Вишневое вино

Соня проснулась на рассвете. Боль заняла круговую оборону по периметру головы, зажав светоч мысли в железные тиски. Рядом лежала Ирка. Она спала интеллигентно, не храпела, не закидывала ног или рук, не материлась.Одно удовольствие спать с ней, наверное ее мужики тоже так считают. Соня лежала не двигаясь, боялась, уже минут 30 как. Скоро появятся пролежни, пора на что-то решаться. Тихонечко переложила отравленный организм с одного бока на другой. Волна тошноты застила глаза, боль сжимавшая голову, со скоростью астероида, минуя все промежуточные органы пролетела вниз, расплостав свою тушу на все внутреннее "я". Вспомнился пикниковский "Вертолет". Потолок, белые шторки и пробивающееся сквозь них сирое утро, совершенно издевательски танцевали вальс, кружась, кружась, кружась.
Фух, все вроде успокоилось.Хотелось пить, но встать, значило нарушить мировую гармонию. Надо спать. Приснилась большая кружка водопроводной воды, интересно, что бы по этому поводу сказал дедушка Фрейд? Сквозь сон, еле уловимо Соня ощущала запах чего- то постороннего, в непосредственной близости от лица. Господи, да что же это пахнет?! Думать о еде в таком состоянии, и что еще хуже обонять ее пряный запах, было просто не возможно. Пахнет от пальцев, воспаленный мозг послал сигнал: Клинсикие "С Шашлыком", Б-ррр....Вчера сожрали пять пачек, закусывали... Откинула руки подальше от лица. Снилось что-то коричнево-серое, какие то неясные фигуры, пластилиновые силуэты, черные птицы. В общем какая то труха, которую и сном то назвать нельзя. Промучившись так с час, сознание выкинулось из сна, как киты самоубийцы на берег. Перед глазами все еще столяло что- то серо-коричневое. Сбоку мирно посапывала Ирка. Утро нагло вступило в свои права.
 Утро своеобразный индикатор нашей совести, время когда ты вспоминаешь классиков: "Кто виноват?", "Что делать?", "Кому на Руси жить хорошо?" и "Доколе?" собственно говоря?! Вопросы бессмысленные и беспощадные, особенно в это время суток.
Ирка тоже проснулась, проорав, что - то победное, что-то слишком оптимистичное, вроде :
- Сонька! Добрейший утречок, поднимай свой зад с кровати!
Уверенно опустила кривоватые, но не с просветом сверху, что еще немного мило, а полностью совершенно расходящиеся в разные стороны, как будто кричащие: "Мы не дружим" ноги на Сонин ковер. Ковер был совдеповский, в причудливых позах сплетались цветы разных мастей, хороший такой коврик, бабушка из Душанбе привезла. Богатый и по восточному приторный, ковер терпел все, даже Иркины ноги.
Вставать Соне не хотелось, откуда то из дебрей квартиры пришел кот. Большой такой, белый, шел покачивая пушистым ватным задом. Кот хотел играть, его жалкие кошачьи мозги отказывались понимать, что хозяйке плохо. Иногда Матвей напоминал Соне Виталика. Виталик прилежный ученик третьего класса приходил заниматься языками к Сониной маме. Сонечка прозвала его "восковой" мальчик, за игрушечный вид, круглые очечки, причесочку волосок к волоску. Приходя на урок, он никак не мог усидеть на месте. Рассказывал про фильмы, которые смотрел, приносил журналы и карты, ребенку явно не хватало общения. Купите Виталику сестричку или братика, родители.
Кот так же жаждал игр и развлечений, не находя единомышленников в этом деле. Покрутившись возле Сониного носа, Матвей попытался прихватить хозяйку за руку, резцы входили как "Дружба" в белое мясо молодой сосны. Сочно, поддатливо, с энтузиазмом. Наученная опытом Соня, точным броском послала кота в лузу. Пререлетев через Ирку и упав на бабушкин ковер, Матвей ошалело повел круглыми лупетками.Долго обижаться он не умел и вильнув задом потрусил на кухню к мисочке.
