Сититрип

Да я даже не знаю, зачем в тот день вышел на улицу с таким поганым настроением. Собственно оно всегда, практически всегда плохое, потому что радоваться особо не чему, все как-то банально и глупо вокруг, включая меня во всем этом. Прогулки по грязной и вонючей Москве единственная вещь, которая хоть как-то может отвлечь, но и здесь глаза все равно падают на то, что раздражает и выводит из равновесия. В основном, конечно, это люди.

Помню как-то я прочитал книгу о том, как держать себя в руках. Это была такая маленькая брошюрка из серии "сам себе психолог" или что-то типа того, которую я нашел в завале на столе у одного знакомого придурка. Так вот в ней было описано, как не злиться на таких придурков как тот, у кого я эту книгу взял. В какой-то момент нужно было просто представить себя большой и светлой комнатой, на полу которой валяется всякий мусор. Так вот в центре этой комнаты должен был быть веник, который все выметает и должно стать легче. Какой идиот придумал такое упражнение, мне не понятно, да я и знать этого дебила не хочу, но попробовать хоть раз проделать такое нужно было.

Я продолжал идти по улице и думать об этой чуши, раздражаясь от каждого звука вокруг. В итоге дошел до Сухаревской, купил пива и сел на лавку в маленьком парке. Глотнул из бутылки, потушил сигарету и принялся заниматься своим не в рот космическим внутренним миром. Даже глаза закрыл, чтобы точнее представить себя в роли комнаты. На полу мысленно были разбросаны какие-то носки, пустые сигаретные пачки, обертки от какой-то еды, сама еда, раздавленный мозг соседа, глаз с прозрачной контактной линзой и прочие прелести. Как только вся эта картина восстановилась в голове, я просто захлебывался от смеха и никак не мог остановиться, сконцентрироваться и представить веник, выметающий все это. В приступах смеха дернув ногой, я опрокинул пиво на асфальт и тем самым спугнул мужика, который сидел рядом, читая желтую газетенку.
Он тут же встал и ушел, приняв меня за какого-то городского сумасшедшего, и он был отчасти прав в этом.
Когда пришло успокоение от истерики в одно лицо, стало понятно, что этот способ стать добрее явно не для меня, а другой уже искать и не хотелось. Я посмотрел на остальные лавки в этом парке и заметил девушку в майке с надписью "Moschino", некрасивую девушку в некрасивой майке, хотя мой внешний вид был еще куда более грустным. Если в надписи на её футболке у первой буквы "о" отрезать шапку, то получилось бы "Muschino" - мужчино! Да, наверно ей бы это гораздо более подошло. Ну вот опять поймал себя на мысли о нелюбви к людям, простебался над...хотя при чем тут она, я ж над майкой! Над надписью! Это было маленьким успокоением.

Час-пик, город движется куда-то, гудит, шумит и бесит. Куда можно в нем пойти и чего в итоге достичь? Просто тупо вперед, наслаждаясь своими мыслями о всякой ерунде в сущности. Тут меня опять сложило пополам от смеха. Я представил, что если бы у меня не было четырех пальцев на одной руке, а был только один мизинец, то было бы смешно при вопросе:
- "Есть ли у тебя друзья?"
ответить следующим образом:
- Да! Своих друзей я могу пересчитать по пальцам! - и гордо поднять руку, на которой один мизинец.
Эта картина стояла в голове минут 20 и веселила какую-то часть бесцельного хождения по улицам. Да и ведь действительно у меня всего один друг, которого я тоже периодически терпеть не могу, но это у нас взаимно.

Леха дурной человек по жизни, без головы в смысле. Ему столько же, сколько и мне, но он продолжает творить всякие идиотские вещи. На самом деле это хорошо, потому что хоть так, совершая очередной косяк и прикалываясь над этим, он отталкивает тоску, которая тоже давно поселилась в нем. Я вот так не умею и даже не стараюсь.
Леха ворует в супермаркетах всякую ерунду каждый раз, считая, на сколько денег он вынес в этот раз всякого барахла. Рекорды свои ставит и перебивает, а в последний раз когда я с ним пошел в магазин, он унес тысячи на три, но это не предел для него, это разминка. Вот так он и живет, но мне он нравится.

Потихоньку дошел до Красных ворот, зацепил еще пару пива и уселся перед памятником Лермонтову. Это место особенно дорого мне, дорого по воспоминаниям из прошлой жизни. Тут я целовался с одной сеньоритой. Тут же разбили рожу Роме Зверю в клипе на песню "Просто такая сильная любовь", тут я впервые увидел двух геев в офисных костюмах, держащихся за руки, тут снимали кусок фильма "Джентельмены удачи", тут в подземном туалете очень смешные надписи на манер текстов из фильма "Тупой, еще тупее". Много всего связано с этим памятником и этим местом.

