Верность

 Верность
 
 Часть1. Джульетта.

 - Джуля! Джуля! Джульетта! - забыв о грибах, кричу я остановившись на опушке маленькой полянки, раскрашенной цветными листьями опавшими с деревьев. Осеннее солнце сверкает в разноцветных лоскутках. Звенящая тишина. Красиво и тревожно. Огляделась вокруг, собаки моей невидно. Разволновалась немного. Уж не задрал ли ее кто? Не любит моя собака драться, но при этом мужественно бросается в драку, даже если нападающий противник в два раза сильнее и больше ее. И летят тогда клочья шерсти. После первой такой драки, не обошедшейся без травм, идти она не могла. Домой тащила ее на руках. С тех пор Джульетта стала агрессивней реагировать на угрозу, с какой бы стороны она не исходила, от человека или животного. Я снова огляделась. Сжалось сердце. Предчувствие или фантазия, рожденная тишиной? Где собака? Потерялась? Нет, не должна она потеряться. У нее отличный нюх и острый слух. А как она умна и хитра! Мне даже кажется иногда, что она умеет мыслить и даже понимать происходящее. В ее поведении есть что-то человеческое. Я весело улыбнулась, вспомнив, что проделывала моя четвероногая подруга со Светланой, одной из моих приятельниц, когда мы небольшой женской компанией отправились в лес за брусникой. Все собрались на станции. Ждем электричку. Джульетта смиренно сидит у наших рюкзаков. Глядя на собаку, Светлана с шутливой издевкой сказала:
 - Фу! Какая ты толстая, как поросенок. Ишь, как отъелась, откормила тебя хозяюшка.
 Маленькая собачка, сверкнув глазами и скривив морду, отвернулась. Не устаю удивляться ее человеческим манерам поведения: обижаться, откровенно показывая свое неудовольствие. Пока мы ехали в электричке животное мое ни разу не одарило свою
обидчицу взглядом, а уж в лесу-то отомстила ей, как умела за столь нелестный комплимент. Надо ж было додуматься, только Светлана отыщет кочку, усыпанную спелыми ягодами брусники, а Джулька тут как тут, ложится, распластавшись на эту кочку, с места не сдвинешь, так и лежит, пока Светлана не уйдет. До сих пор смешно, как представлю себе этот маленький лохматый комочек с раскинутыми в разные стороны лапами на зеленой кочке. Долго хвостатая проказница мучила мою приятельницу, пока та не взмолилась. Пришлось мне ласково попросить Жулю: не мешать больше.
 Этот смешной эпизод стремительно пронесся в моей голове, ненадолго оторвав меня от реальности. Где же Джульетта? Я повернула назад. Надо поискать. От страха и жалости срываюсь на визгливый вопль:
- Джуля! Джульетта!
И снова тишина. Вдруг кто-то сзади потянул меня за штанину. Вздрогнув, резко оборачиваюсь и вижу лукавые глаза маленькой собачонки. Пока я крутилась на месте, пытаясь найти ее, она все время была за моей спиной.
 - Опять ты хулиганишь, Джульетта? – сердито высказываю ей свою обиду. Я специально назвала ее полным именем, эта усатая особа иногда не желает реагировать на свое уменьшительное имя. И мой нарочито-сердитый тон возымел свое действие. Собака виновато глядя в мои глаза, виляя хвостом, поднялась на задние лапы и всем своим телом прижалась ко мне и потянула свою морду вверх, пытаясь лизнуть, как бы извиняясь. Я примирительно пригладила вечно торчащий хохолок на ее голове, присела перед ней на корточки. Ее морда оказалась на уровне моего лица. Она лизнула меня в нос, в щеки, в губы. Потом, сопя, как нашкодившее дитя, уткнулась в мою шею своим холодным и мокрым носом, доверчиво положив голову на мое плечо, при этом свои обычно стоящие уши она сложила так, что, казалось, они вот-вот завяжутся узелком на ее затылке.
 - До чего ж ты хитра, рыжая!- уже добродушно шепчу я, поднимаясь на ноги.
Страх мой исчез. А она все еще трется о мои ноги, прося прощения за свою нелепую выходку.