 Выпростав из под одела ноги, Соня вдруг заметила, что спала в джинсах. Такое было лишь однажды, когда собравшись дружной универской компанией они остались ночевать у Вики. Вика жила тогда с Вадимом, которго любовно звала Вадька. Это было ее отличительной особенностью, приделывать к своим и чужим, ставшими на время своими мужчинам, уменьшительно ласкательные окончания. Койка мест в доме Вадима на всех, конечно, не хватило и спать пришлось с Ленкой Алексеевой и Викиным братом. Брат вел себя совсем не хорошо, бегал по комнате в трусах и кричал сестре, что спать он будет только с нами. Или замерзнет всем на зло на балконе. Вика закрыла его на балконе в надежде, что брат внемлет ее указаниям. Спать нам все же пришлось с ним, но в одежде. И вот опять в штанах. "Главное чтобы не вошло в привычку"- подумала Соня и пошла ставить чайник.
В ванной плескалось и булькало. Воды великой русской реки омывали крепкие плечи, грамоздкий низ и маленькую, не по размеру всей фигуры грудь. Как будто, потуг художника хватило только на половину Ирки, и окончательно умаявшись, он плюнул и бросил все, так и не дойдя до одной из основых эрогенных зон. "Надо сказать, что в синем кранике горячая, а в красном... короче все наоборот,- подумала Соня,-А ладно, как нибудь сама дотумкает". Из ванной пахло пачули и еще какой то заковыристой для русского слуха травкой. "Пачули"- и Соня представила себе что-то фиолетовое, сладкое и тягучее как чурчхела. Когда Соне было 10 лет, они с мамой поехали в Сочи. Там было хорошо, только на обратном пути в поезде к маме привязался какой то дяденька, в белых парусиноых брюках с кожанным ремешком у самого подбородка и нелепой капитанской фуражке. Какие всегда продают на юге и носить их можно только там.Увидев человека в таком головном уборе на улицах Волгограда на пример, одни удивлялись, другие же снисходительно улыбались, мол: "Понятно, на море ездил..." Дядька в фуражке всю дорогу спрашивал: "Слово из семи букв, рыба из отряда кистеперых. Первая С?" и прочий познавательный бред. Соня ревновала маму и ее большие карие глазенки с невесть откуда взявшейся ненавистью впивались в экс-отдыхающего. Так и хотелось заорать: "Это моя мама, не приставайте к ней!". Так вот именно там Сонечка и попробовала бугристую колбаску, похожую на серебристо-зеленую елочную игрушку, из тех,что были переложены ватой и хранились у бабушки Лили на антрисолях. И ничего в ней необыкновенного, в этой чурчхеле, разве что название. А ведь как охота было ее тогда. Яркими лоскутами развивались крики восточных женщин : "Чурчхела, чурчхела!".
Пластилин с орешками.

Соня с Иркой попили чая с желтыми икринками меда, белым хлебом и розовой мякотью паштета. Ирка закурила, всегда казался Соне вкусным этот первый дымок, так и хотелось его съесть. Совсем как от костра или жженых осенних листьев. Но, листья собранные в аккуратную кучку и дымящие как восточные благовония, обычно были на кладбище. А наслаждаться вкусным запахом горелой листвы в приюте усопших родственников казалось Соне не приличным. И она вся чески душила эти обонятельные радости в себе.
Ира пыхтела как паровоз, выплевывая сизую струйку в потолок. "Надо купить вытяжку!"- подумала Соня. Подруги решили провести ревизию выпитого вчера:

- Так, Ирка с чего началось наше грехопадение?
- Сонь, давай не будем, и так тошно. Ты посмотри на мое лицо. У меня пра-пра дедушка наверное, китаец был. Где мои глаза?
- Дедушка у тебя был какой нибудь Ермолай Задерикобылехвост и пахал землю голыми руками.
- И пил наверное не меньше нас вчера
- Ну, пили тогда экологически чистые продукты, водку на зерне, самогон там всякий как слеза младенца. Так, шо же мы вчерась ?- Соня начала загибать пальцы,- твое малиновое вино домашнее, потом магазинное виноградное, красное и белое, и под самый под конец вишневое японское.- Смотри, так мы же просто умнички, ничего не мешали. Продукт один, но с разными вариациями. Взрослеем, мать.
