Глиняные трещины

Автор: Артём

Прожил короткую усталую жизнь, быстро забыл детство, запил и постарел. Незаметно перестала существовать страна, в которой он жил, и страшная тоска сиротства охватила мир. Все, что осталось родного и русского, заболело на свете, засветилось последним тонким огнем. Случаются такие моменты, когда небо сияет в последний раз, и листья дрожат, пух с тополей движется, нащупывая пустоту, как будто он боится приблизиться к свету. Нас больше не будет никогда! Смотри, человек, смотри! Господи… Сокровенный смысл красоты, печаль по Тебе, который ушел на небо, оставил этот мир в одиночестве. Красота всегда прощается с душой. Земля нигде не свободна от человека. Поэтому на воле, среди жизни ясной и произвольной, в чистоте, сердце замирает и тоскует: оно слышит, как скоро от него уносится все самое лучшее, вся радость, из которой сотворено пространство.
Так вот, заболела душа. В деревне у него доживала мать. Однажды он собрал вещи, запер слабую дверь, сел в автобус, и поехал умирать на родину. Можно было жить еще довольно долго. Но сердце в нем уже исчерпалось до предела и вместило в себя столько тоски, что дальше уже не хватало места.
К матери он зашел ненадолго. Она встретила тихо. Трясла головой. Слезы у нее в глазах были постоянно, так что непонятно, плачет она или нет. Он крикнул ей: «Где топор, мать?!» Он сам нашел топор, пошел к лесу, вырубил себе ореховую палку, и стал ходить с нею, как с костылем. К матери он являлся редко, по надобности, но она знала, что сын здесь, и этого ей хватало, чтобы продолжать обыденную жизнь – носить полведерка от колодца, бросать курям зерно и жевать хлеб.
Он нанялся пастухом на дальний лес. Там под глиняным холмом, на берегу узкой мутной речки, стояла убогая совхозная времянка без электричества. При ней был загон из косых жердей и стадо телят. Клетушка с печью, посреди пятна вытоптанной земли; все выедено до травинки, даже пыль высосана из почвенных трещин. А кругом глубокий лес, насколько хватает глаз, - пустая брошенная русская земля, на которой уже померли все старухи, и никого нет. Корявые деревушки, прижатые к воде, по два жилых дома на 50 верст. Там еще кто-то ползает до колодца и слушает жужжание мух.

Лето вышло хмурое и жаркое. Часто налетали грозы, и заслоняли палящее небо. Высота скоро чернела и нагоняла тени на глиняную поляну. Дрожал от ветра шифер на времянке, и скрипели огромные мертвые тополя в загоне. Раньше там росли и яблони, а теперь они торчали корявыми стволами на небо.
Пастух на заре гонял стадо за реку и шел за ним помалу весь день, по узкой полоске луга вдоль стены дремучего леса. Вечор он гнал стадо обратно, переходил с ним вброд на свой берег. После грозы и без того стремительная речка скоро поднималась, бурлила, несла бревна и целые кусты с глиной. Телята боялись ходить, их сбивало течение, и вода заливалась в уши. Пастух жалел своих животных и многих знал по именам.
Собрав стадо в загон, он садился под навесом и раскладывал на столе грибы. По небу бродили синие тучи. Истощенная прямым солнцем, глина ждала дождя и шептала из глубины своих трещин, поэтому вся пастушья поляна была похожа на дно только что обожженного горшка, посреди которого дымилась огромная лужа. В это лето она почти не пересыхала. Пастух смотрел на нее и по ней общался с небом. Там было видно, какая погода, откуда ветер, - зеркальная небесная карта. По вечерам лес не шумел, обожженная земля остывала. От нее к небу подымалось тепло. Трава умывалась росой. В глубоких ямках неприметно закуривался туман, в лесном сумраке осыпалась черника. Слышно было, как шатается в крутых берегах речка, поскорее бегущая к другой крепкой русской реке. Медленно смотрели на течение увалы, заросшие сосной.
Несмотря на жару, пастух затопил печку, чтобы огонь поселился в доме. Внутри было черно и душно, пахло сеном и коровами. Он поужинал хлебом и тушенкой, которую завозили на тракторе раз в неделю. И лег. Но ему не спалось: в стене все жил какой-то жук, мирно бродили коровы. Они устало вздыхали, чесались о деревянные углы времянки. Пастух привык жить в стаде, и они знали, что среди них всегда спит человек. Они его молча любили и подходили ночью понюхать сквозь стену, не умер ли он. Пастуху было всегда покойно рядом с ними. Приходил огромный сон, тяжело и мягко укладывались мысли на сердце. Рядом всегда был кто-то огромный и обреченный.
Не спалось. Он вышел на двор, привычно сел на скамью. Лес уже был черным и гудел от комаров. Большая луна светила из глиняной лужи.
Погасала последняя память заката, и красное уходило со света. Становилось одиноко и пусто. Вечер погружался в прохладный обморок, и вся догорающая жизнь обратилась назад, к уходящему дню. В тумане бродили коровы. Они подходили и лизали соль, наколотую камнями под навесом. Большая животная сила глядела на человека из темноты.
Пастух докурил, оперся спиной о стену и помер. Наверное тепло бухало в темноте сердца животных, и милосердное небо прикрывало собой от смерти разоренную безбожную Россию, которая тихо всматривалась в пустынный лес.