Спутник

Я – Спутник. Большинство из нас предпочитают называться Хранителями: это даёт иллюзию доброй воли. Иллюзию свободы. Я не спорю с ними, я вообще не любитель пустых споров. Хранители так хранители. Тем более что хранить и защищать – действительно, наше предназначение. Одно из многих.
Я связан с моей хозяйкой теснее, чем связаны самые верные друзья, самые преданные любовники – я не только не могу ей изменить, я не способен даже подумать об этом. Я слышу её чувства (все без исключения), слышу её мысли (если они обращены ко мне). Я подчиняюсь ей всем своим существом. Собственно говоря, для того я и создан. Я – спутник.

Со стороны я выгляжу как некрупный пушистый кот цвета осенней листвы. То, что такие существа, как мы, традиционно принимают внешний облик кошек – созданий, являющихся воплощением своеволия и свободы – не случайно. Это тоже помогает поддерживать ту иллюзию, о которой шла речь выше. Помогает нам хотя бы казаться свободными. Помогает не сойти с ума. Потому что демон-спутник, сошедший с ума – это страшно. Уж поверьте мне, я несколько раз видел, как это бывает.
Кроме кошек, спутниками чаще всего бывают совы, крысы, змеи, летучие мыши. Иногда – волки. Редко, очень редко – собаки. Лично я рад, что я не сова, не летучая мышь, а кот. Не будь я котом, я не шёл бы сейчас туда, куда направляюсь.

Я иду по улице, ветер швыряет мне вслед осенние листья цвета моей шкурки, и в то же время я чувствую, как моя хозяйка засыпает, засыпает в своей постели после бурной ночи. Мы с ней вкладываем в эти слова – бурная ночь – несколько иной смысл, чем обычные люди. Она улыбается в полусне, вспоминая брызги крови на своих щеках и аромат серного дыма, который не выветрился даже после часа сумасшедшего полёта на метле под луной. Моя шерсть тоже до сих пор хранит этот запах. Впрочем, нос человека не сможет его почувствовать, и я не волнуюсь.
– Удачного тебе дня, Иви, – шепчет она, окончательно проваливаясь в сон.
Иви – это я.
Будь я человеком, а моя жизнь – работой, я сказал бы, что сегодня у меня выходной.

Город медленно, нехотя становится пригородом. Высокие каменные дома сменяются одно- и двухэтажными домиками, окружёнными садами, ухоженными и не очень. Я ныряю в дыру в стене живой изгороди, и оказываюсь нос к носу с большой чёрной дворнягой – судя по всему, грозой всех окрестных кошек. Первую секунду дворняга не верит своему счастью, и даже успевает открыть пасть и издать радостный рык, окончание которого медленно превращается в скулёж, по мере того, как собака понимает, что стоящее перед нею существо – вовсе не кот. Я, не замедляя движения, прохожу в паре дюймов от носа зверюги, а она, замерев, провожает меня глазами, по всей видимости, молясь при этом всем своим собачьим богам. Жаль, что собаки не ходят в церковь – эта сегодня непременно пожертвовала бы кругленькую сумму в благодарность за чудесное спасение.

Я иду дальше. Сады, сады, дома, дорожки, усыпанные листьями, невысокие заборчики, паутина солнечных лучей сквозь кроны деревьев по обочинам улицы, постепенно превращающейся в просёлочную дорогу. Я уже почти пришёл. Вот нужный мне дом.

