Играем попсу

1

Попса – это, конечно, плохо. Очень плохо! Что в музыке, что, в литературе, да и по жизни, вообще.  Попса – это враньё,  патока для слабослышащих ушей и подслеповатых глаз, искусственный мёд, сиропчик сладкий, дерьмо в красивом фантике,   желание угодить кому-то из корыстных целей.
 Я и сейчас попсу не переношу, а по молодости лет, так просто ненавидел. А носителей – исполнителей разного рода музыкального хлама, и за людей отказывался считать, прости Господи!
Если бы кто сказал мне тогда, что я буду общаться с подобного рода людишками, выпивать - закусывать, а тем более, играть с ними  на одной сцене, я бы такому человеку настучал бы по башке, или, по крайней мере, отчитал бы его, используя весь свой богатейший запас идиоматических выражений.
Однако случилось однажды со мной такое невероятное происшествие, что и общался и выпивал с попсовиками, и, даже, выступал в составе их группы! Не думайте, что я изменил себе, своим взглядам. Нет – нет!  Есть области, где я не сгибаем! И сделано всё было – с некой тайной целью. Ради стремленья к идеалам!
 Удивительный был случай! Из ряда он выходящий.  Но, обо всём по – порядку.
Как-то я попил с утра пивка, и в прекрасном настроении, безо всякой конкретной цели направился на прогулку в центр города Казани. Там, на углу улиц Ленина и Чернышевского, почувствовав  некоторую жажду, я спустился в известный подвальчик. Заказав кружечку «мартовского», я  собирался уже проверить свежесть напитка, как услышал, как кто-то зовёт меня по имени.
Обернувшись, я увидел за соседним столиком нескольких ребят и среди них старого знакомого Арнольда.
  Арнольд этот был некогда широко известным в узких кругах казанских подпольщиков рок-музыкантом. Играл он в панк-группе "Бефстроганов и Шницели", которую собрал вместе со своим бывшим однокурсником, неким Рустиком.  Играли они здорово! Такую весёлую отвязную музыку. Мелодии тоже были хороши. Пробились даже на телевидение, в программу "Взгляд" - помните, была такая? Показали их как-то в ней. Потом Арнольд уехал в Москву, как говорили, получать музыкальное образование, и группа распалась. Все разбрелись. Рустик сколотил свою команду. Называлась она "ХИП" и с "Бефстрогановым" - близко не стояла. Сразу ясно стало, кто в "Бефстроганове" погоду делал.      
  Арнольда я не видел года три-четыре и, если честно, вспоминал о нём нечасто. За это время он сильно изменился. Вид его стал каким-то… лоснящимся. Волосы были модно острижены и осветлены. Костюмчик приталенный, цвета электрик.   От него издалека веяло парфюмом, наверняка, дорогим, но приторный  запах его мне не нравился.
  Я подошёл. Арнольд поднялся мне навстречу из-за стола и картинно обнял. Затем он представил меня своим спутникам. 
- Это Домский. Мы с ним когда-то тусовались здесь. 
- Помнишь, как вместе ездили к МЦ за дисками? – обратился Арнольд ко мне, и к воспоминаниям. -  Там, в кустах у Казанки, была музыкальная толкучка, - пояснил он  сидящим рядом чувакам. - Рублей за сто и больше можно было сторговать пластинку Clash или Police.   
- Конечно, помню! - отвечал я, ставя кружку на край стола и подтаскивая ближайший стул.  – Скидывались обычно на такие траты.
- У нас в Москве то же самое было, - заметил один из чуваков. - Только на Горбушке. Мы складывались с   парнями из группы и покупали пластиночку на пятерых. Потом кидали жребий, у кого она останется, а тот уже писал остальным на катушки.
- Везде так было, - поддакивали чуваки. Всего их было вместе с Арнольдом четверо. Все по виду рокеры, что означало для меня - достойные ребята!
Попивая пивко, мы неспешно беседовали.
- Вот ведь как было, - начал рассказывать другой чувак. Его звали, Колян. 

