Валера

 
Квадратики на сером измученном небывалой для первопрестольной жарой асфальте…родная школа из красного кирпича…

Помнится, тут была надпись «Маша + Валера» - эти корявые буквы, выдавленные на кирпиче заостренным камнем, навеки похоронены под толстым слоем грязи и краски….


И так же были классики…

Оглянувшись, как нашкодившая школьница, почти тридцатилетняя Мария Андреевна, на каблуках семи сантиметров, как в детстве, на одном дыхании, проделала путь в несколько клеток. Захотелось распустить волосы, скинуть неудобные туфли и, размахивая сумочкой, бежать, бежать, бежать навстречу лучшей подруге, а потом, вместе с ней, до вечера бродить по улицам родного района в надежде встретить его.

Валера. Кандидат экономических наук, для солидности отрастивший окладистую бороду: говорят, что не в себе или состоит в секте. Неудивительно, что до сих пор не женат – такие не женятся. Они живут в своем мире и быт им параллелен. Иногда они спиваются, но данный случай, слава богу, не тот. Эстетствующий интеллигент в тоске по упущенной мечте…

И все – таки это был ВАЛЕРА, думала Мария Андреевна, и было в нем что – то, что цепляло.

Мягко повернулся в скважине ключ. Из коридора пахнуло жаром, как из парилки. Часы пробили десять вечера. Мобильник молчал. Стационарный тоже. Холодный йогурт обжег теплые губы.

- Маш, привет, - разразился тирадой автоответчик, - завтра у Костиной, в два…
Простой пример детской дружбы, прочнее которой, конечно, нет. Подруга напоминает про день рождения другой подруги третьей, и все они, вчетвером – четыре грани, четыре угла одного прямоугольнка, в котором каждая дружит с каждой и в итоге все они всегда вместе. Хорошо, что есть Ирка и что у Любки Костиной завтра день рождения.
  И снова будет весело и нескучно. Наверное. На кресле, в углу дремал завернутый в яркую подарочную упаковку подарок. Завтра он уедет в Южное Бутово и будет жить там, в старом серванте времен костинской бабушки, знакомом с детства всем подругам своими резными стенками и потускневшими баранками ручек.
   В былые времена бабушка Костиной жила в центре, на Неглинке. Сервант достался ей от ее родителей, немыслимым образом пережил войну и после расселения оказался уже на ВДНХ – тогда на нем будущий отец Костиной, отрок семи лет, в сердцах изобразил «Вася козел» незатейливым карандашом советского производства – царапины, заполненные пылью, были видны до сих пор; через 15 лет отец женился, родилась Костина, переехали в Алтуфьево, оттуда – в Кунцево, все с тем же сервантом. А потом Костина вышла замуж и сервант забрала с собой в забытое богом Бутово – денег на новую мебель не было. Бабушка к тому времени умерла; отец, отчаявшись найти пристанище в новой жизни, уехал жить отшельником в деревню под Ярославлем; мать осталась в Москве, но матерью Костиной она осталась как бы частично, так как скоро вышла второй раз замуж – и вот выходило в этой истории, что постоянная величина – это и есть старый сервант, а все остальное – суета, да и только.

И что дался ей этот старый сервант в доме одной из подруг?

- Зачем вы работаете сверхурочно? – спросила как-то Марию Андреевну психотерапевт. Она пожала плечами – действительно, зачем? Шансов на продвижение – ноль, прибавка к зарплате – смех, а за интерес сейчас работают либо женушки хорошо устроенных мужей, либо полные идиотки.
- Зачем вы с ним встречаетесь, раз не любите?
И снова тупик. Действительно – ЗАЧЕМ? Чтобы выйти замуж за достойного успешного ПОРЯДОЧНОГО человека.

