Мойте руки перед едой... И после...

У самой стены дорогу Парису загородил какой-то оборванец.
— Эй ты, неряха! Убирайся с дороги царского сына, блистательного Париса по прозвищу Александр! — и Парис для убедительности слегка потыкал в спину убогого острием стрелы.
Оборванец в страхе отпрянул, а возлюбленный прекрасной Елены, сморщив идеальной формы нос, почти пробежал мимо — лицо и руки бродяги покрывали отвратительные нарывы.
Поднявшись на стену, илионский принц недовольно поправил растрепанную ветром прическу и красивым движением ухоженной руки натянул тетиву. Парису давно и страстно хотелось убить этого мирмидонского выпендрежника Ахилла...
"В атаку! За родную крито-микенскую культуру!" — орал Ахиллес, разбрызгивая по округе мозги очередного троянца. Вдруг что-то укололо его в ТУ САМУЮ ПЯТКУ! Герой замер, а потом осторожно повернул голову. На пятке кровоточила глубокая царапина, а рядом лежала стильная позолоченная стрела с опереньем, подкрашенным драгоценным пурпуром. Ахилл прислушался к своим ощущениям. Немедленной смерти, кажется, не предвиделось, хотя царапина и побаливала.
— Ха! Не дождетесь! — и он показал в сторону Илиона внушительный кукиш. На стене раздосадовано выругался какой-то модник в золоченых доспехах.
...
Через три дня предводителю храбрых мирмидонцев стало плохо, нога почернела, мышцы сводили судороги, а на коже появились мерзкие нарывы. К страдающей грозе троянцев вызвали знаменитого лекаря Махаона, сына самого Асклепия: "Когда-нибудь это назовут инфекцией", — сказал прославленный врачеватель и сокрушенно развел руками...