девочки. 7

Вот смотри, мама, казалось бы – вот оно, настоящее, казалось бы, осязаемое и живое, самое настоящее, которое может быть в сером городе и скучной зиме. И когда оно успевает оказываться прошлым... Никак не удается
поймать секунду, в которой все превращается в пыль и пепел. Город такой серый,мама, потому что в году миллионы секунд, и все они засыпаны пеплом.

Я превращаюсь в ходячую мыслеформу, но что делать. Я, мама, как блуждающая почка, о которой меня
предупреждал доктор, и которую нужно беречь, носить в тепле и укутывать нежной жировой прослойкой.
Всего ради какой-то одной почки нельзя сильно худеть, нельзя прыгать с высоты на твердые поверхности
и поднимать тяжелое. Но я мерзну, мало ем, и на меня каждый день падают неподъемные подъемные краны
и целые фуры. Разве можно так долго блуждать, разве кто-нибудь это выдержит…

Так хочется быстрее снега, чтобы сесть в сугроб и поплакать, потому что на нашем заплеванном асфальте
разве можно сидеть и плакать. Даже о нашей инфернальной жизни. Пока опять не приходит зима, все
девочки обрезают волосы и пьют водку. Нет, мама, не для экономии шампуня и денег, а потому что
просыпаться каждое утро и видеть на второй подушке свои же волосы – и никого больше - иногда надоедает.
А водку мы пьем для быстроты и минимального похмелья. Иногда очень тяжело быть девочкой и все время
думать о лице, которое теряется, если пить шампанское в одиночестве.

Ты, мама, только не расстраивайся. В этом городе жить очень приятно, если найти свое место. И мы
имеем тут нешуточный нишевый успех. Куда там майонезам и йогуртам. Только если долго сидеть в этой
самой нише маленьких сильных женщин, то как-то в один день вдруг забываешь - кто ты и где
ты на самом деле. В бесконечных рядах оловянных солдатиков. Хочется переплавить себя в пуговицу, мама.
Или, как любят говорить девочки, найти действенный тактический алгоритм и успешно его освоить.

Будь счастливым или умри.
Как-то так, мама.
Поэтому не спрашивай, пожалуйста,
как мы тут живем.