Она сидит на веранде и читает. Я бесшумно проскальзываю между деревьями, разноцветной тенью вплетаясь в осенний сад – но она всё равно поднимает голову, и её взгляд безошибочно находит меня. Как всегда. Она откладывает книгу и улыбается, а я с разбегу прыгаю к ней на колени, и она запускает обе руки в мою шерсть, и в этот момент я забываю о том, что я не кот и вообще, строго говоря, не живое существо, и я слушаю её смех, и она шепчет:
– Где же ты пропадал, Тари?
Тари – это тоже я.
Я мурлычу (сколько же сил пришлось потратить, чтобы научиться издавать этот звук, который обычным котам даётся безо всякого труда), я смотрю в её глаза. Она встаёт и, бережно прижимая меня к себе, идёт в дом – как же, я болтался неизвестно где больше недели, меня надо накормить, прямо сейчас, и повкуснее.
Я ем – ем, получая от еды удовольствие (дело не такое частое, хотя бы потому, что питаться мне, в сущности, необязательно).
Мы идём в сад, снова зачем-то возвращаемся в дом, мы бестолково бродим по комнатам, и она взахлёб рассказывает мне о том, что у неё случилось за эту неделю. Был сильный ветер, и разбилось окно. Приходили соседи, помогли вставить стекло. Мама совсем поправилась, и со вчерашнего дня снова работает в лавке. Да и ей пора садиться за работу, она совсем заболталась со мной.
Её зовут Лиз. Она вышивальщица. Теперь мы идём в её рабочую комнату, устраиваемся на привычных местах, и она, не прекращая разговаривать со мной, берётся за иглу и нитки.
– Мики принёс мне яблок, целый мешок! Я говорю, что ты, это за салфетку-то! А он говорит, я её сестрёнке дарю, а та аж засмеялась от радости. Это не за салфетку, Лиз, а за сестрёнкин смех.
Я наблюдаю, как под её пальцами на полотне расправляет крылья удивительная птица. Луч солнца медленно скользит по дощатому полу.
– А ещё, Тари, мне сказали, что я очень красивая.
Я приподнимаю уши, она это замечает и лукаво улыбается:
– Ага, тебе интересно? Приходил ко мне заказчик, сказал, что такой красивой девушки, как я, он никогда не видел, предложил прогуляться в субботу вечером. А суббота-то завтра, Тари! А я вовсе и не знаю, идти с ним или нет. Он такой… Ой, он такой, Тари, я тебе скажу!
Её глаза затуманиваются, она вздыхает. А руки не перестают двигаться, и одна вышитая птица уже летит навстречу другой, которой ещё нет, которая только намечена несколькими разноцветными стежками.
– Он так смеётся, Тари, что сразу хочется смеяться вместе с ним. И глаза у него серые, а прядь волос всё время на лоб спадает, и мешает ему, и мне так хотелось её поправить, просто ужас…
Я встаю, сажусь напротив неё и, склонив голову, смотрю вопросительно. Она густо краснеет.
– Ты хочешь сказать, что я глупенькая дурочка? Ох, Тари, ты прав, конечно, так оно и есть. Но… наверное, я всё-таки пойду с ним гулять в субботу.

День медленно катится к концу. Мне пора. Кошкам, кажется, полагается уходить, не прощаясь – но я плевать хотел на такие условности, и ритуал прощания занимает не меньше дюжины минут. Лиз строго наказывает мне появиться не позднее чем через неделю – иначе она обидится, право же, обидится.

Я отправляюсь в обратный путь. Сад, залитый заходящим солнцем, забор. Прежде, чем нырнуть в дыру меж досками, я оборачиваюсь. Лиз стоит на веранде и смотрит мне вслед. Молча, неподвижно, улыбаясь. Как всегда.

Дорога домой кажется длиннее – опять-таки, как всегда. Проходя мимо давешней изгороди, я мимолётом вспоминаю утреннюю собаку. Пригород превращается в город, деревянные домики стеснительно топчутся на окраине, уступая место строгим каменным строениям.

Я слегка опаздываю: моя хозяйка уже просыпается – медленно, наслаждаясь последними мгновениями улетающего сна. Я ускоряю шаги, тенью проношусь по лестнице – и запрыгиваю на кровать в тот самый миг, когда она открывает глаза.
Её ладони скользят по моей спине, её губы улыбаются.
– С пробуждением, Джин, – шепчу я, – хорош ли был твой сон?
Она смеётся:
– О да, Иви! Сон был хорош – и я надеюсь, что явь будет ещё лучше!
Я чувствую её радостное предвкушение, возбуждение и – на краю сознания – лёгкую нотку тревоги.
Ах, да. Мы ведь сегодня ждём гостя. Одного из многих, добивавшихся её внимания прошлой ночью – и единственного, чей интерес был принят благосклонно.

Она соскакивает с кровати, давая выход нахлынувшим чувствам, кружится по комнате, придирчиво выбирает, что ей надеть.
Я. напротив, удобнее устраиваюсь на подушке.
– Как прошёл твой день, Иви?
– Всё отлично, Джин.
Дежурный вопрос, дежурный ответ. Ей безумно интересно, на что я трачу золотые мои свободные часы, но она никогда не станет задавать лишних вопросов. Таковы правила игры. Она не хуже меня понимает, что это такое: быть вечной марионеткой, слугой, тенью.
О да, она это понимает.
Я смотрю на неё, она смотрит на меня. Глаза в глаза. Моя жизнь, моя любовь, мой выбор, которого я не делал, и моя судьба, определённая кровавым росчерком на пергаменте договора, которого я не заключал.
Ни я, ни она не в силах ничего изменить. Всё, что она может – дать мне возможность хотя бы изредка побыть наедине с самим собой, спрятавшись от неё за хрупкой стеной, выстроенной из недомолвок, позволений и уступок. За стеной, которая рухнет от первого же её вопроса.
Всё, что она может – не спрашивать.
Всё, что могу я – быть ей за это благодарным.
К счастью, возненавидеть её я попросту не в силах.
К тому же, не она придумала правила этой игры.

Звонок колокольчика раздаётся как нельзя более вовремя. Пришёл гость.

