Вы уволены!

Как странно все в этом городе, как быстро тут все, но к этому уже есть привычка.
 Еще вчера я был погружен в атмосферу эйфории и тусовал на свадьбе, самой классной свадьбе своих друзей. Вокруг были дорогие мне люди, которые переживают за меня, любят и уважают. Еще вчера было желание радоваться, потому что я был на самом верху, эмоциональном верху своей компьютерной игры под названием Жизнь.
А утром я оказался в какой-то яме, которую мне устроил город. В очень комфортабельной, кондиционированной дыре из белого пластика, ковролина и стекла, проще говоря центр Моргофона, вернее одна из комнат. Сидел в ожидании вердикта, который мне должны вынести полубоги этого мегаофиса.
В одной комнате со мной сидел Александр. Обыкновенный робот лет 27-ми с момента выпуска. Разговаривать с ним все равно, что разговаривать с автоматом, который разливает кофе по 15 рублей. Александр слабо понимает неоцифрованную речь и поэтому за эти полтора часа, которые мы сидели там он разговаривал только по мобильному, коротким очередями из слов. Он настолько бережет свои эмоциональные ресурсы, что даже улыбнуться для него это трабл и потеря нескольких килоджоулей столь дорогой для него энергии. Иначе он просто не сможет долбить по клаве своего лэптопа.
За полтора месяца работы в Моргофоне я разговаривал с ним 1 раз. Остальные попытки заканчивались неудачей, ибо у Александра наглухо притуплено внимание относительно окружающих его людей, и он не слышит и не очень обращает внимание на кого-либо. Я даже тогда сомневался, что он знает о моем присутствии в комнате. Но весь его аутизм не мешает ему быть бизне$$-тренером. Естественно ***вым тренером по моим наблюдениям и отзывам тех роботов, которые были на приеме у этого чудесного, молодого, городского андроида.
Противней всего было это ожидание, которое давит на мозг и ярко контрастирует со вчерашним настроением, поддерживаемым красным вином, приятными людьми, девушками, поцелуями и приятными разговорами о том, о сем.
Желудок ревел от голода, но я помочь ему ничем не мог, так как меня не отпустили на обед, а сказали, что в 14.00 решат мою судьбу в этой замечательной конторе. Ну что ж, уже было около 15.20 а я все сидел и ждал, но ни одна офисная единица не пришла и не сказала ничего. А все мои попытки спросить о том , когда примется решение относительно меня заканчивались только одной фразой: - Молодой человек! ЖЖЖЖдите!!!.

И вот сейчас восстанавливая полную картину тех суток, так же как предыдущих, приходит полное понимание того, что мне было плевать! Мне плевать на эту работу. Это не главное.
 Я хотел что бы мне вернули вчерашних людей вместе с эмоциями, и забрали этих корпоративных мутантов, пожирающих мой мозг, забрали этих коридорных леди цокающих по кафелю как отряд Буденного.
Вспоминаю о том, что третье лето я работаю. Три года я никуда не ездил дальше московской области, да и возможности не было, откровенно говоря. Последний свой отпуск я провел за компьютером, выходя из дома, лишь для того, что бы отметить свой день рождения или просто до магазина за пивом. Как овощ жил.
Дым наполнял легкие, а желудок давал о себе знать тупой болью оттого, что в нем не было еды уже часов десять. , что бы хотя бы попить чаю. Фишка большинства крупных заведений для роботов в том, что чай, кофе, сахар, кипяток там на халяву, и это, безусловно, очень приятно.
После трехглоткового чаепития возвращаюсь в яму к моему молчаливому другу Александру. У него звонит сотовый и из разговора понимаю, что приехала еще одна из моих сегодняшних судей по имени Ева. Красивое имя. Если у меня будет дочь когда-нибудь, то назову ее Ева или Алиса.
Ну вот, осталось ждать совсем ничего и скоро все будет ясно.
Вскоре меня попросили выдвинуться из ямы в просторный холл на кожаный диван, что бы не мешать приватному разговору относительно меня. Всё по взрослому.
Я знаю, каков будет ответ заранее, чувствую его кончиками ресниц. Даже смеюсь. Я смеюсь зная заранее , что будет.
Через несколько минут выходит грозный Александр, а я жду от него, на сколько деликатно он ЭТО скажет…и он, скрипя шестеренками, собрав нервные импульсы в кулак начинает вещать:
 - К сожалению, вы нам не совсем подходите, и мы вынуждены вам отказать. Сейчас я принесу вам бланк, и вы напишете заявление. Подождите, пожалуйста, здесь.
Нет проблем. Жду. Пишу. Собираюсь. Решил на прощание оглядеть мой «суд присяжных». Ева опустила глаза, когда я посмотрел на нее, две каких-то девочки собирали со стола листы бумаги, а Александр даже предложил проводить меня до выхода. По всем корп. правилам наверно принято провожать экс-коллег в «последний путь». Довел меня до выхода и вежливо попрощался, а я так был растроган ситуацией, что решил пожать ему руку на прощание. Тяну свой костлявый рычаг с открытой ладонью , и в момент самого пожатия я прочувствовал всю прелесть сего момента. Ручонка его с виду больше моей, но такая мягонькая, пожатие еле-еле. Тьфу .
При всей пофигистичности к процессу увольнения до метро я шел как-то нервно, а когда зашел в горле образовался какой-то комок мешающий дышать. Я знал, что это такое. Это всплыло мое чувство вины. Вины перед кем? Да перед родителями, которые воспитали его во мне. Еду в метро, чувствуя себя виноватым, и знаю, что меня это не отпустит, пока я им не скажу, что меня вышибли с очередной работы, а они опять обвинят меня в чем-либо.Мне просто жизненно необходимо было услышать отцовское: «Серьезней надо быть!». Больше он ничего выдавить из себя не смог. Хотелось мне ответить что-то вроде : «А где ты был, когда надо было во мне эту серьезность воспитывать?». Но я только выдавил : «Спасибо за поддержку!». Но самое главное это то, что я должен был услышать от них фразу похожую на эту. Что-то подобное. Это как какой-то ритуал непонятный. Стало гораздо легче и чувство вины сразу прошло. Совсем прошло. Я его проглотил.
Ну, вот хотелось бы сказать, что меня это задело и расстроило, но это не так. Теперь хотя бы оставшийся кусочек лета можно было провести в приятных поездках , встречах и занятиях.
В тот теплый августовский вечер, а я обмывал произошедшее бутылкой пива. Пил его вместе с городской пылью и наслаждался свободой. Пусть она кривая и уродливая, безденежная, банальная, но зато моя, моя Свобода от условностей.