Я достал новый блокнот, который купил по дороге и хотел написать какую-нибудь очередную чушь. Шедевральную чушь, которая пришла в голову минут 5 назад и которую я уже забыл. Жалею, что у меня нет диктофона. А вот блокноты -- это вещь! Я в них исписываю страниц 15, а потом выкидываю. И каждый новый -- это как новая жизнь, не меньше! Он весь такой чистый, не исписанный, только черные и белые полосы. Все как в жизни! Я заполняю его буквами, наполняю смыслом, идеями мыслями и все. Блокнот живет. А потом я его выкидываю, и он умирает. Очень трудно понять внутреннее состояние блокнотов в этот момент, момент, когда выкидываешь. Сижу, а мое тело обдувает теплый такой ветерок. Рядом сидит скрюченный алкаш, чуть подальше какая-то парочка занимается обменом жидкостей, что аж по щекам течет, ну целуются в смысле, напротив парочка скейтеров грохается с досок. При чем они так смешно все делают и наигранно злятся, когда наигранно падают, прям как в видео роликах о скейтборде. Ну что с них взять, пубертаты. У них должны быть свои модели поведения. Я вот в детстве всегда хотел быть похожим на ниндзя. И пожалуй, я не буду рассказывать, как себя вел и что придумывал в том возрасте. Наверно именно тогда я отжег на всю оставшуюся жизнь, что сейчас мне абсолютно не интересно и скучно что-либо делать. Я только смотрю на все это и наблюдаю, наблюдаю и все так уныло. Мое единственное хобби, которое так и не направлено в нужное русло - это всякие идиотские идеи, картинки и сцены приходящие в голову в обильном количестве. Мда.

Пиво уже дало о себе знать в тех частях тела, в которых и должно было, голова немного стала мягкой изнутри. Я достал из кармана кошелек, что бы посмотреть, сколько денег осталось, но вместо этого обнаружил банковскую карточку, которая осталась у меня с прошлой работы, ее почему-то не изъяли при увольнении. Скорее всего, на ней лежало пару сотен рублей, в чем я и хотел убедиться, зайдя в банк через дорогу от памятника.

Не люблю все эти обители финансов, не люблю тех, кто там работает, не люблю их мотивацию и то, как они выглядят. В банкомат выстроилась очередь из нескольких человек, они стояли парочками и что-то обсуждали. Передо мной были две женщины, одна из которых рассказывала о своей депрессии, связанной с тем, что ее сын сейчас находится в армии. Он служит в Москве, но тем не менее попал в часть с жесткой дедовщиной, ночами его избивают "деды", и офицеры на это закрывают глаза. Когда слова вылетали из её рта, мне стало тошно от этого, потому что она, отправляя своё чадо туда, наверняка думала, что он вернется мужчиной, настоящим мужчиной. И хотелось бы ей сказать, что конечно он вернется оттуда, надломленный и отупевший, с кучей дополнительно приобретенных комплексов по поводу своего поведения. Будет сидеть в гавно пьяный на кухне, стучать кулаком по столу и орать: "Маааать, хавку давай!!! Героям надо есть!". Но конечно глупо было бы ей рассказывать эту картинку из моей головы, потому что у нее и так на глазах появились слезы. Вторая курица, именно курица, это такой подвид вечно кудахчущих мамаш, советует ей дать денег в военкомате, что бы парня перевели в другую часть. Первая через всхлип что-то отвечает, но я уже не разбираю слов. И не то чтобы эта история шокирует, прям или еще что-то, ведь я слышал это тысячи раз и видел этих быдланов столько же... просто я мысленно показываю очередной раз fuck you министерству обороны. И сам для себя еще раз определяю, что никогда туда не пойду, потому что боюсь за свою и без того дурацкую жизнь. И еще потому что не хочу что бы слезы моей матери видел какой-нибудь му**к в очереди в банкомат.

Все эти наблюдения, которые я веду за людьми в разных местах мне уже порядком надоели, потому что одно и то же каждый раз. Да и потом, слушая других, мне начинает казаться, что я в сто раз умнее. Ну неужели взрослые люди с жизненным опытом, который гораздо больше, чем у меня, не могут догнать некоторых элементарных моментов? Или их мозг уже настолько разрушен рекламой, Петросяном и бухлом, что они даже и не хотят думать над чем-то. Их вполне устраивает эта одноклеточная жизнь с заранее запрограммированным будущим, плюс-минус какие-то погрешности.

Да уж, я опять выхожу из себя с такими мыслями, опять теряюсь. Или просто это пиво, после которого такие вот выводы напросились? Я сам себе таким умным иногда кажусь, но на самом деле такой же, как и они, только несколько под другим углом надо смотреть. Да ну в баню обо всем этом.

