На почте

НА ПОЧТЕ

Рассказ.

e-mail: sgtula@nm.ru

В четвертом отделении связи Почты России в городе Т. с утра томится длинная очередь, вздрагивая через каждые пятнадцать мнут, когда оператор в первом окошке, весьма нахальная девица, кричит:


- Больше не занимайте, у меня с часу обеденный перерыв, никого обслуживать не буду.


Вздрогнув, народ все равно не уходит, а крайних прибавляется каждые пять минут. Рядом работает еще одна касса, за которой трудится девушка, едва закончившая практику, маленькая, словно розовая мушка, в своей нежной трикотажной кофточке. Видно, что руки у нее отекли и немеют, кисти как-то неестественно гнутся внутрь, к запястьям. « А может, она больная?»- вздыхают некоторые наблюдательные граждане.


Многие заняли сразу две очереди – к нахальной девице и к «розовой мушке»- и с напряжением смотрят на прилипшую к стойке у первого окна молодую худенькую женщину в белой трикотажной шапочке, съехавшей на затылок. Она-то и принесла кипу писем, из-за чего очередь почти не продвигается. А время близится к обеду.


Вдруг в отделении появляется средних лет дама в модном дорогом коротеньком овчинном полушубке и черных вельветовых брюках. На ногах у нее ботинки с широкими носами, на толстой подошве – видно, для быстрого ходу. Через плечо - модная гобеленовая сумка. Увидев огромную томящуюся очередь, дама округляет изумленно глаза и прямиком направляется к окну нахальной операторши, где прилипла единственная клиентка в сдвинутой на затылок дешевой белой вязаной шапке. Дама из-под ее локотка , шевеля губами , пересчитывает конверты и громким строгим голосом спрашивает:


-А почему это вы такую гору писем без компьютерного диска принимаете? У вас же есть теперь такое правило !


Очередь вяло реагирует на вопрос дамы, явно не понимая, о чем идет речь, но та и не думает отставать от нахальной девицы и просит пригласить начальника отделения. Операторша , не отрываясь от горы писем, лениво тянет:


-Ща-ас…


Дама ждет минуту, потом строго спрашивает:


-Где начальник?


-Ну щас придет,- отвечает невозмутимо девица.


Очередь понемногу оживает и уже с интересом смотрит на происходящее у первого окошка. Тем временем появляется начальник. Но тут же оказывается, что это всего лишь его заместитель. Она так же, как и нахальная девица, вяло объясняет, что эту гору писем примут без диска, поэтому сюда в очередь лучше не становиться.


-А почему к этой клиентке особое отношение?- горячится дама.


-А потому, что это – судебный пристав, - наконец объясняет суть происходящего замша.

Дама на секунду умолкает, но потом с еще большим напором говорит:


- Дайте мне жалобную книгу! Правила для всех одни.


- Пожалуйста, берите, она пред вами,- лениво , не отрываясь от горы писем, говорит операторша.


Дама берет книгу жалоб и зачем-то роется в своей дорогой гобеленовой сумке. Вместе с ручкой достает оттуда маленький калькулятор.


- Сейчас,- громко говорит она, чтобы ее слышала вся очередь,- я подсчитаю, во что обходятся ваши исключения из правил всем этим людям.- Окидывает взглядом уже напрягшуюся очередь, мысленно прикидывая, сколько собралось народу, на минуту задумывается и тычет в кнопки калькулятора холеным пальцем. Потом громко объявляет:


- За полчаса общий ущерб в зарплате ваших посетителей составил полторы тысячи рублей. Точнее, ущерб понесли фирмы, на которых они работают.


Затем она нервно, но старательно пишет что-то в жалобной книге. Операторша никак не реагирует, и дама, бросив жалобную книгу обратно на прилавок, пристраивается в общую очередь к «розовой мушке». За ней тут же становится чернявый молодой человек в кожаной куртке, который только что метался между двумя окнами, но после действий дамы в полушубке решил не испытывать судьбу.


-А при чем здесь компьютерный диск?- спрашивает кто-то из головы очереди.


