Лучшая из профессий

    Белая легковушка, наполненная звонкими голосами, спускалась по серпантину горной дороги. Кроме водителя в ней сидело еще три человека. Обычный журналистский рейд на заданную тему. Тема была хоть и банальна, но с горчинкой: о том, возможно ли, чтобы профессия влияла на судьбу? Вопросы были подготовленны заранее, и нужно было лишь не ошибиться в выборе интересных людей с незаурядной счастливой судьбой. Для репортажа был выбран районный центр, где в дачном поселке жили предполагаемые герои.
    Пока водитель легковушки старательно объезжал ухабины разбитой дороги, молодые люди комментировали увиденное. Никому не хотелось жить в деревне. Какая, наверное, тоска родиться и всю жизнь прожить на скудном клочке земли без городских удобств и развлечений!
    Журналисты Майя и Арсен, перебивая друг друга, поддерживали шумный диалог.Оператор Овик иногда вставлял нужную репризу, и только водитель машины молчал. Он сам был родом из деревни, поэтому не спорил с молодыми.
    В дачном поселке журналистов ждали в большом каменном доме с цветущим садом и бассейном. Хозяин дома, писатель, пригласил своих друзей, людей известных и успешных. Режиссер театра, актриса, художник. Все герои репортажа были людьми счастливой судьбы, благодаря именно своей профессии. Им не впервые приходилось выступать перед телевизионной камерой и делали они это также искусно, как и то, что составляло суть их интересной жизни.
    Когда легковушка подъехала к большим железным воротам, на просторной веранде дома за большим овальным столом сидели люди, чья судьба могла стать примером для подражания. Актриса кокетливо перешептывалась с режиссером, тогда как художник смотрел в сторону леса, очевидно, придумывая новый сюжет картины. Писатель,увидев гостей, поспешил им навстречу. Радушный хозяин пригласил всех в дом, предлагая холодные напитки и кофе. Официальную часть встречи было решено отложить к полудню, и за филосовскими разговорами о жизни перейти в сад на маленький пикничок.
    Майя немного волновалась, так как впервые оказалась в гостях у настоящей знаменитости. Со школьных лет она мечтала стать журналистом, так как была абсолютно уверена в том,что только профессия может изменить судьбу человека. А профессия журналиста тем более.Новые встречи, новые люди и, быть может, новый поворот судьбы?
    Арсен мечтал о карьере журналиста-международника, и всякая новая встреча с именитостью была для него очередной подсказкой на экзамене под названием жизнь. Он старался подражать людям успешным, не повторяя чужих ошибок.
   Только Овик безучастно относился к подобного рода разговорам, думая лишь о том как удачно отснять очередной материал. Ему безразличны были чужие судьбы, профессии и характеры, так как с детства его интересовала материальная сторона жизни, и никакие убедительные доводы не могли изменить единственного мнения - любая проблема решалась с помощью денег и создавалась из-за их отсутствия.
   Водитель белого жигуленка, наспех выпив кофе, распрощался со всеми до вечера. В соседней деревне жила его мать, и он решил проведать ее, пока в цветущем саду каменного дома отснимут последние кадры на заданную тему.
   На шум хриплых тормозов и нескольких коротких гудков возле старого дома никто не вышел. Хозяйка дома, пропалывая огородную грядку огурцов и помидоров, никого не ждала. Имея шестерых детей, она доживала свой век одна, никого не обременяя своей старостью. Дети со своими семьями жили в разных местах, и только младший сын Ваган изредка приезжал навестить мать, да еще старшая дочь, что жила в соседнем районе. Несколько сот земли и почерневший дом были для нее единственным пристанищем. Она жила правильно, как жили ее родители, односельчане и другой жизни себе не представляла.
Пропалывая грядку сухонькими морщинистыми руками, она думала о своих внуках. Хорошо, если бы приехали! Прошлым летом всю шерсть перемыла, одеяла китайским шелком перелицевала. Теперь постель у нее королевская! Стены в спальне сама побелила, осталось потолок покрасить. А в чемодане под кроватью она хранила новые вещи из тех, что ее соседка привозила из приграничного с ними района. Когда-нибудь и они пригодятся. Девочки так быстро растут! Неужели доживет до внучкиной свадьбы?
Мысли о свадьбе прервал мужской голос.
    -Мам! Мама! Ты где?
    Она повернулась в сторону калитки и увидела сына, идущего навстречу.
    -Сынок! Ваган!
    Крепкие мужские руки обняли ее, и она только на миг спрятала свое лицо, уткнувшись в мягкую фланелевую рубашку сына.
   -Сынок, как же это я не услышала?
   Она улыбнулась виноватой счастливой улыбкой.
   -С дороги,наверное, устал, проголодался. Пойдем в дом, сейчас соберу на стол.
   Она засуетилась возле печи, и как только щепки разгорелись, спустилась в погреб за мацуном и яйцами. В погребе было прохладно, темно. Она приоткрыла дверь, чтобы впустить тонкую полоску дневного света и стала отбирать яйца, что лежали сверху широкой плетеной корзины. Руки дрожали от волнения, всякий раз, когда случалось что-то неожиданное, а ноги, казалось идут не по деревянному, а по ватному полу, проваливаясь куда-то вниз. Она не обращала внимания на болячки, прогоняя их своим безразличием. Крепкой ей уже не быть. Зачем спорить с возрастом? Да и много ли радостей ждать? Только бы дети были здоровы и счастливы. Только им было бы хорошо.