 - Ну, все-все. Давай отдохнем. - обращаюсь я к повеселевшей моей любимице, похлопывая ее по мохнатой шее.
Скинув с плеча почти полную корзину грибов, присела я на поваленное дерево. Джульетта улеглась рядом, настороженно навострив уши. Что-то ее беспокоит. Она начинает рычать, сначала тихо, потом громче, еще громче и вдруг с громким отрывистым лаем бросается в чащу. Тотчас вскочив, я вглядываюсь в зеленые заросли. Там какой-то грибник, испуганно остановившись, обеими руками держит перед собой огромную корзину, стараясь прикрыться ею от стремительно бежавшей на него собаки.
- Джульетта! Стоять! - громко командую я.
 Она покорно останавливается.
 - Ко мне!- и они разбегаются в разные стороны, здоровый мужик с корзиной наперевес быстро скрылся за деревьями, а мое маленькое и «грозное» животное снова спокойно развалилось у моих ног. Все-таки хорошо с ней, не страшно, убеждаю сама себя, подставляя лицо еще жарким лучам сентябрьского солнца. Уже перевалило за полдень, а я сижу, с наслаждением вдыхаю запах леса и думаю: удивительное существо моя собачка. Собранный, настороженный зверь здесь, в лесу, а дома ласковое, доброе и довольно избалованное создание, частенько с удовольствием подставляющее свой живот для нежного почесывания. От чистого воздуха и пригревающего солнца меня разморило. Собачушка тоже притомилась. Ее густая шерсть лоснится на солнце, особенно красивая, как у льва, грива. Жарко. Джульетка забралась под зеленую, но уже увядшую крону дерева, на котором сижу я. Высунув язык, громко дышит, зажмурив глаза, Кажется, дремлет, иногда томно поглядывая на меня одним глазом. Ее поднятые уши крутятся как локаторы, в разные стороны. Черный, блестящий и влажный нос смешно дергается, ноздри широко раздуваются. Моя дворняжка старательно пытается уловить в гудящем зеленом шуме звуки и запахи, грозящие опасностью. Я знаю, она готова в любой момент броситься на мою защиту и не способна на предательство. Вспоминаю случай, как один молодой человек ради эксперимента пытался подкупить ее лакомством. Съев, с моего согласия конечно, несколько обсыпанных сахарной пудрой и вкусно пахнущих пончика, моя дворняга, так он ее назвал, чуть не откусила ему палец, когда парень всего лишь протянул руку к моей сумочке. Это ли не доказательство ее преданности. Она любит меня и я ее тоже очень люблю, как человека, как самого лучшего и верного друга, хоть и купила-то я свою зверушку на базаре за десять дореформенных рублей, просто из жалости к старушонке, продававшей махоньких щенят неизвестного происхождения. А сколько было забот, а сколько испорченных вещей, которые она умудрялась утащить незаметно и погрызть. Одной шерсти пришлось выгрести не один мешок. Не каждый, наверное, решится завести в городской квартире собаку, да еще беспородную. Но вот, поди ж ты, прижилась она у меня. Уж очень милым оказалось это симпатичное животное. Видать понравились мы друг другу. Да и как не любить это бескорыстное создание, нежное и благодарное. Среди людей эти качества встречаются все реже и реже, все меньше тепла мы даем друг другу, все больше желчи разливается между нами, разумными существами, все холоднее и злее становится человек. А у моей маленькой собачки большое сердце. Она искренне любит и искренне ненавидит. И если ей в следующем воплощении предстоит быть человеком, я уверена, это будет не Шариков. Да уж и не столь она простовата в своей горделивой стойке. Есть в моей собачке что-то от охотничьей породы, от лайки или от терьера, и не только сторожкие уши и борода. Она хорошо чует птицу и белку на дереве, любит сунуть свой вездесущий нос в норку какого-нибудь зверька, сообщив мне об этом веселым, заливистым лаем. Для нее это просто развлечение, не натасканная она, да и я не охотник. Приехала к подруге на дачу, скорее не на дачу, а еще на неосвоенный садовый участок. Домишко пока пуст, вот и взяла с
собой собаку, вдвоем веселее. Пусть побегает, порезвится на просторе, залежалась ведь в городской квартире. И гуляем-то мы рядом с участками, вон и дома между деревьями просвечивают. Это от страха тишина показалась звенящей, доносятся сюда и стук топоров и надоевшие голоса орущих транзисторов.