-При том , что в нем - весь реестр этих писем, введя данные в свой компьютер, оператор оформила бы эту гору за пять минут и в отделении не было бы уже давно ни одного человека, - поясняет дама.


-Так вот почему в последнее время здесь всегда было спокойно…- догадывается спросивший о диске.- А что же это они нынче безобразничают над нами?


-О чем и речь, - утомленно отвечает дама, обескураженная своим безрезультатным боем.


Вдруг по всему помещению распространяется противный больничный запах корвалола – это женщина с вишневыми щеками подошла к аптечному ларьку, занимающему половину отделения почты, и , купив капли, тут же их принимает. Дама сует в рот жевательную резинку, чтобы не чувствовать противного запаха, и предлагает негромко:


-Взять бы этого судебного пристава под руки и выпроводить со всеми ее письмами в общую очередь, пусть тридцать раз встанет – по их количеству…


-Да?- возражает пожилая женщина в сером демисезонном пальто и кокетливом пушистом берете, связанном в прошлом веке,- а потом придут милиционеры и – нас под руки?


-И в каталажку,- подхватывает слабым голосом старушка, чья очередь уже на подходе.


 Но «розовая мушка» совсем запарилась , не знает, как оформить ценное письмо с вкладышем. На помощь ей пытается придти еще одна почтовая служащая. Однако бесполезно. Сургуч к конверту не приклеивается, они поливают его водой, и он становится похож на черт знает что. Минут через пятнадцать, после мучительных манипуляций с изжеванным конвертом, «розовая мушка» без сил опускается на свое кресло за компьютером. Очередь начинает кричать на разные голоса, вызывая на подмогу нахальную девицу. Та нехотя бросает судебные письма и плетется ко второй стойке. Дело движется быстрее. А очередь ропщет все громче.


Женщина в пушистом берете говорит:


-Вот у меня дочь живет в Прибалтике, так там такой порядок, такая культура! Вы представляете, приватизировала квартиру за три дня!


-Не может быть!- удивляется миловидная маленькая женщина с большими карими глазами.


-Да ладно вам, какая-то культура в Прибалтике, знаем, мы все там построили, научили жить этих занюханных хуторян, вот и вся их культура…- возражает высокая худая женщина, которая пристроилась вслед за дамой, пока чернявый молодой человек бегал на улицу поговорить по мобильнику о чем-то секретном.


- Это верно,- соглашается дама,- но все-таки приватизация за три дня… А у нас замаешься ходить по инстанциям.


-Да, да,- радостно подхватывает женщина в берете,- я год оформляла квартиру в собственность.


-А налоги?- продолжает дама, но уже совсем тихим голосом,- вы знаете, что местные власти с нового года облагают нас налогом на дворовые земли?


-Как это?- не понимает черноглазая маленькая женщина.- Мы же платим налог на недвижимость…


-Газеты надо читать,- замечает угрюмо высокая худая женщина.- Я тоже об этом знаю. Ходила, узнавала – на каком это основании такой закон приняли. Ведь надо дворы-то приватизировать сначала и территорию обсчитать.


-Да какие у нас дворы?- возмущается черноглазая.- Одни автостоянки, автозаправки , мусоросборники. И мы должны за все это теперь платить?


-Конечно,- подтверждает худая женщина.- Мне в администрации объяснили, что каждый дом должен сам собрать деньги и подать документы на приватизацию дворовой земли и предоставить данные, а пока по санитарным нормам обсчитают территории, со старых, значит, проектов…


Очередь напряглась, вслушиваясь в тихую беседу у стойки. Женщина с вишневыми щеками отошла в сторонку и снова принялась за свои вонючие капли. Вдруг дама в полушубке засмеялась и показала на окно, к которому прилипла судебный исполнитель. Она все так и стояла, потела, не двигаясь, и неотрывно смотрела, как нахальная девица оформляет ее тридцать писем. А впереди пристроился молодой мужчина в дубленке и что-то увлеченно писал в жалобную книгу.