Действительно на счету были деньги, целых 700 рублей, и карточка оказалась не заблокированной. Пока автомат выплевывал разноцветные бумажки для взаиморасчетов, я обдумывал дальнейший свой путь. А пойти я мог куда угодно в тот день, собственно как и в любой другой. Нырнул опять в метро и поехал на ВВЦ, просто так, погулять и поваляться на траве, пропить оставшееся и поиздеваться над самим собой.

Сделал переход на свою ветку и погрузился в огромного железного червяка с кучей потеющих тел, который вез нас куда-то в темный туннель.
Я стоял у поручня и гудел потихоньку. Это достаточно интересное занятие, которое может показаться странным. Просто когда едешь и больше нечем заняться, то можно, например, считать, сколько человек в вагоне читают Гарри Поттера или Дэна Брауна, или, например, представлять, сколько получает человек, исходя из того, во что он одет, ну, в общем, любое занятие, только что б не втыкать просто так. Вот и гудение относится к одному из таких подземных развлечений.
Гудел уже пару станций, просто во время движения издавал такой гортанный звук, не открывая рта, ведь никто не слышит из-за стука колес, а мне приятно и интересно. Пару раз видел в кино, как гудят всякие монахи восточные. Это опять же просто отвлекает от всеобщего вагонного смрада. Все бы было ничего, но в тот день я встретил еще одно товарища, который гудел, эдакий коллега по гудению. Что самое смешное, ему было абсолютно плевать на меня, да и на всех, он гудел в свое удовольствие и намного громче, чем я.
Мне оставалось проехать пару станций, и я наблюдал за этим человеком, стоял и слушал, о чем он гудит, может, в этом и не было смысла, но больше нечего было делать. Ему на вид лет 60, в потрепанной и грязной одежде, скам одним словом, в одной руке у него была авоська с каким-то хламом, а во второй руке блокнот, к которому он прижимал одним пальцем обрубок карандаша. Люди, которые стояли вокруг, поглядывали на него через отражение в дверях вагона и поднимали глаза вверх с выражением лица, которое можно перевести примерно как «Ну, что за еще один урод!». А меня этот старик просто радовал. Ему было плевать на всех , стоит себе гудит и не парится над тем кто и что вокруг делает, куда смотрит. Он обычный неформал своего времени.

Все было нормально, а меня интересовала только одна вещь и не давала покоя. Очень было интересно, что же за блокнот у него в руке. На Рижской народ повалил из вагона, старика выпихнула толпа, он как-то ругнулся на всех, а потом зашел обратно в вагон и встал рядом со мной. Это было прекрасно, потому что можно было видеть что у него там написано, у моего коллеги по метрогудению. Когда двери закрылись и поезд тронулся, он отметил одну художественную черту станции. Он сказал: «Это бордовый…» и стал гудеть дальше. При чем тут бордовый, если вся станция раскрашена в желтый и красный цвет? Может быть, у него в голове была какая-то палитра, где он смешивает цвета, которые видит?
Вагон трясло и раскачивало, так что ему не было за что держаться, и он прижимался рукой к стеклу с надписью «Не прикасаться» . В этот момент текст, который был написан на страничке этого потрепанного блокнота, открылся мне полностью. Там были стихи…
Я размяк и проникся каким-то теплым чувством к этому старику. Пусть это не хорошо подглядывать, и я сам не люблю, когда кто-то таращится в мою книгу, например, но интерес был очень сильным.

На листе было написано две строчки всего, из которых я запомнил только одну: «Когда мы обратились ликом к смерти…». Попытаться найти связь, было практически невозможно, потому что вторую строку я не успел прочитать. Он заметил мой взгляд и отвернул блокнот. Мне стало не по себе, и я не стал смотреть на него в открытую, взглянул на его отражение в двери. Старикан был недоволен таким раскладом определенно, недоволен тем, что кто-то ворвался в его мирок, который он создавал сам для себя, исключительно.
Поезд подъезжал к Алексеевской, и он потихоньку, мне даже казалось параллельно двигателю поезда снижал свой гул. Двери отрылись, и он вышел, а последнее что я слышал от него, это была толи строчка из песни, толи из его стихотворения. От Алексеевской я еще одну станцию ехал и думал о нем, об этом странном старике, да и вообще о тех людях, которые мне сегодня встретились.

В очередной раз пожалел о том, что ничего не сделал и не сказал ему и стал додумывать ситуации, в которых я и этот старик могли бы оказаться. Можно было просто выйти с ним на остановке, пойти в какую-нибудь забегаловку на вокзале, накормить его, напиться портвейна, поговорить о чем-нибудь. Но я этого естественно не сделал.
Я по-прежнему не знал, зачем вышел на улицу с таким поганым настроением в тот день.