Шон

Ленор. Эта маленькая гнида с вечно бегающим взглядом, пухлыми руками и мышиного цвета волосами. Этот Ленни Орланд, больше известный исключительно, как этот-кретин-ленор. Он ворвался в мою комнату именно в тот момент, когда мы с_ней постигали новые кокаиновые истины.
- Ленор, - сказал я, отрываясь от интимного процесса вынюхивания очередной дорожки моего вечно преданного белого друга. – Не мог бы ты свалить?
Она придерживалась того же мнения. У нее были потрясающие оранжевые гольфы в белую полоску, мелированый короткий ежик и какое-то глупое, до очарование имя. Ее звали Шон. Настоящего своего имени, как она утвержадала – она не помнила. Только кретинская мужская кличка и ничего больше.
- Да, Ленор. – изрекла она, смахивая снежинку с ноздри. – Проваливай.
Орланд впал в ступор. Могу поспорить, что такого теплого приема он никак не ожидал. Шон фыркнула, с трудом застегнув пару пуговиц на моей, теперь уже временно ее, рубашке, ухмыльнулась и, подойдя к двери, смачно чмокнула Ленора в висок.
- А теперь, п-шел вон. – Она гаденько улыбнулась и выставила обалдевшего Лена за дверь. Потом развернулась и вернулась ко мне на пол. Приход был божественным.

Слим, сказал мне когда-то один давний приятель, живи, черт побери, для себя, а не для кого-то. И если сегодня тебе захотелось снять в городе девчонку, не задумывайся о том, что на утро она, возможно, вызовет у тебя отвращение. Вик был клёвым парнем, всегда жил для себя и умел расслабляться даже по мелочам. Мне было реально жалко с ним расставаться, когда он по-быстрому собрав вещички, слинял в Швецарию к своей длиноногой подружке.
- But she’ll catch you, bro. - сказал я, затягиваясь поганым Мальборо и дружески хлопая, Вика по спине.
- Heh.. - только и сказал он, сплюнув и крепко обняв меня на прощание. – Помни Слим. Жизнь одна и ты должен прожить ее так, чтобы твои дочурки – гимназистки, потом краснели, слушая рассказы о твоих похождениях.
Вот таким он был. Этот очередной друг в моей жизни, где все менялось как-то слишком быстро.

Я сидел в комнатке одной рыженькой красотки, что была младше меня лет на 5 и курила исключительно Vogue, при этом, почти не затягиваясь и глупо хихикая. Я сидел в этом розовеньком раю, находившемся, прямо над кабинетом ее богатенького папашки и пускал в небо колечки дыма.
-О-ля-ля. – игриво, с французким прононсом, сказала рыженькая пока еще девочка и зависла на пороге в розовеньком пеньюарчике. Я глухо фыркнул, со звучным щелчком выкинул сигарету и захлопнул окно. Затем деловито швырнул девчонку на кровать и показал пару достойных уроков. Пришлось затыкать ей рот, чтоб она не верещала, сначала от боли, потом от удовольствия. Кончив, я сполз с нее, снова закурил и, натянув джинсы, выскользнул из ее комнаты. В тот момент в моей голове мельтешила мысль обязательно попаться на глаза ее папаше. Меня бы потом все равно не нашли, а девчонке, чую, влетело бы. Но я решил, что на этот раз с нее хватит и так.