   Костина… Мария Андреевна потерла виски руками и поставила иогурт обратно в холодильник. Конечно, завтра тащиться невесть куда, еще заезжать за Иркой, целый крюк через весь район. Надо ж умудриться отыскать  мужа в Южном Бутово.Да и Вадим сейчас приедет. Отменить уже поздно, человек выехал уже, конечно, не из Бутова, чуть ближе, но, тем не менее…да и после работы, ночь уже на дворе…Боже, как все некстати…

   Приехал, звякнул в коридоре ключами от машины (уронил случайно), свернул тремя огоньками орхидей (не поленился, купил), и оживил кухню запахами восточной стряпни (заехал в китайский ресторан – по дороге). Скотина неблагодарная, шелохнулось нечто в душе Марии Андревны - она представила себя со стороны. Получалась по всему: дура и истеричка. Счастье само плывет в руки, а она его, как ненужный хлам, веслом от лодки отталкивает. А раз так, то вот и сиди завтра в Бутово со своими подругами и проблемами.
     Мария Андреевна нахмурилась. Костина замужем по расчету, Ирка не замужем, потому как не зовут, а ты не замужем, потому что в голове тараканов полно, хоть череп вскрывай и шарашь напропалую тапочком по гнездам. Да, есть еще Ленка, нечто среднее между замужем и незамужем.   И что там можно понять, когда Лене нет тридцати, а ему уже пятьдесят два и у него трое детей от двух предыдущих жен? Не школьная тусовка, а сборище неудачниц, хит – парад идиотов. И завтра будут сидеть, жаловаться на жизнь, потом выпьют, потащатся в клуб, кто-то обязательно подхватит какую-нибудь рвань, от которой без милиции не отделаешься, зато будет что вспомнить скучными зимними выходными. Неважно, что таких историй уже было три или четыре – чтобы взбодрится на целый месяц, народу нужны незамысловатые приключения. В последний раз Ирка накидалась в баре и ее пришлось оттаскивать от очумевшего от радости гостя столицы, почуявшего бесплатный ночлег и секс в едином исполнении. Еле отбились от разъяренного самца. А все из-за того, что на безрыбье и рак рыба. А у нее, у Марии Андреевны, никакой не рак. Удачливый менеджер среднего звена с большим потенциалом. Только вот как-то все не так...

тттттИтак, Вадим вошел в квартиру. Каждый раз при этом у Марии Андреевны возникала мысль, что он ошибся дверью. Дурацкий стереотип неуверенного в себе полноватого подростка восставал из пепла, напоминая о давних страхах на тему того, что никто в этот дом, кроме последнего неудачника, не войдет. Не прикоснется, не поцелует.Так было, когда в свое время жада Валеру. Так было и сейчас. Так вот, прикасадись и целовали .С цветами у Вадима был совершенно несерьезный вид. Валера, кстати, цветов не носил никогда. Денег не было, а когда были, стеснялся. Странно, что ложиться в постель не стеснялся...А Вадим не стеснялся ничего. Он был абсолютно уверен в себе и влюблен в свою Марию Андреевну. Поэтому цветы носил каждый раз, и их отношения поэтому у нее ассоциировались с нежным запахом оранжереи. Да и вместе им, в общем, было хорошо.Не хватало какой - то мелочи...

Весьма существенной. Он просто не был Валерой.