 - Пошли дальше, Джульетта. - обращаюсь к собаке, поднимаясь с поваленного дерева. Мне нравится разговаривать с ушастым и хвостастым Божьим творением о четырех лапах с вытянутой рыжей и любопытной мордашкой, как у лисы. Она почти вся однотонной рыжей масти, черный только кончик пушистого, завернутого калачиком хвоста, да на лапках белые носочки, и грудь чуть посветлее, или даже пожелтее ее хребта. У нее красивые, умные, чуть раскосые карие глаза, как будто подведенные черным ободком, не собачьи вовсе. Они создают особую привлекательность ее ярко-рыжей физиономии.
 Мы снова двинулись вперед. Болтая какую-то чепуху своей рыжей спутнице, заглядываю под кусты и деревья, отыскивая грибы. Она бегает рядом, вспугивая птиц и сбивая шляпки, попадающих под лапы, грибов.
 Теплая осень. Настоящее бабье лето, но вечером уже довольно прохладно. Настроение на высоте. Радуюсь удачному отпуску, хорошей погоде и столь редкому соприкосновению с природой, наблюдаю за своей собакой. Очень интересно. Никогда не знаешь, какой фортель она выкинет в следующую минуту. И точно. Вот она подняла голову вверх, нюхает воздух, глаза устремлены к верхушке раскидистого дуба, растущего под углом к земле. В густой листве она увидала белку. Быстро вскарабкалась по стволу до первого сучка, а это довольно высоко и дальше не останавливаясь, осторожно балансируя, как акробат в цирке, полезла по толстой ветке. Я затаила дыхание, боясь шелохнуться: а вдруг упадет, она ведь не кошка, может разбиться. Что-то шуршит сзади и под деревом с ужасом замечаю ползущую змею. Взвизгнув, отпрыгиваю в сторону, а Жуля уже рядом, обнюхивает место, где только что проползла змея. Но я уже бегу в сторону не чуя под собой ног. Джульетта, бросив свое занятие, прытко перескакивая путающуюся под лапами траву, несется за мной. А я вдруг вспоминаю, что на голове змеи, кажется, были два желтых пятнышка, значит, полз там безобидный уж. Останавливаюсь. С трудом перевожу дыхание. Чтобы быстрее успокоиться снова вспоминаю ту поездку за брусникой, и Светлану, и Джульетту, и их странно сложившиеся отношения.
 Тогда, набрав почти полные бидоны ягод, мы возвращались домой мимо лесного озера. Вода в нем холодная и прозрачная, говорят лечебная. А Светлана - женщина спортивная, холодной воды не боится. Жулька тоже собака не из трусливых, может поплавать в любой воде и в любое время года. Я то знаю, что купание в любой луже, кроме ванны, доставляет ей удовольствие.
 Так вот, оказавшись у воды, обе сразу же бросились в воду. Джульетта, громко фыркая, поплыла вдоль берега, крутя хвостом, как рулем. С наслаждением, пыхтя и отдуваясь, она плавала
недалеко от берега. Тем временем Светлана, доплыв до середины озера, громко и восторженно закричала, приглашая нас последовать ее примеру. Отозвалась на ее призыв только Джульетта. Быстро подгребая лапами воду, она добралась до Светланы и, нахально взгромоздясь на ее плечи, стала когтями царапать голую спину. Та вопила и брыкалась, но животное не сдавалось, продолжая восседать на бедной женщине, мутуся по голой спине всеми четырьмя лапами. Кое-как удалось выманить собаку на берег. Мы так и не поняли, животина моя то ли спасала, приняв визги радости за крики о помощи, то ли мстила за неучтивое обращение. И горько и смешно. Но больше, все-таки было смешно и все хохотали. Исцарапанная купальщица, поворчав немного, тоже весело смеялась. Уже в электричке собачья морда с прищуренным глазом лежала на Светланиных коленях. Мир был восстановлен.
