бы. Кроме того Виктор Михайлович был уверен что именно из грёз можно отдавать приказы подсознанию, а это уже прямой путь к самолечению организма, к продлению жизни. Кто знает, быть может, возможно, таким образом, изменить и геном человека?! Ведь известно, что организм человека может произвести любое необходимое ему вещество, или белок. Что тогда удержит людей от создания расы сверх существ, посредством изменения самих себя?
Доктор Косски, будучи серьёзным учёным, не допускал утрачивания времени невероятными мечтаниями о судьбах мира и собственном королевском благе. Уж кто-кто а учёные люди знают как эти «грёзы» превращаются в недосягаемые цели, с невероятными потерями времени и сил. Однако в данном случае возникает курьёзная ситуация – возможности грёз окажутся настолько безграничными и всемогущими, что Виктор Михайлович Косски однажды, находясь в студенческом общежитии, истерически рассмеётся перебрав перипетии собственного творческого пути последних дней. А пока доктор Косски не был стопроцентно уверен даже в возможности самолечения в драузальной, как он решил её называть, реальности.
Академическая жизнь выплюнула Виктора Михайловича только к пяти часам. Он пришёл с консультации на кафедру без пяти минут пять, занял свой стол, налил чайку и…, - О Анцгеймер!
- Виктор Михайлович! – обратилась к нему староста группы ПМ – 211.
- Да?!
- Вы не могли бы провести у нас консультацию, нас всего пятеро.
- А где Андрей Андреич? – удивился Косски своей рассеянности, он не видел кандидатишку целый день и даже не удосужился поинтересоваться, что с ним.
- Плотского не будет, он заболел! – ответила за девочку Россиянская.
- Заболел? – искренне пожалел коллегу Доктор.
Россиянская посмотрела на него, поправив очки.
«Всего пятеро» задержали Доктора Косски ещё на полтора часа.
Как гласит народная мудрость: одна нежелательная ситуация притягивает к себе другие. К самому окончанию работы с чужими студентами, когда Виктор Михайлович уже почти не различал своего почерка, то бессонной ночи, - в кабинет ввалился грузный, но далеко не медлительный человек. Это был Семён Маркович Синица, тот же доктор, тех же наук. Вот только он считал себя единственным в университете “не признанным диссидентом” и этот факт ограничивал количество желающих остаться с ним наедине, боясь влезть в многочасовую, бессмысленную полемику. Причём ему не важно было, что оппонент сменился или даже что он сам встретил другого собеседника – тему он всегда дожимал. А сегодня после жалобы его аспиранта на военкомат, Семён Маркович был в особенном ударе.
Косски не нравилось, как Маркович, относился к себе, к своему здоровью: заядлый курильщик, смолящий одну за одной сигарету, и вспоминавший о своём здоровье, только когда от кашля глаза вылезали. Полный, мягко говоря, человек, покрытый сеточками кровеносных сосудов на лице, - хоть изучай эти веточки жизнеобеспечения.
Нет, думал Косски. Два-три года, если повезёт тебе, старина!
Семён Маркович, тем временем продолжал возмущаться “за жизнь”, как он это называл:
- Например, что это – бюджет? - Куча денег на полу центробанка? Информация о поступлениях? Подсчёт налоговых деклараций? - Как хранится бюджет? - это что сейфы какие, это что чёрные ящички в столах, или может это карманы служащих, или серия счетов, в том числе заграничных, в том числе тех, что не вернутся, никогда, в Россию, в том числе с размазанной гранью права, на них? Нет, не дают власти ответа. Не выгодна им эта инициатива, - свобода знания! – его сосуды раздулись больше обычного, соглашаясь с ним.
- А вы знаете, что в США человек работает на налоги, что-то около пяти месяцев в году, остальное на себя! – вставил зевая Косски.
- А вы знаете, дорогой Виктор Михайлович, что в России этот срок как бы не пять месяцев на налоги и пять на тех, кто стоит у узлов перераспределения средств, – парировал Синица. Он затянулся сигаретой.
- Не согласен, Путин ввёл тринадцати процентный налог официально! Неофициально же средний человек и этого не платит, если может.
 - Ну, это уже другой вопрос!
Синица как однажды решил твёрдо, что интеллигент и диссидент это одно и тоже лицо, так и вёл эту линию уже лет тридцать. Сначала на кухне, потом “вышел в люди”, но поздно, за это уже не сажали. Похоже было, что сей факт его одновременно и успокаивал и удручал.
- Но решать его надо немедленно! Сейчас! – как всегда закончил он эффектно бычок. И как всегда он обратился сначала к пепельнице, затем к пачке сигарет.
- Такова жизнь! – фатально закончил разговор Косски.
Семён Маркович, стоя лицом к окну, что-то говорил, говорил, говорил, не переставая. О бюджетах, о политиках, о законах.