    В половине первого неожиданно позвонила Ленка, разбудила обоих – в трубке рыдания, голос звенит струной. Был выигран очередной приз в розыгрыше кубка мира среди несчастных женщин. Гран – при в неравной схватке. Золотой Орфей, перевернутый вверх ногами, доставался ей за то, что в неравном бою с женой пятидесятидвухлетнего ловелласа она одержала – таки победу: он достался ей целиком и полностью. Разбитый инсультом, случившимся с ним после того, как его бизнес потерпел крах. Бедолага загремел в больницу, а жена объявила, что он свободен от семейных уз…
    Ленка рыдала белугой – дождалась, дура, запоздалого счастья.  Марии Андреевне было ее жалко. Еще больше жалко - горе-любовника. Человеку ни до чего, а его бабы пинают в разные стороны, как футбольный мяч. Здоровый был нужен всем, больной – никому.Ни жене ни любовнице. Сам себе нужен, получается, и больше никому. Мария Андреевна представила его на больничной койке и чуть не расплакалась от жалости. Ленку почему - то ей было совершенно не жаль.
     Ирка всю дорогу обсуждала Ленкин случай, словно не было своих проблем, а весь мир зиждился на этой гротескной ситуации. Вадим с утра сказал, что Лена – сука. То есть, формально согласился с Машей. Поцеловал ее и уехал в офис. Когда они были не вместе, он торчал на работе, даже в субботу. Может быть, конечно, он бывал не на работе, Маша не проверяла. Не хотелось проверять. В понедельник к нему приезжал с визитом какой –то высокий чин из американской штаб-квартиры. Визит должен был пройти на ура. Поэтому в любом случае для него эти выходные для него были закрыты наглухо стенами из файловых папок, стопками квартальных отчетов и цифрами дебиторки; все это умножить на ошибки маркетинга, которые нужно было скрыть любыми средствами от мудрых очей руководителя, как и отвратительную выкладку в подшефных сетях, и Вадим был занят с утра субботы до 12 ночи воскресенья. Можно было бы, действительно, пойти в бар – прогулять Ленку, которая уже сидела у Костиной, залитая собственными слезами…
- Ты – то как? – спросила Костина деловито. Она кромсала огромным ножом неподатливую колбасу на тяжелой деревянного доске.
- Не люблю я его, - призналась Маша.

Дура, читалось у Костиной в глазах. Ибо Костина была единственной, кто не верил в сентиментальные штучки модных и не очень писателей. Может быть, поэтому у нее все складывалось гладко, как в песнях. Раньше всех выскочила замуж и собиралась на днях рожать. Словно разум по годам расписывал ей план действий, которому она строго следовала. Родиться у нее должен был мальчик, о котором она и мечтала.

- Валерой назовем, - сообщила она деловито, - я решила…

Положительно, все вокруг тронутые, не в первый раз сделала вывод Маша. Неужели и перед Костиной, такой умной, практичной и дельной, тоже маячит сей светлый образ? Он ведь всем нравился в классе. А Костина, кстати, никому. Она была очень высокая, очень худая и длинные волосы ей не шли. Вот ее муж ее обожал. На руках носил на кухню из спальни. А Ленка, красавица, умница, бросилась на женатого, откармливала на убой... а он вечером шел домой и носил там на руках свою жену. Хотя в школе в Ленку были влюблены почти все. Спрашивается, почему такая несправедливость?

- Видела его тут, - встряла в беседу Ирка, - Валерку. Шел от метро.
Голос ее стал тоскливым, словно жаль стало ушедшего детства. Или не поэтому?
- Один? – оживилась даже Ленка, - как он?
- Так, - пожала Ира плечами, - как и был. На своей волне.

У Ирки некогда было подобие романа с Валерой, у Маши – роман.Ирка ревновала, но без мстительности. Приняла как факт, и дружбу не рушила. Такое может быть в только школе. В 13 лет начали встречаться, в 14 спать, в 15 разошлись, как -то сами по себе, без выяснений. И все равно некое подобие идеала этот образ собою являл. Любить, разумеется, было бессмысленно – человека, которого вряд ли когда-то еще увидишь, но что-то было, что цепляло…и сильно цепляло за это прошлое….Костина молча расправилась с колбасой, разложила кружки красиво на тарелке и понесла тарелку в комнату….
- Вот дура, - вслед ей сказала Ира, - туда же. Да он в ее сторону сроду не смотред.

Теперь все это не имело вообще никакого значения.
Через два месяца Мария Андреевна вышла замуж за Вадима. Оба были счастливы. На свадьбе были все подруги, кроме Костиной. Она кормила грудью и не могла оставить ребенка. Сервант, сообщила она подруге, отвезли на дачу, за 100 километров от Москвы…на его место поставили детскую кроватку.
- Я, кажется, люблю его, - сказала Маша про мужа, и сердце ее при этом сжалось, - Костина, я так его люблю. Какие у вас новости?
- Я видела Валеру, - обреченно сказала Костина, - он развелся. Встретились случайно в Ашане, прикинь. Ирка ему позвонит...