 И снова Джульетта отвлекла меня от нахлынувших воспоминаний, возвращая к реальности. Она с громким лаем и со вздыбленной на загривке шерстью прыгала около ежа, распустившего колючие иголки. Я подошла ближе. Ощутив мою поддержку собачонка попробовала толкнуть своим носом этот фыркающий комок, но наткнувшись на колючки растерянно отскочила. Я громко засмеялась и Жулька, обидевшись, отбежала в сторону. Вскоре неудача была забыта и она опять, весело гавкая, наслаждалась свободой.

 Часть2. Болото.

 Я так увлеклась, что не заметила, как стало садиться солнце. Остаовилась. Пытаюсь разобраться, где я. Как я попала на это болото? Куда идти дальше? Жулька куда-то тянет, но я не реагирую, сомневаюсь в ней. Что она может, избалованная диванная собачка? Кажется, мы заблудились. Прыгаю с кочки на кочку, собака уже не сопротивляется, молча бежит за мной. Болото становится опасней. Иду, уже не разбирая дороги, иногда падаю, проваливаюсь в небольшие канавки. Начерпала полные сапоги. Вода холодная и собака идет за мной шаг в шаг. Идти тяжело, мелкий и частый березняк, густые заросли.
 Погода начинает портится. Холодает. Часа полтора уже кручусь, кажется, вокруг одного и того же места. Куда ни гляну никакого просвета, все деревья похожи друг на друга, все канавы тоже. Устала. Начинаю нервничать. Наконец увидала какой-то просвет впереди. Продираюсь через чащу. Тороплюсь. Надо выйти на дорогу засветло. Но, увы! Наткнулась на глубокий заболоченный ров. По берегам его растет мелкий кустарник. На другой стороне, метров через сто вижу, что кончается болото и начинается сосновый бор. Надо бы попасть туда. Но как? Ров широковат, не перепрыгнуть, а перебраться надо. Там твердая почва, сухая, здесь болото. Обойти ров вряд ли удастся, неизвестно как далеко он тянется, да и болото может оказаться топким. Решаюсь прыгать. Ищу место поуже. Джульетта давно на другом берегу. Иду вдоль берега. Вот, кажется, и нашла место, где можно перепрыгнуть. Перебрасываю корзину, она мягко приземляется на бок. Собака с другого берега напряженно следит за мной. Разбегаюсь. Прыгаю, но промахиваюсь и у самого противоположного берега оказываюсь по грудь в холодной, зеленой, вонючей жиже. Сразу же почувствовала, как потянуло вниз. Страх завладел мозгом и телом. Только одна мысль:
 -Засосет!
 Вся информация неожиданно выползла из подсознания, (начитана), и я ее слышу. Она грохочет где-то в глубине моего сердца. Страх липкий, дрожащий не дает думать. Тело слабеет, руки инстинктивно цепляются за траву. Я истерически ору. Пытаюсь приподняться на руках, но сил не хватает. Безвольное тело стало слишком тяжелым. Мысли прыгают, не успеваю осознать, как одна мысль сменяет другую. Трава рвется, пальцы вгрызаются в слабую, покрытую мхом почву. Пытаюсь овладеть собой, мне всегда это удавалось в любых критических ситуациях.
 - Спокойно! Спокойно! - говорю сама себе. Молниеносная мысль простреливает сознание:
- Джуля!!!
 Только она может помочь мне. Она умная. Она поймет. Смотрю на собаку. Испугавшись моего душераздирающего вопля, она бегает по берегу и беспомощно скулит.
 - Джульетта! Палку! Дай палку, Джуля! - кричу я.
А она крутится на месте, не понимая, что от нее хотят. Как можно спокойней повторяю:
 - Джуля! Дай палку! Дай игрушку! Дай, Джуля!
