Жду

Перед закрытыми дверями собралась огромная очередь. Время от времени дверь открывается и туда заходит следующий. Очередь в постоянном напряжении. Совсем как перед экзаменом… Собственно, это и есть экзамен, только совсем другой, не такой, как в обычной жизни. Здесь решается дальнейшее существование каждого.

Вот в конец встал ещё один: полумиллионный, а может, миллионный – их никто не считает, а им самим это не так уж и важно. Все они почти на одно лицо, похожи друг на друга, как миллионы капель одного дождя. Но если приглядеться, у каждого из них своя собственная судьба, которая неизбежно придаёт особый оттенок, свой для каждого. Вошедший тоже на первый взгляд ничем не отличался от остальных, однако, присмотревшись, можно было увидеть насыщенную, кардинально непохожую на других судьбу. Её можно было прочитать, как книгу. Но никого не интересовала эта судьба одного из миллиона. Все ожидающие только внимательно окинули взглядом новенького и тут же потеряли всяческий интерес к нему. Их интересовала только своя собственная судьба, только то, что будет происходить за плотно закрытыми дверями. Тишину прорезал новенький: «Кто последний?». Вопрос был ненужным, но закономерным. Последний стоявший в очереди молча поднял руку. Новенький встал за ним.

В «зале ожидания» снова воцарилась тишина. Слышен был только лёгкий шёпот некоторых: бизнесмен, просадивший всё состояние в казино, жаловался соседу на свою судьбу, двое влюблённых, застрелившихся в один день, даже здесь говорили друг другу о любви, убитый расистами негр рассказывал усопшему священнику о расовых беспорядках… Новенький тоже нашёл себе собеседника.
– Владимир – представился он.
– Майкл – ответил стоящий рядом.

Удивительно, но здесь все говорят на одном языке, стираются все барьеры, оставленные на земле после падения Вавилонской башни. Расы, национальности, кланы – всё теряет своё значение. Вообще здесь нет ничего общего с земной жизнью. Даже время здесь искажается особым образом: секунды растягиваются в века и наоборот, века превращаются в мгновения, ожидание может длиться вечность и может пролететь совершенно незаметно. Здесь нет радости, горя, боли и ненависти, и других очень многих земных чувств. Каждый ощущает мир одинаково, ну и чуть-чуть по-своему. Разве что остаётся только любовь, но и она здесь не такая, какой мы её знаем, совершенно другая и непохожая ни на одно из земных ощущений. Здесь нет лжи, лицемерия. Каждый говорит то, что думает, потому что «Великий экзаменатор» всё равно знает правду, и нет смысла казаться хуже или лучше других: все окажутся по ту сторону дверей и в одинаковом обличии предстанут перед Ним, правителем всея вселенная, и уже Он определит, куда – вверх или вниз на вечное существование.

Дверь открылась в очередной раз – без скрипа, без шума, абсолютно неслышно. Вошёл ещё один и, ему уже не суждено было выйти из этих дверей, как бесчисленному множеству других людей, уже вошедших туда, и ещё выстроившихся в очередь, и ещё живущих на Земле. Очередь стояла длинной цепочкой. В хвост пристраивались новенькие, другие уходили в неизвестность. Владимир стоял где-то в середине, если можно было различить середину среди нескончаемого потока ожидающих, и рассказывал соседям об удивительной судьбе пропавшей души. Это была одна из очень многих судеб, одинаково похожая и непохожая на другие. Окружающих удивляло другое: в его рассказе не было слышно ни капли страха, даже волнения. От его слов, как впрочем и от него вообще, веяло холодноватым спокойствием, из-за чего всем становилось прохладно и неуютно. Первым не выдержал узкоглазый японец с непроизносимым именем, сделавший харакири на пороге собственного дома:
– Ты как будто не боишься того, что будет с тобой там…
– Мне нечего бояться – холодно ответил Владимир.
– Все мы – японец оглядел всех, кто стоял в очереди – мы прожили праведную жизнь, умерли правильной смертью, по нашим, разумеется, понятиям. Так посмотри на нас, разве ты не видишь страх во всех нас, разве ты не различаешь краски волнения, слившиеся в один сплошной тон, тянущийся хвостом через всю очередь? Мы боимся его, к чему скрывать то, что на виду, да, боимся, недаром же он зовётся страшным!
– Нет, это не так. Я не говорю, что ты лжёшь, это слово здесь не к месту, ты говоришь неправду, но даже не подозреваешь об этом. Все, кто стоит перед этими дверями, боятся, но не суда и не всевышнего, а лишь неизвестности. Никто из вас не знает, что будет за дверью, что перевесит – белое или чёрное, свет или тьма вашей души, грехи или праведность вашей жизни, вверх или вниз вам дорога. А я… я знаю прекрасно, что будет со мной за этими дверями. Мне одна дорога – в преисподнюю…
– Ты ошибаешься – вставил слово американец Майкл, разбившийся на машине – всевышний помилует тебя, простит тебе все грехи, ведь ты раскаялся, а значит, очистил себя от…
– Нет! В моей душе накопилось столько тяжести, столько черноты, что мне уже не подняться вверх. Я знаю, это удивительно, что я пришёл сюда, ведь все такие, как я избегают этого. Сейчас много способов самоуничтожения. Конечно, гораздо лучше просто раствориться в серной кислоте, всего один раз испытать боль, сильнее которой нет на свете, чем целую вечность гореть в аду…
– Так почему же ты явился?! – перебил его японец.
– Это моя кара – всё так же холодно и невозмутимо ответил Владимир – Я всегда был честным в первую очередь с самим собой. И я не ухожу от наказания, я согрешил достаточно, чтобы обречь себя на вечные мучения. И самое главное – я смирился с этим… Я сейчас мог бы дойти до дверей и попросить, чтобы меня пропустили вперёд, и я бы прошёл, обойдя тех, кто боится неизвестности. Но я лишь жду… жду своей очереди.

Снова воцарилась тишина. Не разговаривал уже никто. Лишь с конца очереди доносились «Кто следующий?». Время шло. Ожидание то тянулось долгими годами, то проносилось мгновеньями. Но все ещё помнили слова Владимира. Каждый готов был уступить ему свою очередь, чтобы ещё пару мгновений не входить туда… Но двери открывались, впуская следующего, и очередь двигалась неизбежно от конца к началу. Прошли по очереди двое влюблённых, за ними – горе-бизнесмен, прошли негр и священник, вошёл на «экзамен» журналист Майкл. «Я следующий», - прорезал тишину Владимир. Дверь снова отворилась. Он в последний раз окинул взглядом толпу: «Теперь моя очередь», - шагнул в пустоту. Дверь закрылась.
Дмитрий М.