Рассказ Коляна

  - Жил я в рабочем посёлке. Хоть и мал ещё был, а по музыке конкретно тащился. Отрастил хайер подлиней, штаны сшил из отбеленного брезента. Всё как положено. С бычьём местным у меня по этому поводу постоянно война шла. Ну да хрен с ними! Речь вот о чём. За пластинками ездил я в ближайший город. Про фирменные диски даже и не думал. Покупал, что выбрасывали в магазине. И вот приезжаю как-то в магазин «Мелодия» в конце месяца и вижу - там столпотворение. Народ сметает последний альбом WHITESNAIKE.  В то время, сами помните, цены были фиксированными. Если пластинка советская, то стоила она два рубля пятьдесят копеек, если лицензионная – три пятьдесят, а балкантоновская, болгарская - целых четыре! Я тогда ещё в школе учился. Откладывал за неделю четыре рубля -  мой максимум. Больше из предков было не выжать! И вот подходит моя очередь в кассу, и что я вижу - на грёбаном ценнике написано - цена ПЯТЬ рублей! Я стал, было спрашивать - почему цена повысилась? А мне отвечает продавщица грубо так, что завтра у фарцовщиков вообще будет по червонцу, так что, мол, бери, пока дают! Что-то они там крутили с ценой, сто пудово.    В общем, из очереди меня выталкивают задние. Я стою в растерянности и смотрю, как стопка конвертов с дисками тает прямо на глазах. Я пометался немного, а потом вышел на крыльцо и, послав в задницу свою гордость, стал клянчить у входящих по десять копеек. Кто-то презрительно проходил мимо. Какая-то пожилая тётя даже принялась стыдить меня. Но многие давали гривенники. Собрал я так семьдесят копеек. Захожу в магазин посмотреть, сколько осталось пластинок и вижу – вот-вот они закончатся! Тогда я подбегаю к продавщице и умоляю её.
  - Тётенька, отдайте мне пластинку за четыре семьдесят, а тридцать копеек я вам завтра завезу!
А та мне в ответ, что-то типа: «Убирайся, попрошайка!»
И тут я принимаю отчаянное  решение. Кидаю ей деньги, а были они все мелочью - еле уменьшались в кулаке.
Вот весь кулак и запустил ей в морду!
Затем хватаю верхнюю пластинку из заметно уменьшившейся стопки и со всех ног бросаюсь к выходу.
 Продавщица визжит истерично.
 - Держи его! Держите вора!
Какой-то парень выскакивает из очереди и устремляется за мной в погоню. Я выбегаю из магазина и несусь со всех ног, но и мой преследователь не отстаёт. Я оборачиваюсь и вижу - он совсем близко! Тогда я сворачиваю в ближайший переулок, останавливаюсь, кладу пластинку на землю, а сам принимаю боевую стойку «Нападение дракона». Парень, бежавший за мной, тоже останавливается. Несколько мгновений мы стоим друг против друга, тяжело дыша. Отдышавшись, он вдруг говорит,
  - Послушай, дружище, за тобой не угонишься! Ты вот что, дашь переписать пластинку? А то бабки тратить жалко, да и тебе она на халяву досталась.
Смотрю я на него и думаю, правду он говорит  или нет? А парень продолжает,
 - Ну, ты что, так и будешь стоять как вкопанный? Сейчас менты могут нагрянуть с минуты на минуту! Пошли ко мне, переписывать. Я тут рядом живу.
Я оглядываю его и вижу, что одет он правильно - в узкие джинсы, вроде даже фирма, и майка на нём с «роллингами». Короче, внушил он мне доверие. Я поднял пластинку. Мы просочились через подворотню, и двинулись к нему домой дворами. 
Колян  закончил свой рассказ и хлопнул по плечу соседа.
  - Так всё было, Боря? 
- Так-то так, Николя, - ответил, улыбаясь, Боря, - но вот я что-то не помню, чтобы ты принимал стойку «нападение дракона». Стоял ты там за углом, как  перепуганный заяц и дрожал от страха. А я ещё подумал, что ты обделался на бегу и поэтому остановился.
Вся наша компания завыла от смеха. Арнольд заржал по - лошадиному, задравши  голову и стуча сапогами об пол.
Когда все мы просмеялись, я спросил, наконец,  у Арнольда, чем он теперь занимается. 
  - Да ты что, старик! - ответил Арнольд удивлённо. - Неужели не знаешь? Мы же теперь знамениты на всю нашу огромную страну!
- Ты извини, что-то я от жизни отставать начал, - сказал я. - Телик не смотрю совсем. Радио не слушаю. Так что просвети: чем вы знамениты?