Секунду, другую животное стоит, как вкопанное, затем стремглав бросается в лес. Через мгновение она уже тащит палку, даже и не палку, а ветку, раза в два больше ее самой, Ветка путается в траве, но собака упорно тащит ее и, подтащив, бросает на берегу прямо у моих рук, судорожно цепляющихся за жизнь. Одной рукой продолжаю держаться за мшистый берег, другой хватаю палку и пытаюсь упереться ею в землю, но гнилая и пересохшая она тут же ломается. Остатком ее я стараюсь, зацепив, наклонить ветку куста, растущего рядом, надеясь ухватиться за нее. Не получается. Палка вываливается из руки. Достать ее уже невозможно. Спасение так близко, а я не могу использовать этот шанс. Но как наклонить ветку зеленого куста, как? Джульетта рядом, собрана и сосредоточенна, ждет новой команды, и я кричу ей:
 - Джуля! Прыгай! Туда, в куст.
Она глядит мне в глаза своим немигающим взглядом, наклоняя голову то вправо, то влево, как будто соображает, что же ей делать. Я снова показываю ей на куст и несколько раз громко повторяю команду. Я надеюсь, не знаю как, но она должна понять меня. Животное стоит, как вкапанное. Мое отяжелевшее тело тянет вниз, ко дну. Скоро, очень скоро не смогу сопротивляться той дьявольской силе, затягивающей мое тело в болото. Отчаявшись, упавшим голосом, почти шепотом обращаюсь к моей маленькой, рыженькой собачушке:
 - Джулечка! Ну, пожалуйста!
И мое милое, мое умное, мое преданное животное, наклонив голову вперед, не разбегаясь, с места прыгает прямо на куст, расцарапывая живот и раздирая ухо о торчащий конец сломанной ветки, и застревает в середине его, подмяв своим телом несколько тонких, упругих веточек, которые наклонившись, оказываются так близко, что до них можно дотянуться. Ухватившись за них, я сначала медленно подтягиваюсь, а затем резко выбрасываю свое тело на влажный и мягкий берег.
 Освободив из куста свою лохматую спасительницу, мы обе падаем на кочки и, тяжело дыша, смотрим друг другу в глаза. Накрапывает дождь, а я не в силах подняться. Я ничего не понимаю. Преодолев опасность, расслабляюсь. Уставший мозг перестал работать. Прихожу в себя уже далеко от этого жуткого места и понимаю, что не соображая долго шла вслед за собакой. Совсем стемнело, когда она вывела меня на поляну, на которой призывно возвышаясь, стояло несколько стогов сена. Видать деревня неподалеку, но дальше идти не имело смысла. Я устала. Лил дождь. Только сейчас почувствовала, что промокла до нитки и с собачьей шерсти капает вода. Зябко. Я делаю нору в стогу, и мы с моей четвероногой подругой забираемся внутрь. Джульетта долго зализывает ссадины, приводит свою длинную и густую шерсть в
порядок. Я отжимаю одежду. Мы вдвоем в этом логове, человек и животное вместе и меня это ничуть не удивляет. Мне кажется мы одно целое. Она лежит, прислонившись спиной к моему животу, примостившись между согнутыми коленями и подбородком. Ее тело дрожит, то ли от холода, то ли от перенесенного потрясения, мое тоже. Тесно прижавшись друг к другу, мы быстро согреваемся. Пахнет свежим сеном, прелыми тряпками и мокрой собачьей шерстью. Мне хорошо. Я спокойно засыпаю.

 Часть 3. Возвращение.

 Пропала Джульетта. Третий день всей семьей бегаем по району, ищем, но безуспешно. Третий день пустота и тишина, как будто в доме покойник. Все говорят:
 - Придет. Куда она денется?!
Но ведь ее нет. И зачем только привозят откуда-то из-за границы и продают эти дурацкие петарды. Пах-пах с утра до ночи без всякого повода. Люди-то вздрагивают, а собаки и вовсе от страха не знают куда забраться.
 В то утро Жуля никак не хотела идти гулять, упиралась всеми четырьмя лапами. Так и стоит перед моими глазами ее испуганная мордочка. Мокнут под холодным осенним дождем яркие объявления, написанные крупным почерком и наклеенные везде, где можно и где нельзя:
 П Р О П А Л А С О Б А КА, Р Ы Ж Е Г О О К Р А С А...
 Н А Ш Е Д Ш Е М У В О З Н А Г Р А Ж Д Е Н И Е. тел...
