Простой человек

ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК.





 - Дядь Валера, привет! – раздался в трубке голос племянника, Ивана.
 - Здорово, Ванек! Что звонишь в такую рань? Случилось что? – спрашиваю его.
 - Нет. На рыбалку хочу позвать. Отец велел позвонить. Узнать у тебя, поедешь ты завтра на рыбалку с нами или нет? Мы с отцом пруд нашли. Случайно наткнулись. Прикинь, дядь Валер. За три часа четыре сазана. От килограмма и до пяти. Завтра опять собираемся. Поедешь с нами? С мужиком там познакомились. Умора. Поглядишь, как он рыбачит.
 Заинтригованный его рассказом, я соглашаюсь. Новые места, новые знакомства. Меня всегда тянуло к поискам безымянных озер и стариц, старых, заброшенных прудов. Их у нас великое множество. В любую сторону поезжай. Наткнешься или на озеро, или пруд. Старицу разыщешь неизвестную. Незаметные глазу, находятся они где-нибудь в низинке, заросшие по берегам камышом. Редкий рыбак доберется до них. Лишь случайно можно наткнуться на такое озеро или пруд.
 С вечера все приготовив, утром мы уехали. Километров через 30-40 свернули на проселочную дорогу. Вскоре, по едва заметным приметам, съехали с дороги и затряслись по бездорожью. Петляя между холмами, мы забирались все дальше в глубь степей и холмов, покрытых серебристым ковылем. Часа через два в низинке меж холмами засверкала вода. Пруд был почти идеально круглой формы, в зеленом обрамлении камыша. В дальнем от нас конце - плотинка и небольшой ручеек, воробью по колено. В стороне за холмом виднелось несколько дворов, оставшихся от некогда, видимо, большой деревни. Вот почему мы не знали про этот пруд. Исчезают деревни, села. Уезжают люди. Вместе с ними исчезают озера и пруды, заброшенные людьми. Подъехали к плотине. Разгрузились. Пасмурная, но теплая погода обещала хорошую рыбалку. Небольшой ветерок, набегая, рябил сероватую воду. Достали спиннинги, оборудованные как донки. Груз, два поводка, крючки с коротким цевьем. Наживил их горохом и в воду. Закрепил в рогульках. Подбросил прикормки. Все. Я к бою готов. Брат и Ванек рядом тоже забросили снасти. Сидим, тихо разговариваем. Не хотелось нарушать эту сонную тишину. Спрашиваю брата:
 - Славик, как вас сюда то занесло? Поехали в одну сторону, а вернулись с другой стороны.
 - Да плутали, плутали меж холмами. Столько бензина сожгли, ужас! Короче, заблудились. А потом, во-о-он с того холма сюда в пруд чуть не улетели. Еле остановился. Бампером застряли в камышах... Мужик тут был, так он из-за нас едва в пруд не заскочил. Ты не удивляйся, когда увидишь его. И как он ловит рыбу.
 В этот момент раздалось «треньк – треньк». Затрещала моя катушка. Леска быстро стала уходить в воду. Бегу к спиннингу. Подсекаю и чувствую тяжелые рывки сопротивляющейся рыбы. Сазан не хотел сдаваться. Выпрыгивая из воды, кувыркаясь, он затягивал леску в камыши. Быстренько подматывая леску, я отходил в сторону, стараясь гасить все его развороты. Славик уже стоял с подсаком в воде. Еще минута, и сазан сходу в него попадает. Золотисто-коричневый красавец, килограмма на три, перекочевывает в садок. Снова наживил. Забрасываю. Только установил удилище на рогулю, как затрещал второй спиннинг. По рывкам определяю, что сазанчик небольшой. Не обращая внимания на сопротивление, подвел к берегу и вытащил на траву. Раза в два меньше первого сазана. Следом затрещали катушки спиннингов у брата с Иваном. Рыбалка началась.
 Вытаскивая из воды очередную добычу, я от неожиданности чуть не сел на землю, когда позади меня раздался густой бас:
 - Нам оставили рыбы, мужики? А то делиться придется.