-Давайте, мы все распишемся под моим и его заявлениями!- предложила дама с энтузиазмом.


-Давайте,- согласилась черноглазая женщина.


Подождали, когда мужчина закончит писать свою жалобу, и дама пошла забирать книгу. Очередь принялась взволнованно перелистывать ее. Кто-то заподозрил, что непронумерованные страницы нахальная девица просто вырвет, и об их протесте так никто и не узнает. Кто-то предложил пронумеровать все заявления. Дама уж было начала ставить номера, но тут обнаружилось, что страницы все же пронумерованы, и она бросила это занятие, передав жалобную книгу очереди. Народ принялся излагать обиды, которые сводились к грубости нахальной девицы. Больше как бы писать-то было и не о чем. Но люди все равно мусолили страницы, а чернявый молодой человек , подумав, просто написал : «согласен со всеми», поставил три восклицательных знака и свою кудрявую подпись. Потом нагнулся к даме и тихо сказал ей:


-Не поверите, вам расскажу анекдот, но на самом деле это правда. Как только нам с женой надо идти на почту, мы тянем две спички – длинную и короткую. Кому достанется короткая, тот и идет. Почему-то все время мне достается…


Дама хохочет и со смехом обращается к очереди, которая тоже расслышала семейный «анекдот» чернявого :


-Подумать только! Длинная и короткая…


Однако ее смех прерывает плаксивый голос старушки, конверт с ценным письмом которой заляпала незадачливая «розовая мушка»:


-Господи,- причитает во весь голос она, - как жить дальше, не пойму. Раньше на три рубля неделю можно было питаться. А сейчас никаких денег не хватает, ночами уж совсем не сплю, все думаю, думаю, страшно мне жить-то нынче!


-Перестаньте причитать, еще не хватало здесь истерик,- обрывает ее женщина с малиновыми щеками, насквозь пропахшая лекарством,- и без вас тошно, стою здесь, с работы отпросилась, а кто деньги за простой заплатит?


Она недовольно отталкивает протянутую ей на подпись жалобную книгу:


-Да что толку писать, ее даже и читать-то никто не будет! Развели здесь…


-Вспомнил!- неожиданно вмешивается в разговор пожилой мужчина в замшевой кепке, купленной, по всей видимости, тоже в прошлом веке.- Я вчера в магазине, в центре города , с пенсии сушеные мандарины внучке покупал , смотрю – продавщица больно знакомая, да никак вспомнить не мог. Она меня еще обсчитать на двадцать граммов хотела, у нее весы неправильно стояли. А эти мандарины сушеные сто пятьдесят рублей килограмм стоят. Двадцать граммов – это же три рубля! А сейчас вспомнил – это она здесь работала и тоже такая неприветливая была…


-Значит, выгнали отсюда?- предположил кто-то.- Может, все-таки читают жалобную книгу ихние начальники?


-В магазине она обсчитывает,- простонала старушка с испорченным конвертом,- а научилась-то, небось, здесь. Мы разве видим, сколько они там на весах вешают? Говорят, давай за посылку двести рублей или за письмо пятьдесят. И отдаешь, а сколько там граммов, мы же не видим, нам не показывают. Почтальонки от пенсии копейки зажиливают как? Каждый месяц мне девяносто четыре копейки не отдают. Мелочь, мол, подумаешь. Раньше не жалко было. А сейчас и рублик дорог. За год-то сколько набегает, ну-ка, милая, подсчитай,- попросила она даму в полушубке.


Та вытянула из сумки свой калькулятор и заинтересованно стала нажимать на кнопки. Мужчина в кепке сказал:


-Чего там считать - одиннадцать рублей за год.


-Погодите, не в одиннадцати рублях дело,- возразила дама.- Вы посмотрите только, что получается! Если у нас в области триста тысяч пенсионеров и пусть с половины из них по рублику почтальоны собирают, то в месяц это будет сто пятьдесят тысяч рублей!


-А за год сколько?- поинтересовалась черноглазая.