- Алекс. Ты бываешь настолько грубым, что я просто поражаюсь, как ты все еще являешься объеком желания, большей части женского население любого города. – И она совершила маленький глоток шардонне, выдержки 86-ого года.
- А вот так, дорогая. – Хмыкнул я. - Ты просто не понимаешь их.
- Может быть, может быть, - согласилась она, не отрываясь от бокала.
- И вообще, Белла, прекращай пить. Тебе не идет. К тому же нет ничего страшнее женского алкоголизма. – Ухмыльнулся я, отнимая у нее бокал и осушая его одним большим глотком. Белла скривилась и кинула в мою сторону недовольный взгляд, от чего ее божественное лицо превратилось в восковую гримаску.
Ее маленькое черное платье идеально подчеркивало модельную фигуру, и едва уловимый загар. В недрах ее крохотной сумки запиликал мобильный. Белла кинула на меня взгляд почему-бы-тебе-алекс-черт-побери-не-уйти? Я хмыкнул и остался зависать на подоконнике с сигаретой в зубах.
- Да? – холодно начала моя бывшая жена в трубку. – Нет Эвелин, я занята. Нет, я не могу приехать. Ну и что, что Марк меня ищет? – в ее голосе мелькнули металлические нотки. – Передай ему, что я даже своему мужу не отчитывалась о каждом своем шаге, что уж говорить о нем. – Я не мог сдержать ухмылку. Марк – новый дружок Изабель, покрывался тремя слоями злости, когда она напоминала ему обо мне. – Что? Нет, даже не вздумай ему говорить, что ты до меня дозвонилась.. Эвелин, скажи, ты очень хочешь потерять работу? – в голосе Беллы мелькнуло некоторое опасное шипение, и она вновь перешла на холодно-деловой тон. Судя по всему, потерять работу Эв не хотела, потому что Белла удовлетворенно кивнула и, закончив разговор, опять обратила внимание на меня.
- Итак, Алекс, - без перехода начала она. – что ты мне можешь сказать хорошего, чтобы твоя бывшая жена смогла вновь вернуться к работе и в очередной раз вспоминать о тебе лишь..
- Только не говори «как о ночном кошмаре».. – я закатил глаза и вздохнул.
- Нет, Лексо, не как о ночном кошмаре. – Тихо произнесла она, приближаясь к окну, на котором я сидел и едва уловимо касаясь своими губами моих. – Что ж, мой драгоценный Сли-им. – она нарочно протянула противным голоском влюбленной школьницы, стоя в дверях и бросая на меня прощальный взгляд. – Звони мне, если станет скучно.

- Лекс. – Шон кинула на меня смеющийся взгляд и продолжила обсасывать тонкую прядку своих волос. Я оторвался от бутылки пива и уставился на нее. – К тебе пришли. Такой милый клерк.. – Шон прыснула и, проводив меня хищным взглядом, рухнула в кровать.
В квартире было чертовски холодно. Я поежился и недовольно уставился на так называемого клерка. Тот же в свою очередь, сначала окинул взглядом мою двухдневную щитину, потом джинсы, пока еще болтающиеся на бердах, и только затем рискнул посмотреть мне в глаза.
- А-александр.. – он уставился в свои бумашки, выуживая из глубин памяти мою фамилию. Я, скептически замерев на пороге, ждал. Когда процесс поиска начал затягиваться, я все же изрек:
- Да - да. Это я, что вы хотели?
- М-марк Энтони.. Я бы хотел поговорить с вами о-о-об И-изабель. – очень хотелось фыркнуть, сказать «катись к дьяволу», хлопнуть дверью и вернуться в умелые руки Шон. Но вместо этого, я оскалился в подобии улыбки и провел Энтони в заваленую пивными бутылками, грязными шмотками и скручеными долларовыми купюрами, гостиную. Бедняга Марк видимо был серьезно шокирован увиденным. Он стал еще белее, чем прежде, слившись со стенкой.
- Так, что же вы, мистер Энтони хотели? – я выжидающе вскинул бровь, мысленно довольно ухмыляясь.
- Я знаю, что вы переодически встречаетесь с Изабель и.. – боги, это был очень смелый поступок для такого человека, как Энтони, заявиться к своему кровному врагу домой, да еще и говорить об объекте, к которому он этого самого кровного врага ревнует.
- И.. что?
- Видите ли, А-александр.. – в этот момент я его перебил и был столь любезен, что разрешил называть меня просто Алекс. – Я хотел вас спросить, потому что И-изабель н-не тот челове.. – тут Марк, очевидно, начал волноваться сильнее, ибо частота заиканий увеличилась. – в-вобщем, Алекс, что вас связывает с моей.. с Изабель? – последнее предложениеон произнес неожиданно твердо. Наверное, долго тренировался бедненький.
- Понимаете ли, Марк.. – наиграно вкрадчиво начал я. – Вы же, я думаю, догаываетесь, что у нас с Беллой.. с Изабель, очень теплые отношения. И я подчеркиваю – дружеские. – Думаю, Энтони было совсем не обязательно знать, что его жена переодически со мной спит.
Через двадцать минут, относительно успокоеный Марк наконец-то свалил. Не понимаю, что Изабель с ним делает. Он был похож на ботаника. Почертыхавшсь еще минуты три, я вернулся в свою комнату, где блаженно спала обкурившаяся Шон.

