Красный цветок или художник Фролов

рассказ "Красный цветок" Гаршин.

стихотворение "Чудовище, жилец вершин..." Хлебников.

Нетерпеливо орудуя недавно отполированным мастехином, художник Фролов творил Красный цветок. Именно, - он прорабатывал хищно взметённые лепестки. На холсте цветок обвивал своим колючим стеблем, высекая капли крови, трепетное розовое тело молодой женщины, сидящей на некоем тёмном холме. Всё ещё слишком бледное в контрасте с телом лицо её было отвёрнуто от чудовищного цветка и изведено гримасой страха и вожделения. Глаза с выражением мучения смотрели в сторону, дабы не встречаться с полыхающим малиновым, красным, бордовым заревом цветка.
Натурщица расположенная на банкетке давно уже выражала готовность прекратить позирование, изменяя положение голеней, спины, часто и чуть раздражённо поглядывая в высокое стрельчатое окно мастерской. Вечерело.
- Так положительно невозможно работать! – в который раз уже отрываясь от неподвижной идеи, с досадою подумал Фролов. Немного помедлив, он выпрямился и уже на ходу бросил натурщице – сейчас я вернусь, подождите, голубушка, немножечко.
Художник скрылся в подсобке и женщина осталась одна в огромной мастерской, выхвачена из полутьмы ярким светом белых штативных ламп. Более симметрично расположившись на тёмной банкетке, женщина критически оглядла свои соски и, улыбнувшись тайным соображениям, принялась разминать их тонкими нежными пальцами. Соски её тугих округлых грудей налились кровью и вот уже походили на древние (закруглённые), только что извлечённые из плоти, пистолетные пули. Улыбнувшись при виде своей прелести, женщина огладила бёдра, скользнула кистью меж них и, заслышав шаги Фролова, приняла примерно ту же самую, требуемую от неё позу – слегка откинула торс, выставила одну голень дальше другой и вытянула вперёд согнутую в локте руку.
- Вот так, теперь правильно?
- Правильно, голубушка, правильно, - ответил подошедший сзади Фролов, - а я вам принёс запах своего любимого одеколона. С этими словами художник прижал к лицу натурщицы чистую протирочную тряпицу, густо смоченную хлороформом. Женщина издала нечто похожее на сдавленное мычание и, пару раз вздрогнув всем телом, неожиданно и тяжело обмякла.
- Однако... увесиста, матушка... – произнёс Фролов и приступил к труду по приданию телу нужного положения, используя подручные предметы. Через десять минут он достиг желаемого. Вытянутую руку он подвесил за леску к потолку, под спину пододвинул старинный шкафчик, под голову подложил поролоновый валик. Справившись со всем этим, Фролов бегом вернулся за станок и, схватив вместо мастихина большую кисть (полотно было изрядно по размерам), принялся творить. Цветок принял ещё более угрожающую и похотливую позу лепестков, его стебель сделался жёстче и сильнее сдавливал прелестное тело. Глаза натурщицы теперь смотрели прямо в кровожадную чашу монстра, они округлились, излучая гибельный восторг и ужас. Женжина изнемогала всем своим прекрасным телом в фатальном для неё чувстве, в сладкой и мучительной судороге вцепилась она в ядовито-зелёный стебель цветка, с треском оборвав лёску. Из взрезанного полимером запястья сочилась кровь. Цветок, качнув жадным, раскрытым до фиолетового нутра бутоном, накрыл запястье длинным полым языком и было видно, как внутри языка, пульсируя, движется кровь. Из цветка хлынули подобные первому языки-щупальцы и, приникнув к порезам на трепещущем теле, пили солоноватую, чистую жизнь. Женщина сладко и порывисто стонала, её ноги были приведены в положение приглашающее к совокуплению, но цветок продолжал заниматься своим делом, и не думая обращать внимание на посторонние желания. Постепенно обескровленная натурщица обмякла и, дёрнувшись в последний раз, свободна, упала на серый пол уже совершенно бледным, мёртвым телом. Цветок довольно покачивался на стебле, трепеща набухшими лепестками. Художник Фролов закончил свой шедевр. На холсте застыло несколько перекрывающих друг друга планов. Постороннему взгляду это показалось бы не более, чем мешаниной причудливых цветов, но искушённый ценитель искусства Фролова наверняка бы понял мастера. Художник вытер горький пот, с натугой оттащил натурщицу к окну и, перевалив через подоконник, выбросил в канал. Раздался характерный плеск. Красный цветок, как и обычно, насторожённо качнул при этом звуке свернувшимся в некое подобие животной морды, бутоном.