- Полтора миллиона страниц законов, указов, правил понаписали...
Перед Косски пролистывались огромные тома законотворчества, в нужных местах. Косски нехотя разглядывал их, заглавия, текст, помарки, пятно на полях…
- Что говорится в конституции российской федерации, статья тридцать семь, дробь три: Государство не может вымогать у граждан деньги…- продолжал Семён Маркович.
Косски глянул на развернувшуюся перед ним статью тридцать семь, на странице сорок пять: «Требовать!» - не поправил Синицу доктор.
- Мой аспирант не может нигде бесплатно прописаться, и как следствие не может встать на военный учёт, без прописки – то! …
Косски глянул на правила висящие в местном военкомате, на стене, которые он как-то видел, потом посмотрел на оборот военного билета, который тоже был запечатлён в памяти: Да, точно так!
- А ведь это уже наказуемо, этим же государством. Что ему теперь делать? – вопросил Синица.
Перед Косски в секунду пронеслась телепрограмма «Новосибирские новости», от второго февраля, сего года:
- Семён Маркович, в новостях говорили что в Новосибирской области очень много жалоб населения по этому поводу и даже возбуждено много уголовных дел по искам граждан! Может вашему аспиранту присоединиться к этим искам! – ответил Доктор.
- Ну не знаю! Это слишком смело! Но я ему предложу! Честно сказать, я думал, что вы задремали! – Неуверенно буркнул Синица.
Косски проснулся. Он и правда, задремал, почти в положении “мыслитель”, Родена:
- Да? Что? – не понял он спросонья.
- Я говорю, - всё равно мы виноваты будем, во всём, перед властями!
Косски решил что, больше, на сегодня, он не кому, здесь, в институте не нужен. Консультация завтра. Заседание кафедры отменили:
- Пойду я Семён Маркович! До свидания! Заседание кафедры отменили – попрощался Косски.
- Всего доброго! – Синица, снова повернулся к окну, - сейчас должен подойти, для работы с аспирантами, Арента Макар Давыдович, вот ему то я всё выложу, хватит, натерпелись! – решил Он.
Косски вышел из факультета в глубокой задумчивости, ребята, ещё на лекции, своим спором, сами того не желая, вызвали его воспоминания о Старике, их учителе начальной военной подготовки. Тот очень часто водил их, школьников, на природу. Проводя там уроки, и совсем не начальной военной подготовки, а что-то смешанное, - психология личности, обществоведение, “дружбология”, патриотизм. Да, да, Старик был патриотом, и это было главное, чему он научил Виктора Косски. Он часто говаривал: Любите свою страну, когда меняются системы, когда мир или война, любите когда уходят и приходят властолюбцы, которые считают патриотов идиотами выгодными лишь лично им. Верьте поэтам, воспевающим Россию, душа не обманет. Он уверил ребят, что из каждого человека можно сделать гения! Без устали, направлял он их, на достойные жизненные пути, захватывая их интерес чем угодно, лишь бы на их подкорке благое откладывалось. Путешествия к речке, чтения, какие-то гипно-сеансы. И они его слушали, они бежали к нему на урок бегом, потому что Алексей Васильевич Васильев, начинал урок только когда все соберутся, уважая ученика. И они собирались, быстрее, чем могли.
Косски теперь даже и не вспоминал, какой предмет Василич вёл, - школьные предметы одинаково необходимы для общего развития. Преподаватель, он всегда двадцать процентов времени, отдаёт на сам его предмет, а остальное время либо дрючит, если он “злой”, либо учит доброму и вечному, если он учитель по призванию.
Косски подумал, что двадцать процентов, это даже слишком много на уваливание умников из министерства образования. Каждый жизненный путь любого человека - уникален, каждому требуется своя особая информация, для наиболее эффективной жизнедеятельности, каждый должен иметь достаточно времени на свой “поиск”. И подсознательно понимая это, ученики любят учителей творчески проводящих уроки, интересно. Они любят, преподавателей проводящих урок свободно, потому что только тогда они могут получить ответы на свои уникальные вопросы.
Старик умер в субботу, после очередного выпуска новостей, посидел, послушал о завоеваниях социализма, и отошёл. А в понедельник, они нашли в школе вместо Самого лучшего учителя в мире, два его незанятых урока, - пустыми, которые просидели молча, каждый на своём месте. Не сговариваясь, не плача, - просто постигая это страшное событие.
Косски в первый раз тогда прочувствовал смерть, он встретился с Васильевым в ту субботу, - случайно встретились, поговорили, даже смеялись немного. Своими хлестаниями мысли по сознанию ребят, Алексей Васильевич углубил их мировосприятие, возвысил здравый смысл, и он действительно стал здравым:
Импульс к познанию? Пожалста, больше чем у половины. Понимание человека, - конечно. До этого, истинным ценнейшим “Пониманием”, обладала только одна, очень умная, девочка, Наташа – единственная дочь единственных интеллигентных, на всю округу родителей. Так все пацаны сразу повлюблялись в неё, за это.