- И зачем нам было надо еще и японское, он ведь уже не лезло. Восточное господство, ****ь.
И она загнула статистику, о том, что азиаты состовляют уже 12 процентов населени планеты и скоро нам настанет ****ец!
- Лидка кричала, что оно жутко вкусное и она его где-то там, в своей музыкальной богеме уже пивала.
- ****ь, Сонь, ну так мы ведь не богЭма, на кой хрен?!
- Ну, богема не богема, но соприкоснулись.
- Иди ты в жопу...
- Вчера мы все там уже были, не переживай.
И Соня затянула песню, которую в минуты душевного подъема им всегда играла Лидок: "Я побывавший там, где вы не бывали, я повидавший то, чего вы не видали. Я уже там стоявший одной ногою...."
Ира покрутила мощным крестьянским пальцем у виска и принялась разглядывать то, место, где еще вчера были ее глаза.
Пили подруги не часто, но серьезно, настолько насколько позволял насилуемый организм. Во время посиделок, часто приходили мысли о том, что никому они не нужны. Сонька часто шутила, что вот пройдет лет эдак, 40. И будут они две сморщенные старушки, но, конечно, не такие, как теперешние бабульки в платочках, синих войлочных пальто с желто-серыми от старости писцами, и в коричневых х/б-ешных колготках. Нет, в скромных, но стильных для их возраста дубленках, замшевых сапожках с маникюром. Будут они вот так же сидеть на кухне, пить чай с бергамотом, а может к этому времени придумают еще что-то. Вспомнится им и школа, и молодость, и мужчины. И даже как Ленка Бурыдкина в 8 классе впервый раз выщипала брови. А училка географии Любовь Гавриловна, Гаврюша, подняла ее при всем классе и со свойственной ей прямотой, кубанской девчины, заявила:
-Посмотрите, на эту красавицу! Это кто ж тебя научил так брови выщипывать?!
Ленке, конечно, было жутко стыдно и всему классу тоже, за своего учителя.
Вспоминания всегда были из разных опер, подруги были вместе с пятого класса и знали друг о друге почти все. Правда о том, сколько у нее было мужчин Ирка умалчивала, знала, что у Сони их было в десять раз меньше. Ирка постоянно лечилась, правда Соня толком не знала от чего.Подруга лихо заявляла, что ходит к геникологу как к себе домой. Что вот сейчас она вылечится и все будет хорошо, найдет себе хорошего мужичка и все тип-топ. Соня всегда слышала :
-Дура, ты! секс-это здоровье! Женщине без этого нельзя.
Соня молчала и улыбалась. А сама в тайне недоумевала, какое здоровье, когда Ирка то и дело лечится? То свечи, то уколы, то анализы.
Мама никогда ее ничему не учила, не расказывал откуда берутся дети. Врожденная интеллигентность не позволяла этого делать. Все пришло к Соне как то само собой, естественно и ненавязчиво. Никакой беготни по консультациям, абортов,опытов с прыщавыми одноклассниками. Ирка была совсем другая, трезвая, практичная, какая то природная.
 Соня и Ирка были настолько разными, разными во всем, что многие не верили, что они подруги. Соня любила Блока и Бунина, театр и живопись. Ирка эклеры с кремом, попить водки на природе и мужиков с большими достоинствами. Духовным радостям Сонина подруга предпочитала телесные. Связывала их старая школьная дружба и одиночество.

Допив чай, Соня убрала со стола, вытерла махровой тряпочкой. Ирка нашла глаза и даже успела их накрасить. Получилось ничего, китайские корни проглядывали не столь вызывающе. Ирка засобиралась домой. Соня подумала, пусть идет, пора заниматься делами.
Соня проводила подругу до маршрутки, помахала вслед варежкой. Зашла в магазин, купила рыбу для Матвея, пельмени, булочки, сметану. Мама придет, надо чем то кормить.Дома сложила диван, запихнула распухшие подушки в стенку, выкинула из пепельницы сигаретные трупики. "Вот и прошли выходные"- подумала Соня, и пошла в кладовку за пылесосом.