 Резко разворачиваюсь и упираюсь носом, чуть ли не в живот какому-то гиганту. Ростом метра два с лишним, голова взъерошена, босые ноги в дорожной грязи. В руках он держал две толстые палки. Не удочки, а палки. На них намотана толстая леска с тяжелым грузом и здоровенными крючками. На каждой палке привязано по куску пенопласта. Рядом стоял парнишка лет пятнадцати с сумкой в руке. Они поздоровались с нами и стали готовиться к рыбалке. Петр, так звали нового знакомого, стал сматывать с палок леску и укладывать ее кольцами около ног. Потом на крючки насадил штуки по 3-4 горошины. В ладонь, сплошь покрытую броней мозолей, аккуратно сложил конец лески с грузом и крючками, размахнулся и зашвырнул все это далеко на середину пруда. Леска, свернутая кольцами, быстро ушла в воду. Тем же способом он забросил вторую снасть. Палки он просто бросил на берегу, а сам уселся рядом с нами. Я его стал осторожно расспрашивать:
 - Петр, а что ты не сделаешь себе нормальные донки? Все удобней рыбачить, чем так-то.
 - Была охота деньги тратить на эти ваши игрушки. Не для меня они. Еще сломаю ненароком. Палка надежней. Меня батя так приучил рыбалить. Сейчас вот его учу.
 - Не боишься, крючок в руку засадить, когда забрасываешь?
 - Хе! Насмешил. Поглянь на мои руки - ноги. Я обувку сбрасываю, только снег сойдет, и до зимы так хожу. А что рука? Я ей гвоздь забью, и ничего не будет. Батька поздоровше меня был, я хилее. А сын, вон, совсем дохляк. Мельчает народ, мельчает.
 - Петр, как вы здесь живете? Народ-то есть еще в деревне?
 - Был народ, да весь разъехался. Кто в райцентр, кто в город подался. Женка тоже зовет. У нее брательник в городе живет. Обещал нам помочь... Хочется уехать, и жалко эти места оставлять. Кто тогда за стариками ухаживать будет, да за прудом? Отец глядел, я сейчас гляжу. А если съедем, некому станет. Одни старики останутся, и пруд без меня чужаки выгребут.
 - А что, чужаки наведываются?
 - Да были... Года два назад. Пришлось мне их…. Сынок! Готовься, раздевайся быстрей!
 Гляжу, а его палка медленно сползает в воду. Петр быстро схватил ее размашисто подсек и бросил в воду. Палка, то, ныряя, то, опять появляясь на поверхности, стала быстро удаляться в камыши.
 - Ты, почему ее бросил? Не стал вытаскивать? – спрашиваю его.
 -А что зазря силу тратить! Пущай он тратит - сазан. Сейчас натаскается с палкой, устанет. Его голыми руками возьмешь.
 И, правда. Не прошло и четверти часа, смотрим - его сын из камышей тащит сазана килограммов на пять-шесть. Петр опять забросил снасть и продолжил разговор:
 - Вот так я ловлю. Мое дело - забросить и подсечь. А сын потом его из камышей принесет. Сазан так устает, что, как ручной становится. В траву заходи и бери его спокойно.
 - Что дальше с чужаками-то было?
 - А! Они сетями здеся весь пруд опутали, а я им не дал. Драться полезли на меня. Хе! Я их за это слегой по холмам погонял, быстро успокоил. В машину еле успели запрыгнуть, а сети забыли. На прощанье им гостинец передал. Легонечко слегой стукнул по крыше. Заднее стекло вылетело, крыша помялась сильно. Даже не стукнул, опустил слегу сверху и все.
 - Больше они не приезжали?
 - Нет. Видно дорогу забыли. Аль боятся. Сетки их в сараюшке валяются. Из чужаков вы первые с тех пор появились. Рыбачьте. Хе! Но не балуйте. Пруд жалко. Если выгребут, что в нем останется? Карасишки, да лягухи квакать будут и все. А так я себе рыбы поймаю, да старикам тоже наловлю. Пускай едят. Одни остались. Родни нет. Кроме меня, кто позаботится? Жинка запилила. Ехать и ехать. Не поеду! Здесь с ней останусь, а сына к ее брательнику отправлю. Пущай пока учится там. Потом, глядишь, женится, сюда вернется. Подмогой мне будет. Может и друзей переманит к нам. Дома им поставим. Оживет тогда деревня.
 Слушал я его и думал. Простой человек. А сколько в нем заботы и добра! Не о себе думает. О соседях-стариках, о деревне, чтобы она снова ожила. О пруде, за которым его отец приглядывал, а теперь и он.
 Простой деревенский человек. Простой хозяин на родной земле.