И тишина. Молчит телефон .Конечно в огромном многомиллионном городе вряд ли возможно отыскать маленькую, ничем не примеча- тельную собаку, коих много носится по грязным, запущенным московским дворам в поисках пищи. А я пешком и на велосипеде, по осенней грязи и под моросящим дождем облазила уже десятки дворов и сотни помоек, бессчетное количество подъездов и подвалов. Дни утекают быстро, вот уж и неделя на исходе. Днем еще тепло, а по ночам уже заморозки. Где она? Что с ней?...
 Джульетта помнила, что то утро то было теплым и солнечным, а она, ощущая тревогу очень не хотела выходить на улицу, но хозяйка
вместе с еще одной обитательницей дома, девчонкой, которую все зовут, Леночкой и которая часто не дает ей, уже старенькой собаке, покоя, вытащили ее из дома. Солнце светило так ярко, что она зажмурилась, и глаза ее превратились в две смешные раскосые щелочки, из-за чего Леночка обидно захохотала. На какое-то время ощущение опасности заглохло в ее собачьем сердце. В лесу успокаивающе шелестели деревья, шуршали под лапами травы, громко и весело щебетали птицы. И она, спущенная с поводка, уже без опаски бегала рядом с девчонкой. Все было хорошо. И вдруг рядом, почти у самого уха, что-то страшно загрохотало, засвистело. Она бросилась в сторону, оглядываясь на хозяйку и девочку, ей казалось, что они тоже бегут за ней, потом остановилась, переводя дыхание, оглянулась: ни хозяйки, ни девчонки. Растерявшаяся собака повернула назад, принюхиваясь к своим следам, заскочила в дверь, за которой бывало скрывалась ненадолго хозяйка и откуда вкусно пахло хлебом. Ее тут же вышвырнули на улицу. Громко заскулив, она побежала дальше к лесу, но и там никого не нашла. Страх погнал бедное животное куда глаза глядят, а сзади снова жутко что-то бахало.
 А потом полил дождь, стало холодно, шерсть ее быстро намокла. Вместе с чужими людьми она заскочила в открытую дверь и забралась под лавку, пол под ней знакомо дрожал, так уже было, когда они выезжали в деревню. Последней выскочила она из опустевшего тролейбуса и, услыхав столь же знакомый звук электрички, инстинктивно поняла: ждать надо здесь. Ее выгоняли, а она снова и снова возвращалась под крышу, где было много людей и, притаившись где-нибудь в укромном уголке, вздрагивая, ненадолго засыпала. Мучительная тоска и голод заставляли ее бродить в поисках пищи и знакомых следов по этому огромному
гудящему дому, наводненными чужими запахами. А многоголосый вокзал оставался совершенно равнодушным к мукам грязной и облезло рыжей собачонки...
 Пытаясь вычислить логику движения моей собачки, я постоянно возвращаюсь к тому месту, где мы потеряли ее и, оттуда снова и снова продолжала поиски, двигаясь в разных направлениях. Домочадцы мои, потеряв надежду, бросили поиски, но собачья миска, задвинутая под стол, действовала на всех удручающе. А мне казалось, что я потеряла самого близкого друга. Изматыватывает бессонница, преследуют видения. То я вижу как ее потрошат, поджаривают на костре и затем пожирают бомжи, при этом почти физически испытываю боль, ее боль. В другой раз мне кажется, что она куда-то провалилась и силится, но не может выбраться, скулит зовет на помощь, а я не прихожу. Почему-то, как кинолента, в моем
сознании прокручиваются содержания прочитанных когда-то в детстве рассказов. Мне представляется, как Тема опускается в колодец, чтобы вытащить свою Жучку. Но я-то не знаю, где тот колодец, куда свалилась моя преданная лохматая подруга, и потому с самого раннего утра вытаскиваю своего супруга на давно замороженную стройку, потом в подвал заброшенного дома. Или, вспомнив о Каштанке, ненадолго успокаиваюсь, что нашла она новых и добрых хозяев, Нет, а вдруг злых? Какой-то кошмар. Что с моей головой, моим сердцем, моими нервами? Нельзя же так из-за
собаки. Это, в конце концов, просто смешно, да и грех это, испытывать такую привязанность к животному, как говорит Библия. А что делать? Как избавиться от столь болезненного наваждения? Подозреваю, что между нами давно возник какай-то контакт, то есть мне передается ее тоска. Выходит, жива она и ждет моей помощи. От такого открытия мне стало совсем невмоготу.