У всех моих знакомых есть склонность вести со мной беседы. И хотя я ненавижу говорить, а тем более поддерживать разговоры, все чаще в последнее время мне приходится раскрывать рот, вне моего желания, и изрекать слова.
Вот и сейчас, напротив меня сидел какой-то милый мальчик, по возрасту больше походивший на моего младшего брата, жевал губу и стеснительно ковырял носком лакированой туфли пол. Так и хотелось предложить ему вместо кофе – леденец. Что-то слишком часто в моей квартире стали появляться подозрительные типы в костюмах. Шон мирно посапывала в псевдоспальне, а я скучающе разглядывал мальчика из под слегка выгоревшей челки.
- Мистер..ээ.. – и почему они все повально забывают мою фамилию?! Я выжидающе впился в него взглядом. – Сомерсет. Скажите, вы знакомы с ээ.. мистером Ленни Орландом? – опаньки. С моего лица не сползала фальшивая вежлвая улыбка. – Oui, messire. Мы с Ленором.. мм.. с мистером Орландом общались одно время. Но я, признаться, не видел его уже довольно давно. – Я сделал честнейшие глаза. Мальчик (адвокат, юрист?) замялся.
- А вот митер Орланд утверждает обратное. – Как-то неуверенно произнес он.
- Скажите, если бы у вас был выбор: получить n-ную сумму денег и забыть мое имя или не получить n-ную сумму, но зато получить кучу головной боли и мое имя в ночных кошмарах. Что бы вы выбрали? – я примило улыбнулся. Он молчал. – Что ж, когда надумаете. Скажите мне. – И проводив его на выход, я захлопнул дверь, и устало сполз по ней. Все тело ломило после трехдневных кокаиновых инъекций.

Шон чертовски шел ярко оранжевый и красные кеды. Еще ей шел этот город, запах Мальборо лайтс и едва уловимого Jador’a.
Я любил притягивать ее к себе, засунув руки в карманы ее джинсов. А она лукаво пробегала красивыми пальцами по моей шее и улыбалась краешком губ.
- У тебя красивые глаза, - говорил я. А она смеялась и прятала их за стеклами темных очков.
Мне нравилось, когда она появлялась в моей жизни на месяц или на два. Мне нравилось, что она разгуливала по квартире в голубой майке и полосатых гольфах. Бель довольно хмыкала, приезжая ко мне после очередного загула и заставая в дверях спальни это сонное недовольное лохматое нечто.
- Придумай ей имя, влюбись и, наконец, сорвись за ней по планете. – После очередной глубокой затяжки, вещала моя бывшая жена.

Стена. Холодная, белая, как все в моей квартире. Мне нравится прижмать ее к стене. Вжимать. Мне нравится скользить губами по ее шее, задерживаться на ключице, паралелльно скользя пальцами под ее хлопковой рубашкой. Мне нравится, когда она, запустив пальцы мне в восолы, впивается в мои губы и хитро улыбается. Мне нравится, когда она притягивает меня за расслабленый галстук и прикусывает мою нижнюю губу.

В июне Шон решила уехать в Голландию. Проветриться. Встретиться с парочкой, горачо обожаемых ею, геев. Я по привычке провожал ее с ухмылкой. Так уж вышло.
- Приезжай ко мне, м? – шепнула она, слегка прикусив мочку моего уха.
- М.. может быть. – Уклончиво ответил я и, запечатлев на ее губах прощальный поцелуй, захлопнул входную дверь.

В барах такого типа всегда пахнет, въевшимся в деревянные панели обивки, табаком, смесью приторных женских духов и мужского одеколона средней паршивости. В барах такого типа всегда есть дамочка в кроваво красном платье и футбольные, вечно пьяные, фанаты. Захотелось развернуться и уйти. Я секунд пять-семь мялся на пороге, пока меня все-таки не запалила какая-то из моих бывших дамочек в красном. Разговаривать не хотелось. А набить кому-нибудь морду – очень. Я мягко придержал это свое желание и уже через двадцать минут вымелся на улицу. Мм.. от греха.

