Приключения Машеньки в лесу темном

- Машенька, сходила бы в темный лес, принесла мне пирожков, а? – предложила немного проголодавшаяся бабушка.
- Пирожки на каких попало деревьях не растут, не просто так сходить надобно, а со смекалкою, - заметила Маша. Не шел сон нынче ночью, вот и сердитая она с утра на слова была.
- Это – да, это верно, внученька, да ты ж у меня умница, ты же знаешь места заповедные!

Честь по чести, так все одно девице было, за чем отправляться. Скучно с бабушкой-то, круглый день в хижине сидючи. Ведь всякий знал – выйдешь из дома без дела, сразу на тебя лешие с ведьмами накинутся, да с блуждающими огнями - заведут, заморочат. Через неделю, может, вернешься, не раньше. Беда с ними, с нечистыми.
Однако и с делом собравшись, Машенька не забыла надеть красную шапочку чудесную. В шапочке был только один грех – волков привлекала чем-то. Зато нечисть всякая позорно разбегалась действием ее чудесным.
«Вот волки-то пошли, будто бабочки какие, крылами бякающие, - размышляла девица, пересекая поле прытким шагом по направлению к темному лесу, - все их на яркие цвета тянет, нет, чтоб серыми овцами лакомиться, как прадеды их обыкновение имели».
Лес уже приблизился, зашуршал макушками елей для устрашения неразумных путников, когда сильным ветром все возмутилось вокруг. То драконы меланхолично летели в сторону южную, крыльями своими величаво взмахивая. Осень пришла. Внезапно кручина овладела сердцем девичьим, и вздохнула Марья всей грудью своею, дюже привлекательною.
И вошла она в лес в задумчивости глубокой.
- Здравствуй, красавица, - ощерился немолодой волк из-за первого же дерева. Серая морда очень уж спокойною девушке глянулась, и голос ее ледяным сделался о ту пору, когда ответ держать пришлось.
- Буду-буду здорова, это непременно.
Прибавила Маша шагу, а зверь лесной за ней путь держит, не отстает. Набежали тут лешие с гавыми всяческими, нарушен ведь лесной порядок. Всякий знал – не остановилась девушка побеседовать, будьте любезны - умойтеся, благо ручеек недалече протекает. Повели волка неумытого прочь по тропинкам нехоженым, морочить начали. Только и вздохнула девица красная: известное дело, пообщипают теперь хвост пушистый. Беда с ними, с шутниками.
Долго ли, али немного покороче шла Машенька по лесу темному, как повстречался ей еще один волк, покрепче, да посерее, с серебристым отливом этаким. Но, как ни красива шерсть звериная, а глаза больно хитро зыркают, вот и пришлось юному сверкающему да лоснящемуся тоже к ручью отправиться. Э, не тут-то было: пришлось-то, пришлось, а не захотел он, окаянной. То ли далеко ему показалось, то ли не привыкший он был к омовению утреннему, да только сказал он голосом рыкающим:
- Не победить упрямству девическому гордость волчью. Не бывало в роду нашем такого, чтоб особи мужеские слушали девичьи речи несуразные. Быть тебе едой моей вечернею.
- Ужином, значит? – заинтересовалась Машенька.
- Много ты понимаешь, шапка твоя красная, волосы твои беленькие, - волчья особь подобрела, переставляя лапы свои, по размеру немалые, да не просто переставляя, а норовя все поближе поставить к девушке хрупкой, звонкой, беззащитной. Посмотрела Машенька на лапы мохнатые, и напала на нее кручина новая. Так ей стало жаль волка дикого! Ни жизнь у него, ни сказка. Бабушки нет, пирожки не вкусны ему, на луну - и то не всегда поется, лешие зловредные мешают, голос отнимают, кручину в душу напускают. И кажется тогда волку, что весь лес темный супротив него елями своими шуршит, иголки в него мечет. И одна радость остается – кушать девушек деревенских одну за другой, даже без аппетиту особого. Соревнование у них, у волков, азартные они, на зайцев играют. Между собой животы измеряют и рассказы друг другу поверяют – кто больше девушек съел, того и зайцы. А уж Машеньки-то в шапочках красных завсегда в цене особой.
И пролила девушка слезы горючие прямо на лапы волчьи. Поставила корзину, и принялась рыдать. И так она горько плакала, и так лапы его гладила, что сам волк взвыл, более не думая о зайцах, а разве что о ручье. Не милы ему стали руки девичьи, а уж слезы-то и подавно. И решил волк, что умыться-то, пожалуй, и лучше, особливо, ежели только морду.