    Ваган, тем временем, растянулся на старенькой тахте, как бывало в детстве, когда уставший приходил домой, весело пригоняя отару овец с верхних пастбищ. Тогда он мечтал о городе. Горы он любил всем сердцем, и все же рассказы сверстников о городских соблазнах волновали его воображение. Ему хотелось настоящих рисковых приключений, чьи следы можно было бы скрыть только на ничейных улицах большого города.
    В город он попал, сдав успешно экзамены в политехнический, но его авантюрным мечтам не суждено было осуществиться. Именно поэтому он так любил приезжать в отцовский дом, где родился, вырос и искал лишь тихого уединения и материнской ласки, как в детстве.
    Сейчас мать приготовит его любимую яичницу. Кажется, что пустяк. Но, только не для Вагана.
    В детстве мать готовила яичницу на костре в глубокой сковородке из толстого чугуна. Он ел прямо из сковороды, доставая ее кусочками хлеба. Это в городе едят вилкой. И жарят яичницу на газе или плите. Но это уже совсем не то. Настоящую яичницу готовят на костре и едят руками.
    -Сынок, о чем думаешь?
    Мать торопливо расставляла еду.
    Ваган улыбнулся. На печке стояла глубокая сковородка из толстого чугуна.
    -О тебе, мам-джан, о тебе. Беспокоюсь я. Как ты тут одна?
    - Одна? Да разве я одна? Со мной вот эти стены, что меня стерегут. Наш сад. Посмотри на инжировое дерево, посмотри как оно выросло. А ведь его ты посадил. А розы! Как они разрослись! А вон маленькое гранатовое дерево. Наш сад не дает мне скучать. У меня все хорошо. Расскажи лучше о себе. Как дети? Как Наира?
    -Скучают. Приветы тебе передают. Я их через месяц привезу. Я ведь по делам здесь. Журналистов привез.
    Сказал будто сожалея о чем-то? Материнское сердце не обманешь. Ее сын,
Ваган, работает шофером, развозит людей. А ведь у него есть специальность. Жаль, не пришлось ему применить свои знания.
    -Журналистов?-переспросила мать.
    -И что же журналисты хотят узнать? Что в наших краях есть такого интересного?
    -Да тут недалеко писатель живет. Он своих друзей пригласил. И все, между прочим, известные люди. Вот о них и снимут фильм.
    -Известные люди, говоришь? Значит, о простых людях фильмы уже не снимают?
    -Да ладно тебе, мам. Ведь эти журналисты совсем еще дети. Что они знают о жизни?
    - Твоя правда, сынок. Только детям и надо рассказывать о жизни. О дороге освещенной, с которой нельзя сворачивать.
    Ваган знал и не спорил с матерью. Да и ей самой не хотелось говорить о чужих. Пусть живут своей жизнью, жизнью известных людей. А она лучше о внуках поговорит. Куда ведь интереснее!
    За разговорами  спустились в сад. Лето только начиналось, но земля была уже прогретой, и можно было босыми ногами прикоснуться к ее теплу. Кажется, ничего не изменилось, разве что инжир подрос и розы разрослись. Ваган подходил от дерева к дереву,мысленно возвращаясь в свое детство. Тогда жизнь казалась простой и понятной, подобно молодому деревцу. Весной оно расцветало, а к осени приносило плоды. И так было каждый год, пока ствол дерева не разростался, становился толще, а ветки сухими. Тогда уже ни солнце, ни вода ни могли вернуть былую стройность. Он посмотрел на мать. Она была по-прежнему красива, красотой старого человека. Глаза остались такими же теплыми, материнскими. И множество мелких морщинок не делали лицо некрасивым. Он подумал о журналистах, совсем еще детях, которые пытаются разобраться в судьбах людей взрослых. Возможно ли прочитать судьбу по морщинкам? Или за ними скрывается то, о чем обычно не говорят?
     -Мам, хочу спросить тебя. Ты счастлива?
     Старая женщина удивленно посмотрела на сына.
     -Я ? Не знаю, сынок. Никогда об этом не задумывалась.
     -А почему ты спрашиваешь о счастье?
     -Помнишь, ты рассказывала о том, как тебя сватал городской парень? Ты могла бы жить в городе. Получить образование и профессию. Твоя судьба могла сложится по-другому. Намного лучше.
     -Лучше?
     Мать посмотрела на сына с грустью. Но через минуту глаза ее вновь потеплели, и она с легкостью ответила:
     -Я бы ничего не стала менять в своей судьбе, сынок. Ничего.
     Поздним вечером белая легковушка ехала обратно в Ереван. Майя с Арсеном обменивались короткими фразами. Сюжет получился отличный.Оказалось, все герои отснятого фильма были людьми счастливыми. Их счастье было запрограммированным. Что может быть лучше известности и поклонения? Цветы, аплодисменты, признание простых людей. Об этом ведь мечтают многие.
     Майя была немного взолнована. Писатель подарил книгу с автографом, а художник пригласил посмотреть новые картины. Все герои сюжета говорили искренне. Единственное о чем они умолчали, так это о том,что всякая известность имеет свою изнанку, на которой красота приобретает весьма расплывчатые формы. Порой, даже уродливые.
    И только Ваган всю дорогу молчал. Он думал о своей матери. Когда дорожные фонари затухали, в смотровом окне появлялось ее лицо. Оно с тревогой смотрело на Вагана, предупреждая его об опасности. Но как только машина выезжала на освещенную дорогу,глаза ее вновь наполнялись мягким светом. Они смотрели из-под множества маленьких морщин, не делающих ее лицо некрасивым, потому что каждая из них была материнской.