Арнольд кивнул на «чуваков» и произнёс торжественно.
  -  Мы - группа «Маркиза»!
  Я ничего про эту группу не слышал, но, не желая оставаться невежей, спросил,
- А что вы играете? В каком стиле?
Арнольд, как мне показалось, немного замялся. Потом же, после паузы, предложил вдруг.
- У нас концерт сегодня вечером в ДК Строителей. Там собирается большая тусовка. Все лучшие казанские группы и мы во втором отделении. Полностью всё отделение наше!  Приходи!
С этими словами он протянул мне красивый пригласительный билет.
Попив ещё пивка, мы как водится, незаметно перешли к водке. Официантка принесла графин и рюмки. Пили за музыку и за старые добрые времена.
Кто-то позвонил Арнольду. Он достал крутейшую трубу, последнюю модель, огромную и тяжёлую, раскрыл её и посмотрел на высветившийся номер.
- Чуваки, Петрович звонит! - сказал он предупреждающим тоном. Все смолкли.
- Да, Андрей Петрович, - заговорил Арнольд с трубкой. - Да, всё нормально! Устроились у ваших. Я - у мамы. Что вы говорите! Иначе и быть не могло! Нет, нет, не пьём, что вы! Не успеваете? Жаль…. Не  подведём! Всё хорошо будет, Андрей Петрович! Хорошо, хорошо! Обязательно позвоню!  До свидания!
Арнольд сложил трубу, весело хлопнув ладонью по коленке.
- Петрович сообщает, что всё билеты на концерт проданы. Тут распространители подсуетились. Много взяли билетов в казанских «сучках» и в военных училищах. Так что ждите нашествие пэтэушниц и курсантов.
- А сам - то когда подъедет? - спросил Колян.
- Сам не приедет. Дел говорит много. Пробивает нам участие в каком-то телешоу.
Я слушал уважительно.
Арнольд пояснил мне.
 - Петрович - наш продюсер. Родом он тоже из Казани. Жена у него здесь и дочка. Сам он так и мечется между Москвой и Казанью. Дочка у него учиться в одиннадцатом классе. Вот он и ждёт, когда она окончит гимназию, и можно будет перетащить их в Москву. Не хочет травмировать  переездом и переводом в новую школу. Говорит, когда отучиться здесь, тогда устрою ей поступление в какой-нибудь московский институт. 
- А дочка-то у него ничего, - заявил, вдруг, Колян, подмигивая Арнольду. - Вся в маму. Такая же пышечка.
- А это уже не твоего ума дело! - оборвал его Арнольд, неожиданно разозлившись.
Попытавшись разрядить обстановку, я спросил, во сколько начинается концерт. Борис взглянул на часы. Пора было ехать.
  Подозвали официанта. Счёт был приличным. Я загрустил. Арнольд проверил счёт, уточнил в нём пару пунктов и объявил, сколько с каждого. Все полезли за бумажниками. Кинули деньги на тарелку. Я, скрепя сердце, выгреб почти всё содержимое карманов.
  - Поехали с нами, Домский, - предложил вдруг Арнольд.
Я согласился. Почему бы  не поехать?  И поехали!


2

Когда наши  такси подъехали к ДК Строителей, у входа уже собиралась публика. Какие-то люди деловито протягивали кабели от телевизионного автобуса к зданию. 
- Будет трансляция концерта? - спросил я у Арнольда.
- Похоже, что будет, - ответил он с нарочитым безразличием. – Или запишут и потом покажут.
- Так пили же! - удивился я. - Как играть-то будете?
Трудно передать  восторг, с каким участники группы «Маркиза» встретили моё замечание. Мы как раз выходили из такси. Колян так и не выбрался, а замер, согнувшись пополам и вздрагивая. На глазах у Бориса выступили от смеха слёзы. 
- Пойдемте быстрее, а то на нас уже все смотрят, - только и выдавил из себя Арнольд.
Группа девчонок у входа смотрела в нашу сторону. Когда мы проходили мимо, они узнали музыкантов и с визгом бросились к ним. Мы немного задержались в дверях. Парни раздавали автографы,  я же топтался рядом. В те времена автографов у меня никто ещё не спрашивал.
Потом мы проследовали внутрь и прошли за кулисы.