 А время идет. Помещаю объявление в газете, обзваниваю всех собачников и все собачьи приюты в городе с надеждой на то, что кто-нибудь отзовется. Тишина закончилась. Начались бесконечные телефонные звонки. Предлагают безвозмездно собак больших и маленьких, породистых и беспородных. Не могу взять, не верю, что ее нет. А тут еще Ленка постоянно ноет - Бабуля! Купи собачку - Я сдаюсь и мы едем на птичий рынок. Каких только собак там нет, одна красивей другой, щенята и взрослые, дорогие и дешевые, и ничего не стоящие, возьмешь, так тебе еще и спасибо скажут. Но ни к одной из них не лежит душа. Нет лучше той, которая уже была самым верным и преданным другом. Покидали мы с Леночкой рынок с чувством вины, поскольку не смогли помочь одной несчастной собачонке, которую бросил хозяин, привязав в вольере. Страшно было смотреть в эти собачьи, полные слез, глаза. Какая же сволочь в человеческом облике могла это сделать? Собачка никуда не рвалась, а сидела молча вжавшись в угол, глядя затравленным взглядом на безразлично проходящих мимо людей. А я смотрела в ее глаза, испытывая глубокое чувство стыда за себя и весь род человеческий, а в голове вертелись слова Антуана Де Сент Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили»
Вдруг Аленка тихо прошептала:
 - Ба !А собачка та плакала. Наверно и наша Жуличка тоже плачет. Мы ведь найдем ее, правда?
После этих слов ребенка я была уверена: надо что-то делать. И я ударилась в мистику.
 Каждый вечер с зажженной свечей в открытую форточку троекратно читаю заклинание:
 - Дым в гору, а собака Джуля до дому силами огня! Ау-У-Ум! (научил кто-то из собачников), пока результатов никаких, но я жду. Теперь еще острей реагирую на любое гавканье за окном, бегу за каждой собакой, мелькнувшей рыжим окрасом. Однажды из окна автобуса мельком увидала лежащую на дороге рыжую собачонку, раздавленную машиной. Рискуя быть наказанной (ехала ведь на работу), выбегаю из автобуса и с замиранием сердца несусь назад, к тому месту, где лежит эта несчастная, жаль ее, но я облегченно
вздыхаю: Не она! – значит, есть еще надежда и я отваживаюсь на последний отчаянный шаг: еду на кладбище к маме на могилу. Понимаю, что причина, которая гонит меня туда, кому-то покажется несерьезной. И быть может даже грешно беспокоить усопших по пустякам, но мне плохо и я уверена: мама мне поможет. Встав на колени перед могилой матери, говорю с ней. При земной жизни она тоже любила и баловала нашу собачку и потому я прошу ее помочь мне отыскать нашу общую любимицу, если она жива или помочь избавиться от этого мучительного наваждения. Точно знаю, она, моя мама услыхала меня и даже дала знать об этом очень странным образом. Был будний осенний день. Где-то в глубине кладбища что-то делали кладбищенские рабочие, а рядом никого. Осень. Холодно. Льют частые дожди. Мало кто приходит сюда в это время года, разве только по несчастью. И в этой печальной кладбищенской тишине я вдруг услыхала тявканье щенка. Надо же - думаю я, ну что за люди. Кто ж это позволил себе этакое кощунство. Оглянулась вокруг. Никого. А тявканье продолжается, но теперь откуда-то сверху. Поднимаю глаза, ворона тявкает, чудеса. И тут же, сделав надо мной круг, с карканьем улетает. Я остаюсь одна в полной тишине и недоумении, пытаясь разгадать поданный мне знак. С тем и домой вернулась. Все-таки вправду говорят: «устами младенца глаголит истина». Наша семилетняя Аленка с умным видом растолковывает мне:
 - Раз ты сделала хорошее дело, старую бабушку попроведала (я-то ведь молодая бабушка в ее понятии) и цветы посадила, значит ворона принесла хорошую весть. Это меня несколько развеселило, но тоска не отпускала. На исходе была третья неделя без нашей Джульетты, ночью падал снег, днем, правда, пока еще таял, было холодно и сыро, да и на душе как-то очень пасмурно и неуютно.
