Не Рио

Она повернула голову. Электричка была довольно близко, но все еще можно было успеть перебежать. Остановившись в двух-трех метрах от путей, девушка решила подождать. Иногда, опаздывая куда-нибудь, она совершала это безрассудство и каждый раз решала, что этого больше не повторится. Ее пробирал озноб при мысли о том, что можно споткнуться на неровных досках, что каблук может попасть в трещину или носок сапога зацепится за рельсу. И тогда машинист ничего не успеет сделать – тормозной путь разогнавшейся электрички наверняка превышает двадцать метров. Он будет рвать тормоза и с расширенными от ужаса глазами смотреть на нее, лежащую на рельсах. А потом безжалостные колеса разорвут ее плоть как минимум на три части.
Синие вагоны, заляпанные черными ошметками масла и дорожной грязи, замелькали перед глазами, и Марина отогнала глупые мысли, поднимая глаза. Декабрьское небо чистое и прозрачное. Оно прекрасно. Если бы не серый смог, затянувший все вокруг, можно было бы насладиться этим зрелищем. Но тонны взвеси поднялись над городом еще месяц назад, когда столбики термометров, будто стрелки заклинивших часов, стали меланхолично ползать туда-сюда между мелкими плюсовыми цифрами. И вот уже несколько недель не было ни солнца, ни облаков, ни синевы - все это теперь казалось невозможным, почти сказочным. Реальной была только сырость, проникающая сквозь самую плотную одежду, серость домов и асфальта, слякоть.
Наконец пути были свободны, и Марина медленно их пересекла, стараясь не наступать в лужи. Почему-то в последнее время и двигаться было тяжело. Все время хотелось спать.
Территория завода скрылась за забором. Скорей бы домой. Девушка вышла на узкую асфальтовую дорожку, которая вела к метро и зашагала быстрее. Позади раздался собачий лай. В промышленной зоне водилась огромная стая собак, поэтому никто из людей, работавших здесь и ходивших каждый день по этой дорожке, не обращал на это внимания. По беглым ежедневным подсчетам Марины, собак было около сорока. Недавно родилось еще восемь щенков. Сначала они были очень маленькими и смешными – в первые октябрьские морозы малыши лежали все вместе на обочине и грелись друг об друга. Вечерами они весело бегали за мамой – худющей вечно голодной сукой и выпрашивали еду у прохожих. Сердобольные регулярно их подкармливали. Кто-то привозил еду из дома, кто-то угощал дворняг своими недоеденными на работе обедами. Собаки часто заливисто лаяли друг на друга, но на людей – никогда. Они хорошо понимали, что живут взаймы. Они это чувствовали, не зная даже о новой программе отлова, это было видно по их настороженным глазам.
Марина обернулась, потому что лай показался ей странным. Сначала она не поняла, что происходит – щенки, все время ходившие вместе, выстроились какой-то странной цепочкой. Однако, проследив направление их глаз, девушка поняла, в чем было дело: посреди полянки, на которой молодая собачья поросль обычно спала и ела, сидела ворона и клевала еду, оставленную для щенков. Позади нее топтались еще две соплеменницы. Несколько сидело на заборе и на дереве. Моргнув, девушка изумленно открыла рот: вороны слетались со всех сторон, их становилось все больше и больше. Они каркали, перекликаясь между собой. Ворчливые и неприятные звуки вырывались из их глоток, а крылья противно хлопали, когда они опускались на землю или устраивались на дереве. Щенки, робко перебирая лапами, тихо рычали, не решаясь приблизиться к разгуливавшим по их дому птицам. Один из них гавкнул снова, и ближайшая к нему ворона лениво хлопнула крыльями, переместившись в сторону.
- Ужас какой, - негромко сказал кто-то совсем рядом, и Марина вздрогнула. В нескольких метрах от нее за происходящим наблюдала пожилая продавщица с хлебозавода. Кроме продавщицы и Марины, никому не было дела ни до щенков, ни до ворон: люди проходили мимо, бросая на полянку любопытствующие взгляды, но даже не замедляя шаг: все шли с работы и торопились попасть домой. Каждого ждал час, а то и полтора - пути в метро, и последнее, чего хотели уставшие люди в седьмом часу вечера пятницы – это задерживаться где-либо.
Переведя взгляд на животных, девушка судорожно вздохнула: одна из ворон подобралась слишком близко к самому маленькому щенку. Остальные наблюдали. Казалось, их клювы были нацелены в сторону собак как копья и вот-вот будут пущены в ход.
- А ну пошли, пошли отсюда, - неожиданно для себя визгливо и как-то по-детски закричала Марина на ворон, бросившись на поляну, топая ногами и размахивая руками, стараясь не думать о том, что вороны могут броситься на нее и наверняка победят, ведь их уже было штук пятьдесят. Она боялась, что останется один на один с опасными злыми птицами, но щенки бросились за Мариной, гавкая вовсю. И вороны отступили. Неожиданно быстро они разлетелись, оставляя поляну во владении собак.
- Молодец, - удовлетворенно сказала продавщица и улыбнулась, доставая из сумки пакет с костями для щенков. Девушка посмотрела на нее невидящим взглядом и застыла на месте на минуту, выравнивая дыхание. Ее вдруг пробила нервная дрожь.
- Да, это не Рио-де-Жанейро, - произнес появившийся из-за забора молодой человек в кашемировом пальто, задержав взгляд на ее перепачканных сапогах. Марина посмотрела ему вслед – главный бухгалтер соседней фирмы, с которой ее компания делила этаж заводского здания. Этот парень отличался любовью к «раскидыванию пальцев». Его красный «бумер», купленный в сентябре, стал притчей во язытцах в обеих компаниях. Сегодня он шел к метро только потому, что они там отмечали чей-то день рождения.
Он скрылся за забором справа, чуть поодаль трубы хлебозавода меланхолично курились в небо. Бело-желтые струйки вливались в серость смога.
- Не Рио, - негромко согласилась Марина и, сделав несколько неуклюжих шагов, выбралась на дорожку.
Когда она через пять минут вышла к метро, какая-то женщина с картой в руке бросилась наперерез.
- Скажите-пожалуйста-как-попасть-на-Тверскую, - выпалила она на одном дыхании. Марина коротко объяснила, в какую сторону ехать и где сделать переход. Женщина прошла за ней на эскалатор и зачем-то стала тараторить.
-
- Получше узнать, - Марина внезапно весело фыркнула, - лучше не надо, - потом посерьезнела и мрачно добавила:
- Это не Рио-де-Жанейро.