Эротическая сказка современной деревни - уно

Прошу послушать одну занимательную сказку, дети. Садитесь поудобнее. Освобождайте свои ушки и слушайте.
С чего начинаются обычно все сказки? С «жили-были»… Но мы-то с вами современные люди! Поэтому начнем по-современному:
В старом добром селе Свинявино жило от силы человек сто. Среди бескрайних просторов Черноземья затерялось оно у истоков малоизвестной кому реки, которая начиналась с крохотного ручейка из-под покосившейся сарайки деда Василя живущего на окраине. Огибала она бесконечные поля и уже полноправной рекой, нет скорее речушкой, возвращалась к непосыпанной гравием дороге выходящей из села прямо в простор, убегая за горизонт тонкой, как ниточка, полоской. Так и шли, река с дорогой рука об руку километров семьдесят пока не упирались в солидный железобетонный мост с шоссе областного значения. Зимой снег заносил дорогу, весной река подтапливала, летом камышом зарастала, а осенью, когда дожди первые проходили, размывало две еле заметные колеи до полнейшего безобразия. Иными словами, Свинявино находилось в таком месте, которого не то что картограф, даже глава местного райуправления не знал.
Жители редко выезжали из села. Только по острой нужде да необходимости. Цыплят на ярмарке прикупить, иль какой прибор бытовой раздобыть. В остальном жители всецело на подножный корм полагались. Что вырастят, то и скушают. Что земля-матушка пошлет, тому и рады. Поэтому трудились в селе все от мала до велика, рук не покладая. Только зимой в хороший мороз, по избам на печах грелись. От нечего делать радио слушали, да телеприемник, один на все село, смотрели. Собирались, да по снежку, хрустя, от морозца краснея, к бабке Федосье к экрану мерцающему топали. Кто с сухариками, кто с семечками, а кто и пирожки испечет.
Ну, заговорился я. Ближе к делу.
Жизнь медленно текла в селе. Сменялись дни и ночи, сезоны, года, а там всё по-старому. Всё размеренно. Старые как на грех долго жили, а молодые уезжать из села не спешили, потому, как некуда было, да и не умели они ничего, чем на хлеб можно было в городе заработать. Бабки с дедками хозяйства своим детям сдали, на скамеечках сидели, да в воду речки поглядывали, седины да морщины изучая. Их дети своих детей работать учили, утром вставали, в полдень обедали, да к вечеру на веселые посиделки спешили. Молодежь находила свои увлечения: купания да драки, любовь да свидания при луне с цветочками. Все чин чином протекало. Пока не послало проведение сельчанам муку адскую, испытание цивилизацией. С чего собственно и рассказ мой должен был начаться, если бы не длинное вступление, от которого зевота только.

Ну, так читатель как следующие абзацы прочтет, скажет: «Пошляк-с, вы батенька». А я в ответ: «Ну, как было, говорю, без прикрас. Что правды сторониться? Вот она и есть, вся».

Началась кутерьма эта, весной, когда все уж сажать надо было, пока снег на глазах с земли, паром уходил. Солнце еще утром так жарко палило, все жители кажись давеча шапки сняли, а вот уж кепки да платки в ход пошли, от удара солнечного спасали. Травка зеленая мигом повылезала. Скотинка по тропинкам заснеженным копытцами следы оставляла, а на лужке зелень свежую щипать начала. Словом ранняя весна то была.
Речка бурлила, от льда освобождаясь, собирая в себя всю окрестную водицу, из берегов вышла, к самым порогам домов подобралась, но пожалела. Всего неделю буйствовала. И сошла. Унесла с собой живности за это время, поросей несколько, да кур с десяток. Но для хозяйств сельских и таких потерь много было. Долго сельчане живность поминали, поэтому все что дальше случилось, восприняли люди, как чистое над их жизнью, издевательство.
Жил в Свинявино парень по имени Петька. Шел ему двадцатый годок. (Возможно и больше было, бог его знает). Работящий удалец. До девок хваткий, как до дела. Самокруток не курил, бодяги отродясь не пробовал, розовощекий такой, детина. В плечах аршин, в охапку стог сена за раз схватывал. Дед Николай, уважаемый всеми за Библии знание, да за приплода своего красоту, (эх, хороши его девки были, все как одна, красавицы), сватал внучек своих за него пока мамка с папкой живы были. А после смерти их, скоропостижной, всё село девок своих пристроить в хоромы Петькины пыталось.
Но Петя вовсе не дурак был. Знал бабам цену. С одной милуется, с другой целуется, с третьей переглядывается, четвертая в сторонке стоит, вздыхает. Научили родители тайны женские разгадывать. «Воть мамка твоя. Работяща, хороша. И на печи не стыдно и в доме сытно», - говорил отец. Прожили родители счастливо и умерли в один день. Батька колодец чистил и захлебнулся. Мамка вытащить наровилась, и ту да же сиганула. Так и остался Петька один-одинёшенек.
Сам хозяйство держал. И другим помогал. Эх. До той весны треклятой.
Чаще всех хлопотал парень по соседа своего, дядьки Егорыча, делам. Яйца куриные вечерами собирал в курятнике. У поросей в хлеве убирал по носам их щелкая. Сено приносил, когда надо было. И дрова колол для себя и для него тож. Когда слег как-то Егорыч с болезнью сердешной, так Петька и поил и кормил соседушку. С ложечки да из блюдечка.
За то Петьку в селе любили. Говорили дочерям: «За Петрушку пойдешь – сырком в масле кататься будешь». У того ж Егорыча мысль была шальная из телеприемника подслушанная. Женить Петра сразу на трех девках. Чай удалец всех троих прокормит и детишек наделает, работящих. Но бабка Авдотья, быстро горячий уголек к умнику приложила. Её Анька ближе всех к Петрухе подобралась. Одной ножкой в сени ступила.
Но любовь с враждою, говорят, рядом держаться. Обернулся сосед Петькин, врагом лютым. И злым настолько, что всё село супротив парня настроил. От избы к избе бегал, всем рассказывал, о том что видел, да прибавлял, что не видел, а сам по дороге придумал.
Охали бабки на скамейки падая. Молодежь рты раскрывала. Девки несчастные, косы длинные дергали в слова его страшные не веря. Дедки за лопаты хватались в гневе. «Не жить такому уроду с нами рядом. Бог видит, не жить».
А Петя и знать не знал, о тайне людской, что по селу поползла змеёй окоянной. Скотинку свою пас, да на солнышко поглядывал. Пока не пришла к нему толпа с косами да мотыгами, калитку снесли и в дом ворвались. А там…
«Нет дыма без огня». Так и слухов без правды не бывает. Не врал осерчавший Егорыч. Их Пертуша любимый, ужасы недостойные совершал. Как вломились сельчане в дом, так на пороге и замерли. Одно дело россказни слушать, иное самим узреть чудовищное…

Ну, об этом в следующий раз расскажу. Спать охота. Извольте кланяться.