Дама снова заработала холеным пальцем по кнопкам калькулятора и сообщила:


-За год получается миллион восемьсот тысяч рублей.


Очередь подавленно молчала, но дама не унималась. Она еще быстрее заработала пальцем и сообщила сногсшибательную цифру:


-По всей России это будет один миллиард шестьсот двадцать миллионов рублей…


Старушка явно не понимала, о чем теперь идет речь. Дальше отнятого рубля ее сознание никак не хотело продвигаться. Зато худая женщина тихо предположила:


-Такие деньги не могут идти почтальонам. Если это так, то здесь что-то нечисто.


-Еще как нечисто,- согласилась дама с калькулятором, - посмотрите,- протянула она его очереди. На табло высвечивалась цифра 21600000.- Это сумма невыплаченного подоходного налога на укрытые доходы физических лиц.


-То есть, почтальонов?- уточнила черноглазая.


-Ну я не знаю, кто такими деньгами у них распоряжается,- ответила дама и закрыла калькулятор.

-Дайте мне жалобную книгу!- потребовала вдруг женщина с вишневыми щеками. Она написала, что больна и теряет здоровье и деньги в очереди на почте и что это недопустимо, еще и при том, что оператор хамит.


В пылу протеста и подсчетов своих убытков по разным статьям очередь не заметила, как нахальная девица давно уже передвинулась к «розовой мушке» и , помогая ей разобраться в тонкостях почтового дела, внимательно прислушивается к разговорам по ту сторону стойки. Не заметила очередь, как тихо в кассовый зал вошла миловидная женщина с бейджиком заведующей на груди и тоже принялась помогать переутомленной до полуобморочного состоянии девушке в розовой кофточке. Дама первая обнаружила появление начальницы и сообщила народу :


-Вот, наконец-то можно обратиться к руководителю.


Но ей не дали говорить. Очередь зашумела, заволновалась, закричала. Начальница, мило поджав красивые губы, молча сносила упреки и соглашалась со всеми. На вопрос, почему судебные приставы нарушают их инструкции и не дают людям жить, лезут без очереди, она ответила :


-Они сказали, что засудят нас, если мы не будем принимать их почту без компьютерного диска. У них нет программы.


-А что, и засудят,- согласился мужчина в кепке,- они и детей не жалеют, когда на улицу выкидывают за долги по квартплате…


Вдруг начальница грубо закричала:


-Все в одну очередь, после перерыва к первому оператору пойдут те, кто здесь стоит впереди!


-Правильно,- всколыхнулась очередь,- а то ишь какие мудрые – только пришли и сразу первые, а мы уж два часа отстояли…


Очередь раскололась, все хмуро замолчали, недовольно поглядывая друг на друга. Лицо у начальницы снова стало миловидным. А вот нахальная девица явно грустила, поглядывая на растрепанную жалобную книгу. На обеденный перерыв, которым грозила очереди целый час до этого, она не ушла, а поставила табличку «Технический перерыв». И, сгорбившись, стала перевязывать тяжелые мешки с посылками.


Вернувшись через три часа домой, чернявый молодой человек, которого звали Рафик, со смехом рассказывал жене, какой скандал случился на почте и как народ подписывался под протестами в жалобной книге. Но когда он дошел до того места, где они обнаружили, какие, оказывается, огромные деньги отнимают почтальоны у стариков-пенсионеров, жена нахмурилась и спросила :


-И ты подписался в этой книге?


-Ну да, и даже три восклицательных знака поставил.


-Рафик, ты сошел с ума. Только три дня назад я тебя здесь с таким трудом легализовала, а тебе снова в твою черножопию захотелось?


Он остолбенело смотрел на жену. Потом хлопнул дверью, выскочил в подъезд и побежал по ступеням вниз. За его спиной раздавался плач женщины, который становился все сильнее и перешел на крик, когда он был готов уже выскочить на улицу и убежать навсегда. Этот крик его остановил. Рафик вернулся к жене и сказал , протягивая ей сломанную пополам спичку:


-Держи, твоя.