В самом начале июля от Шон пришла открытка из Рима. Там было всего одно слово. «Приезжай.» Ни обратного адреса. Ни строчки более. Ни даже подписи. Конечно же, это мог быть только один человек. И совсем не важно, что мы могли бы не встретиться в столице великих макароноварителей и пицца-мэйкеров.
Я накинул пиджак, взял бумажник и покинул родную квартиру на неопределенный период.
 В Риме было чудовищно жарко. Два дня я слонялся без особой цели по старым улочкам города, пока меня не вынесло на какую-то, как ни странно, довольно пустынную площадь, где редкая мелочь гоняла голубей, а редкие прохожие этих самых голубей подкармливали. Шон скучающе изучала небо, через стекла темных, а-ля Джон Леннон, очков, сидя на небольшом фонтанчике.
- Hi, sweetheart. – ухмыльнулся я, падая рядом.
Потом были две недели пьяных полуночных вылазок по величественной столице Италии и снова аэропорты, билеты, самолеты, мотели.
Вскоре, уже в Ливерпуле, мы снова потерялись. И этот город я покидал уже в одиночестве. По прошествии пары месяцев, когда я вновь пустился во все тяжкие; едва дыша, притаскивался домой и забрасывал свое тело на диван, при этом от меня вечно пахло травкой, женскими духами. В большинстве случаев довольно приторными и паршивыми, и Хейнегенном, в мою дверь постучали.
Белла, эта чертова бывшая жена, сияла, как бриллиант Хоупа. Я сосредоточил на ней свой сильно мутный взгляд, потер заросший щетиной подбородок и вяло улыбнулся. Она кинула на стол кипу неоплаченых счетов и чеков. Из общей кучки выпала открыточка. Белла скривилась, проследив за моим взглядом, затем, оглядев комнату, предпочла присесть на подоконник.
- Baby, - хриплым голосом изрекла она, закуривая, - что ты опять творишь? Такое чувство, что с отъездм этой.. Шон, ты свихнулся. – Я криво усмехнулся и начал читать открытку. В этот раз на ней было много слов и мало по делу. – У твоей девочки канадский мальчик. Что скажешь?
- А.. хм.. а я должен что-то говорить? – жена утвердительно кивнула. Я собрал в кулак все свои осколки разума и попытался подумать. Ну да, мне на самом деле как-то очень не хватало Шон в последнее время, но это еще ничерта не значит. Учитывая тот факт, что мы бесконечно свободные и совсем необремененные люди.
- Алекс, я хочу, чтобы послезавтра ты подъехал в издательство. – Изрекла Изабедь и, потушив в засохшем фикусе сигарету, покинула мое жилище.
Я встал, дополз до ванной и отшатнулся от зеркала. Если это – Алекс Сомерсет, то меня можно спокойно пристрелить уже завтра. Или сегодня.

И-за-бель. Я зудумчиво курил в приемной, ожидая пока жена освободиться от своих нескончаемых дел.
- Сомерсет. Ты приехал. Сказать тебе, что я безмерно счастлива или обойдешься хорошим кофе? – я демонстративно указал взглядом на кофеварку.
- Хотя не могу сказать, что мне не было бы приятно, если бы ты с радостными воплями повисла на моей шее. – Я кривенько ухмыльнулся.
- Оставь это своей подруже с мальчишеским именем и замашками. – Сухо прервала меня Бель и предложила сесть напротив нее. – Итак, Александр. Знаешь ли ты вообще о том, что часть этого издательства пока еще принадлежит тебе? – Изабелла вскинула бровь. Я утвердительно кивнул. – Алек, я хочу перекупить у тебя издательство. Из-за того, что половиной все еще владеешь ты – меня это во многом тормозит. Я понимаю, большая часть авторов кидается на твое имя, но это еще не значит, что, потеряв права на компанию, она потеряет свое лицо в виде тебя. – Я устало потер глаза и уставился сквозь окно.
- Бель, дорогая. Мне глубоко плевать на всю эту лирику. Я не выспался и хочу курить. Можно ближе к делу?..

