Теперь так...

 Теперь, трудно вспомнить и половину из того, что было. А было действительно много. И горы: разные – разные, высокие и не очень, со снежными вершинами, и голые, без единого инородного объекта - только лишь мертво-каменное молчание. Ещё, были не то, чтобы горы, а так, холмы-переростки. Одни были похожи на другие, третьи отличались, но все оставались в памяти. Горы... Многие из них были интересны не сами собой, а кое-чем другим. Например, реками, скатывающимися по каменной поверхности. И, казалось, что исток этих рек в самих небесах. Никто не знал, где они берут начало, никто не был там…
В реках тех всегда было много рыбы – форель, в основном. А рыбаков было мало. Рыбаков обычно много там, где вообще не клюёт, а здесь клевало постоянно. Людей в горах не много. И этому можно найти массу объяснений. А можно и не найти – кому как угодно! Рыба же жила своей жизнью. Ну что за жизнь у рыбы?! Лучше и не знать! И очень хорошо, что никто и не знал, по причине абсолютной рыбной молчаливости.
Безусловно, рыба – это не самое замечательное в горах. Вот воздух. Воздух всегда удивительный, ни с чем не сравнимый, горный воздух… И кажется, что он обладал совершенно нехарактерными качествами: цветом, настроением, историей… Чем-чем, а историей он обладал! Ветер нес воздух через весь свет, наполняя им всё, за это воздух давал ветру жизнь. Он сам жил везде, и оказавшись однажды в горах, мог многое рассказать. Но никто и никогда не разговаривал с воздухом. Все наивно полагали, что стоит прислушиваться к ветру и прислушивались. А напрасно! Ведь ветер – ничто без воздуха. У которого, как раз, было, что поведать, но он так и не начал свой рассказ. Не было слушателей, ни одного. Половина, из людей были заняты рыбной ловлей, а половина просто не хотела ничего знать! И этому, тоже, можно найти много объяснений. Но гораздо проще было не искать – так и делали.
Интересный факт: были такие места, в которых горы заканчивались. Точно сказать, где гора становилась «не горой», не решался никто. Все видели, что именно так и происходило, но боялись ошибиться в определении места. Трусость? Недостаток знаний? Или умений? Ума? Скорее всего, нет. Это было не нужно! Рыбаки были заняты. А остальные, просто, не видели в этом никакого смысла. И такое положение дел было, возможно, вполне приемлемо…
Жаль другое. Что трудно вспомнить и половину гор, рек, воздуха. А уж мест, типа «гора – не гора» не вспомнить совсем… И чтобы хоть как-то исправить всё это, приходится многое придумывать самим.
Приходится сначала придумывать себя. Это не сложно. Для начала – трезвый взгляд в зеркало. И всё! Внешний облик придуман. Что-то не устраивает – ради бога, валяй и исправляй! Немного дольше придумывается внутренняя концепция: характер, привычки, прочая разная ерунда, наполняющая тело и голову. Но и с этим все справляются, хуже или лучше.
 А потом начинается такое!.. Что, наверное, хорошо бы оно вообще не начиналось. Ибо дальше, каждый начинает придумывать свою жизнь. Жизнь судьбу и так далее, далее… Но без этого никак! И каждый пытается придумать: некоторые - получше, некоторые - попроще, особо находчивые - получше и попроще, одновременно. Особо находчивые обречены на провал. А ещё, на провал обречены те, кому удалось, по их мнению, весьма достойно всё придумать для себя, и начавшие придумывать жизнь другим. Причем начинают они с самых близких… Никому так это и не удалось. Тому много причин и объяснений, да они сами знают.
 Те, кто выбрал «получше» всегда сталкиваются с трудностями, какие потом всю жизнь и преодолевают. Многие - с непреодолимыми, как, опять же, сами считают. Однако, это не так, или не совсем так. Потому что, в конечном счете, именно сами эти люди и придумывают себе непреодолимые трудности! Захотели бы – не придумывали…
 Гораздо проще рыбакам, а той, второй половине, возможно, даже лучше.
 И даже если кому-то удаётся всё весьма неплохо: и внешность, и мысли, и жизнь, то рано или поздно они, так или иначе, столкнутся с главным вопросом: «Где же то место, в котором гора становится ничем?» И на этот вопрос ответа не в силах найти никто. И не придумать... Можно было бы только вспомнить, но возможный ответ находится в той половине, которая навсегда забыта.