 Утро выходного дня был снежным. Снег лег, кажется, уже на всю зиму. Надежда на хороший исход иссякла. Завтракать сели без настроения. Давящая тишина, говорить не хотелось. Зазвонил телефон. Снимаю трубку и слышу возбужденный крик моей приятельницы Любы:
 - Давай скорее, беги к нам, Джулька у нас!
Ничего не понимая, сбегаю вниз, не дожидаясь лифта, перескакивая через ступеньки. Врываюсь в Любину квартиру. Точно, она, Жуля, грязная, ободранная, худая на чужой кухне что-то с жадностью поедает.
 Вот и дома наше обожаемое всеми животное. Обежав и обнюхав квартиру забирается в свое любимое кресло и, отвернувшись от всех, с громким храпом засыпает. Все встало на место, все успокоились, но не рыжая. Обиделась, ни с кем не общается, никому не позволяет себя приласкать, отворачивается, отходит в сторону. Первой, кому она простила и позволила играть с ней, была Лена. А я, главный виновник злоключений, в ее списке прощенных была последней. Она принимает из рук моих пищу, но пресекает любое мое поползновение хотя бы прикоснуться к ней, рычит, огрызается. А по ночам, сильно дергается, сучит лапами и громко
плачет, переживая во сне все заново...
 Оказавшись на вокзале, Джульетта несколько раз пыталась отыскать дорогу домой, но в бесконечной людской сутолоке, теряла свой след и снова возвращалась под крышу чужого огромного дома. Что-то удерживало ее здесь. Попытки прибиться к стае бездомных собак тоже не удались. Не приняли они ее, не разделили с ней свою скудную трапезу, а лишь выдрали у конкурентки клок мяса со впалого бока. И снова, вернувшись под негостеприимную крышу и отыскав на шумном вокзале укромный уголок, долго зализывала сильно саднившую кровоточащую рану. Донимал холод, глаза покраснели и слезились, в пустом животе бурлило, но каждое утро она прдолжала выходить на перрон, вынюхивая следы, надеясь, что найдут ее те, к кому она так жаждет вернуться. И это произошло неожиданно. Конечно не могла она знать, что Володя (муж Любы), приедет именно на этот вокзал кого-то встречать и совершенно случайно (а может и не случайно?) окажется на ее пути. А случайность (или все-таки закономерность?) заключалась еще и в том, что никого он, Володя, и не собирался встречать. Просто человеку, который должен был возвращаться на машине из Хельсинки, не хватило, в этой самой, машине места и он попросил (опять совершенно случайно или...?), встретить его именно Володю, которого отлично знает Джульетта. В то утро снег белый-белый лежал повсюду и не таял, следы были достаточно четкими. Но что это? Знакомый запах. Джульетта, не отрывая носа от следа, медленно двигалась вперед.
 Подойдя к мужчине, стоявшему на перроне, обнюхивать его ботинки, потом приподнимая нос, штанины брюк и уже верхним нюхом его всего. А тот стоял, не замечая ее, глядя вперед. Он мельком глянул на нее только тогда, когда она прикоснулась к его ноге и не сразу сообразил, что перед ним та собачка, которую уже больше трех недель ищут его соседи.
 - Вот это да! Ты что ли, Джуля? - воскликнул он.
Джульетта радостно подпрыгнула, испачкав его брюки.
 - Ну. пойдем путешественница!
Жулька не бежала, летела к его машине. Запрыгнув в открытую лично для нее дверку машины, она уселась на переднее сиденье и стала ждать, пока Володя не пришел с двумя незнакомыми людьми, нагруженными поклажами. Поговорив, они устроились на заднем сидении и машина тронулась с места. Благодарная собачка всю дорогу пыталась лизать руки, держащие руль.