Не заметила Машенька, как убежал зверь дикий прочь, лишь отдаленный хруст ломающихся веток поведал ей об этом. Не сразу девичье сердце от грусти-тоски своей оправилось, но пироги поджидали, назревая на ветках заветных, и ноги сами понесли прочь от печального того места.
Девичьи следы терялись между гневливо трясущимися елями, кустарниками - малыми, но вширь разросшимися. Коротко ли, или короче еще, но привела тропка тайная к плодоносным деревам. Расступился лес заветною поляной, и воздух запахом аппетитным наполнился. Набрала Маша пирожков полную корзину, да вдруг шум сильный раздался – то дракон отставший на юг стремился. Присел он на поляну широкую, возжелавши отдыха и пропитания, сложил крылья свои немалые.
Не сразу девицу заметил красную, но как заметил, так сразу пыхнул пламенем. Да не в нее, конечно, а в облака белые, чтобы растворились они и открыли небо синее, солнце яркое, чтобы воссияла в лучах его прелесть девичья.
- Здравствуй, Дракон прекрасный, - поклонилась девица и пирожки предложила собранные, - угощайся, странник, подкрепи силы.
Мало Дракону было корзины Машиной, но из девичьих рук белых можно ли отказаться от угощения, хоть и скромного? Оставил он от пирожков крошки одни, да и от корзины тоже, бывает такое с Драконами. Случаем, конечно, не умыслом с корзиной-то расправился. Но взял его стыд жгучий, тем не менее, и спалил он дерево одно пирожковое.
Рассердилась Машенька.
- Что же это ты делаешь такое, прекрасный? Почто продукты портишь и утварь хозяйственную?
- Не со зла я, - смутился Дракон еще более и шаркнул ненароком крылом могучим по поляне. Много цветов да кустарников полегло разом, но, на счатье, не заметила девушка этакого безобразия.
- Ну, коли не со зла, тогда не буду сердиться, но что же мне делать теперь, без корзины-то?
- А ты накушайся тут прямо, с места не сходя, и приходи еще в день следующий, - меланхолично, как все Драконы, посоветовал красавец, обрывая плоды прекрасных деревьев, насыщаясь как следует теперь, а не смеху ради.
- Добрый совет, Дракон, да не выйдет так просто. Не одна я на свете, бабушка у меня есть и тоже пирожки уважает, - закусила Машенька пальчик и заплакать вознамерилась слезами горючими.
Но прекрасный Дракон, существо стихии огненной, решительно противился всяким водным потокам, даже если и небольшим.
- Не плачь, Машенька, набирай пирожков побольше, да на спину мою широкую складывай. Отнесу я их бабушке твоей, вот тебе слово мое горячее.
Сгорело следующее дерево плодовое, и преисполнилась Маша уважения великого к пылу слова Драконьего, не огорчаясь более по мелочам всяческим.
Набрала она пирожков, водрузила на спину Драконью, и взлетел в небо красавец, устремившись к северу. Проводила Маша взглядом его, но нехорошо, видно, проводила, потому что вернулся молодец крылатый, снова спустившись на поляну.
- Мысль мне в голову пришла, девица, ты уж не серчай.
- Молви думу свою, Дракон прекрасный, - разрешила девица, подумав недолго.
- Дума моя простая. Много места на спине широкой, так почто же тебе ноги свои утруждать для пути обратного. Отвезу и тебя бабушке, вместе с пирожками.
Обрадовалась Маша мысли такой замечательной, и забралась на спину драконью.
Быстро до избушки донес Дракон, рада была бабушка, пирожками насытившись и внучку расцеловав в щеки румяные. А Дракон все смущался во дворе, не прощаясь.
- Мысль мне в голову пришла, девица, - начал он неторопливо.
- Ручей неподалеку, милай, - добросердечно подсказала бабушка.
Но не дала Маша продолжить родственнице, зыркнула на нее очами сердитыми и взор мягкий к крылатому обратила:
- Молви, прекрасный мой, думу свою.
- Дума моя несложная. Много места на спине широкой, почто же вам зиму возле леса темного коротать? Отвезу я вас в южные места, где лесов с волками нету, и нечисти всякой не водится. Загорят ручки белые, заблестят глазоньки пуще прежнего.
- Согласна я, бери нас собой, - ответствовала ему Марья прытко, а бабушке еще пирожок протянула, дабы не беспокоилась она о течении беседы.

И улетели они в направлении южном. Только волки у ручья морды подняли, изумленные чудом этаким.
А на юге стали они по-новому жить. Узнала Маша, что не надо пирожки в лесу темном разыскивать, а можно чудом сотворить, только формула надобна тайная. И отправился Дракон за формулой той и ингредиентами неслыханными. А, когда принес, полюбила Машенька его всей душою. И с тех пор только под крылом его могучим спала, а больше нигде. И всегда высыпалась.