Мы спускаемся на первый этаж, в гостиную – Джин впереди, я за нею.
На гостя, расположившегося в кресле, я кидаю всего один вежливый взгляд – гораздо больше меня интересует лежащее на полу, у его ног, существо.
Чёрная ласка. Довольно редкий, но не самый экзотический вариант.
Она тоже замечает меня, и начинает медленно струиться по полу в моём направлении. Я вежливо делаю пару шагов навстречу, любуясь пластикой её движений.
– Привет тебе, – ласка заговаривает первой, согласно этикету, – можешь называть меня Лаки.
– И тебе привет, – отвечаю я, – можешь называть меня Иви.
Ласка кивает в сторону камина, где улыбающийся гость целует тонкие пальцы хозяйки:
– У нас с тобой не меньше трёх часов, Иви. Чем займёмся?
– Просто поболтаем, – отвечаю я, – если у тебя нет других предложений, конечно.
Ласка откровенно ухмыляется, оглядывая меня от ушей до кончика хвоста – однако, других предложений у неё нет, во всяком случае, пока. Разговор её вполне устраивает: быстро выясняется, что Дерек – хозяин ласки – довольно замкнутый парень, и Лаки не так уж часто случается пообщаться с себе подобными.
Я пересказываю ей основные городские новости и сплетни, и в ответ вознаграждён несколькими забавными историями из жизни спутницы и её хозяина. Весьма интересными, надо признать, историями.
Мне редко доводится убивать самому, равно как и наблюдать, как это делает Джин – она предпочитает куда более экзотические методы умерщвления жертв, нежели банальные клыки и зубы. А вот для Лаки убийство смертных – привычное времяпрепровождение, потому что на сей раз моя Джин затащила в свою постель не просто колдуна – ночного демона. Охотника.

Что ж, выбор оказался неплохим. Я ощущаю острое, жгучее удовольствие, текущее из спальни на втором этаже, куда отправилась парочка.
Кажется, Лаки чувствует то же самое: по крайней мере, мы с ней быстро приходим к соглашению, что между котом и лаской не так много внешних различий, чтобы чему бы то ни было помешать.

Гости покидают наш дом только утром. Джин целует любовника в губы, и нежно, рассеянно отбрасывает с его лба мешающую прядь волос. Мы с Лаки ограничиваемся дружескими кивками. Определённо, эта парочка заглянет к нам ещё не раз.

Я просыпаюсь в одно мгновение, словно от громкого крика или удара. Тихо и покойно, Джин безмятежно спит, раскинувшись на изрядно помятой кровати.
Прядь волос. Ерунда, простое совпадение.
Но… в любом случае, пара часов до того, как моя хозяйка проснётся, у меня есть.
Я успею.

Я спускаюсь вниз и выскальзываю из дверей.
– … Иви?
Кажется, я впервые пропустил момент, когда она открыла глаза.
Несколько секунд я колеблюсь, но моя жизнь, любовь и судьба вступает в свои права. Она ждёт меня, и я возвращаюсь в спальню.
Джин лежит на постели, растрепанная, сонная. Я ложусь рядом, кладу голову ей на грудь.
– Всё хорошо, Иви? – она смотрит на меня ласково.
Глаза в глаза.
– Да, – отвечаю я. – Ты очень рано проснулась сегодня.
– Я не хочу спать, – улыбается она. – Как насчёт прогулки?

И мы отправляемся на прогулку. Вечерний город полон людей (ах, да – сегодня же суббота). Влюблённые пары. Компании парней, провожающих мою Джин восхищёнными взглядами. Мы неспешно движемся вдоль улиц, и, наконец, выбираем местечко в уютном тихом кафе. Устраиваемся за столиком. Джин заказывает себе кофе, а мне – молока.
Для нас с нею – раннее утро. Мы никуда не торопимся.

Мимо нас проходит очередная влюблённая парочка. Джин издаёт тихий удивлённый возглас и роняет ложечку на стол. Я оборачиваюсь и узнаю девушку. А потом и мужчину, который её обнимает. И ласку, скользящую за ними в темноте.
К счастью, никто из них троих не замечает нас с Джин.
– Иви? – шепчет моя хозяйка, – Иви?

Я ничего не могу сделать. Совсем ничего. Он – в своём праве.
Заходящее солнце освещает удаляющуюся тонкую фигурку Лиз.
Я вижу её в последний раз.

– Иви??
Передо мной разворачивается полотно, на котором летят друг к другу сказочные птицы. Светлые волосы. Туманно-зелёные глаза. "Где же ты пропадал, Тари?"…

– Иви???
Я запрыгиваю к хозяйке на колени. Я смотрю на неё.
– Всё хорошо, Джин, – и мой голос спокоен.
Даже если бы она хотела мне помочь – она тоже ничего не может сделать.
Таковы правила игры.
Она смотрит на меня. Глаза в глаза. Моя жизнь, любовь и судьба.
Она ни о чём не спрашивает. Стена, выстроенная из недомолвок, позволений и уступок, дрожит и прогибается под её взглядом – но остаётся целой.

Вот только за этой стеной больше нет осеннего сада, и светловолосой девушки, ожидающей меня на веранде. За ней ничего больше нет...
Мне не дано даже грустить.
Мне дано лишь день за днём следовать правилам игры, и пытаться не сойти с ума…