Дома, если это можно так назвать, стоял творческо-слишком-запущенный кавардак. Я рухнул на диван и где-то в хламе из чьих-то и своих, кстати, тоже шмоток, подушек, бумаг и пустых пивных банок, нашел пульт. Бессмысленно пощелкав каналы, я хотел, было доползти до кухни и сварить себе кофе, когда в ворохе барахла все в той же гостинной, зазвонил телефон. Нашел, верней раскопал, я его, как ни странно, довольно быстро и с ужасом осознал, что по телефону не разговаривал лет двести.
- Мм.. – пожевав губу, изрек я. – Да.
- Ты знаешь, в Париже как-то странно холодно. Мне не нравится. Еще и автоматы эти дурацкие. Я бы открытку прислала, но Джонни сказал, здесь troubles с почтой. Кажется, они бастуют. Ты ничего не слышал?
- Шон?
- Блин, Лекс, я соскучилась. Купить тебе французкой коки? Она клевая. Главное так прет. Конечно, с голландской не сравнить, но все же.. Ладно, побежала я, а то Джонни отморозит себе здесь все нафиг. Arrividerci.
 
В мае в городе подозрительно потеплело. Я стащил свое псевдопальто и задумчиво курил на крыше дома. Шон сидела рядом и ковыряла зубочисткой в некоем подобии шифера. Над домом ошивались какие-то птички довольно сильно похожие на ласточек, но я не был в этом уверен. Шон перекрасилась в ярко-красный и теперь шокировала окресности своим чрезвычайно ярким внешним видом.

Я устало доскребся до своего этажа и начал судорожно искать ключи. На этаже было темно. Видимо это стадная болезнь всех верхних этажей – перегоревшие/перебитые лампочки. Нашел. Ключи, конечно. И еще какой-то крайне древний, помятый, косяк. Не долго думая, раскурил косячек и уже в приподнятом настроении завалился в квартиру. Пахло газом и чем-то еще. Чем, я определить не мог, в силу того, что травка начинала действовать и утаскивать меня в блаженный мир нирваны.

Бель сидела на краешке дивана и внимательно смотрела на носки своих бешено дорогих туфель. Я потянулся, зевнул и уставился на жену.
- So..?
- Сомерсет. Тебе никогда не говорили, что спать при гостях – неприлично?
- Ты не гость. Ты – моя бывшая жена. – Едва слышным со сна, хриплым голосом, попытался парировать я.
- Ну, я рада, что ты об этом пока помнишь, хотя это к делу не относится, угу. – Бель закурила и тяжко выдохнула. – Я вчера лицезрела твою девочку в своем кабинете.
- Слушай, Бель, чего ты хочешь? Я сплю. У меня даже сигареты кончились. М вообще, она же уехала. – В моем горле, похоже, поселились кошки. Я попытался прокашляться и соскрести себя с дивана.
- Как уехала, так и вернулась. – Хмыкнула моя собеседница и подвинулась. Дабы мне было удобно сползать с места моего сна. – В общем, она просто посеяла ключи от твоей.. кхм.. с позволения сказать, квартиры. А дозвониться до тебя, если ты спишь. Нет возможности даже если вокруг пожар или наводнение.
- Мне на мансарде наводнение не страшно. Ну, просила она ключи, ты ей их не дала. Что дальше то?
- Дурак ты, Алекс. Твоя девчушка спит в спальне. – Улыбнулась моя жена и потрепала меня по шевелюре. Ладно, я поехала. У меня сегодня деловой ужин с Марком. Кстати, – уже в дверях изрекла Бель, обернувшись ко мне, - она начинает мне нравиться. – И улыбнувшись, жена уехала.

В городе вспыхивал рассвет. Стеснительно розовел перед огромным городом и разгорался все больше. Шон сонно зевала, обнимая меня за шею и созерцая мегаполис с балкона моей квартиры.
- Але-екс.. – капризно протянула она, – а поехали в Амстердам? Я хочу познакомить тебя с моими геями.. – она улыбнулась и уткнулась носом мне в шею.