Общественному самосознанию, - сложнее, но человек шесть, постигли и это.
Однокашники, уже закончив школу, иногда собирались, но впечатление было такое, что они встречаются поминать Старика.
- Спасибо вам Алексей Васильевич за разумное! - помянул мысленно Косски, - также и я пытаюсь ребят обучать. Я да ещё Настя, она в младшие классы пошла работать!
Далее, идя по жизни, Виктор понял, что одного здравого смысла мало, но как начало это был просто шедевр воспитания. По определению К. Дункера. У здравого смысла прекрасный нюх, зато старчески тупые зубы. Но как фундамент нет ничего лучше.
…
Мистер Стемплтон прошёл по короткому коридору в сторону кабинета Лайта. На его лице невидимый пуантилист, точками, явил миру заметную профессиональную тревогу. Открыв дверь под дерево, Стемплтон вошел и, без обиняков, изложил начальнику сложившуюся ситуацию:
- Сэр! На территории грёз русские, сэр!
- Что? – Лайт, сбросив ноги со стола, чуть было не упал от неожиданности с кресла, но кофе всё-таки подавился: Что, кх…, что ты говоришь, такое?!! Ты прикончить меня хочешь?
- Нет, сэр! Ему снится только Россия. Деревня, описанная Гарсоном, действительно существовала в России. Она располагалась недалеко от посёлка Мирный на реке Вилюй. Компьютер, сравнивая архивные фото, со схемой Гарсона нашел старое фото этой деревни. Во времена Хрущёва эту деревню уничтожили, как и сотни других, а людей расселили неизвестно куда. Архивы расселения не велись.
Надо отдать ему должное, Лайт не терял времени на неверие и дурацкие вопросы о подробностях, но исторических эмоций сдержать не мог:
- Опять русские! Чёрт возьми! Везде они! – не на шутку разошёлся Лайт. Добились прослушивания гослиний, сами же попались русским на немецкую дезу. Взялись уничтожать Гитлера, - русские отхватили пол германии. Хорошо ещё Жуков увлёкся, тогда Берлином, если б он его просто окружил, - не было бы в природе ФРГ. Как ни прятали немца Оппенгеймера, русские создали атомное оружие. Как ни организуешь где военную базу, русские начинают финансирование любимых ими революций, в этом самом регионе. Придумаешь новую военную игрушку, русские рассекречивают свою такую же, но созданную десять лет назад. В аппарате правительства, в военной разведке США, в земле, в воде, в воздухе! Где? Где их нет?
- На столе, сэр!
- Что? – Лайт вылупился на подчинённого: - Что?
- Кофе, сэр! Вы пролили кофе на стол.
- Стемплтон! – заорал Лайт.
Лайт, подойдя к окну, вытянул трясущуюся от напряжения руку:
- Вон, там! Там, находится НАСА! Знаешь, что они говорят по этому поводу?
- Никак нет, сэр!
- «О космосе русские уже забыли то, что мы о нём, ещё не знаем», – вот что говорят в НАСА, Стемплтон.
Лайт был более чем убедителен, почти как Буш – старший, говоривший перед своими выборами: Посмотрите, что говорят мои губы: никаких новых налогов! - и поднял старые налоги.
- Рассказывай во всех подробностях! – закричал Лайт.
- По нашим данным, в территории грёз, проявляется, пока только одно сознание.
- Насколько это опасно? – спросил начальник.
- Это зависит от опытности грёзера. У нас обнадёживающие данные, - он только прощупывает саму возможность пребывания в грёзах, пытается изменять среду, пытается усиливать чувствование, понял возможности…
- Всё! – перебил Лайт.
- Что?
- А, дальше не надо перечислять! Этого вполне достаточно! – вскрикнул он. – Я забочусь, я работаю, я ночей…Такеши Аямото? – пронзила его мысль.
- Не думаю! По крайней мере, он ни разу даже не намекнул на Аямото в грёзах. Думаю независимый грёзер, сэр!
- Ни разу, думаю? – оскалился Лайт, и, подойдя к Стемплтону, и оттопырил лезвием ножа для резки бумаги, своё правое ухо - я… не ослышался?
- Сэр! – подвыкрикнул тот.
- Сэр? – резко отстранился Лайт.
- Мы не были уверены, сэр! – Стемплтон, - Как только я получил подтверждение, я оформил доклад и…
- Стемплтон вы хоть понимаете, что будет, если русские займут территорию грёз?
- Так точно сэр! – Стемплтон всегда умел быть вежливым с начальством.
- Ничего вы не понимаете! Оставьте все данные и идите работать! – зло проговорил Лайт.