За кулисами находилась огромная комната, набитая народом. Все обратили внимание на наш приход. Я узнал много городских известных музыкантов. Многие подходили к нам поздороваться. Арнольд со всеми обнимался. Была у него такая привычка.
  Был тут и Рустик, бывший партнёр Арнольда по "Бефстроганову и Шницелям". Он со своими "ХИПами" сидел в дальнем углу, и что-то там они бренчали. Рустик посмотрел на Арнольда и демонстративно повернулся спиной. Арнольд тоже лишь мельком взглянул на своего бывшего партнёра. Я обратил на это внимание.
К нам сквозь толпу пробился коренастый лысоватый мужичок средних лет с внешностью и повадками дрессированной обезьяны.   
- Инструменты привёз? - спросил у него Арнольд деловым тоном.
- Привез. Всё здесь. И синтезатор и гитары, - ответил мужичок, подобострастно улыбаясь.
- Настроил гитары-то, Толик? - поинтересовался кто-то из группы.
Толик только руками развёл, а все почему-то принялись веселиться. 
- Ладно, где наша гримёрка? Куда идти? Показывай.
Толик сильно смутился и произнёс тихо,
  - Гримёрок у них тут никаких нет. Это же Дворец культуры. Тут только кружки и секции одни вокруг. 
- Чего?! - вскричал Арнольд во гневе. - Ты что, Толик, хочешь сказать, что мы будем сидеть здесь и ждать начала  выступления вместе со всеми?!
Толик  сжался, словно уменьшился в размерах, и  что-то виновато бормотал  под нос. 
- Вот это концертный менеджер у нас! - наезжал Арнольд на испуганного Толика. - Не может отдельную гримёрку  найти! На хрен ты, тогда, нам нужен! Скажу Петровичу, как ты о нас заботишься - уволит к чертовой матери!
В комнате наступила тишина. Арнольд,  увидев,  что все повернулись к нему, замолчал. Усевшись на стул,  и закинув ногу на ногу, он призадумался. 
- Ладно, Толян, дуй за пивом, раз такое дело, -  смилостивился Арнольд, после раздумий.
- Постой, - крикнул он во след метнувшемуся было к двери Толику. - Возьми ящик пива и это... орешков каких-нибудь, чипсов.   - Хочу угостить земляков!
Сняв верхнюю одежду, я вышел вслед за Толиком. Засветившись перед охраной, и предупредив,  что скоро вернусь, я проследовал в умывальную комнату. Пройдя, сквозь сиреневый туман курилки, я зашёл в кабинку и произвёл все необходимые мне тогда процедуры. Организм  расслабился. Тело запело! Сознание  запульсировало радостно, порой переходя  границы.
Я вернулся твёрдым шагом.
Мы расселись вокруг большого стола, заваленного чёрт знает чем:
 Какие-то концертные костюмы, расчехлённые инструменты,  и чехлы от них, банки с газировкой, бутылки с минералкой, сигареты с табаком, зажигалки с бензином, спички с серой, оленьи рога, вставные челюсти, искусственные члены, воспоминания о потерянной невинности, мечты о поездке на Кубу, сигары, прибитые косяки, ром и виски, черные и жёлтые задницы, клюшки для гольфа и клюшки для хоккея, покрышки от Феррари и Уильямса, запретная любовь, резиновая вагина, и жизнеописание святого Адольфа, тайные молитвы и разбитые мечты - всё это было навалено в беспорядке и напоминало первозданный хаос до прибытия Бога.
Я спешно опустился на краешек стола, пытаясь вернуть на место уплывающую картинку.
К нам подкатили две барышни. Арнольд их, похоже, знал уже. Они стали о чём-то беседовать.
Народ всё подходил. Многие лица были мне знакомы, ещё со старых тусовок. 
Вскоре в комнату вплыл Валерий Колосков, известный казанский шоумен, ведущий передачи и концерты. Он направил своё невероятно тучное тело к Арнольду, распахнув навстречу ему объятья. Парни громко прилюдно чмокнулись. Колосков - с видимым удовольствием (поговаривали, что он как и Брежнев, обожает  мужские поцелуи).
- Ну, как настроение? - спросил Колосков. - Как встретил родной город после разлуки?
- Отлично, - ответил Арнольд. - Я, вообще - то приезжал несколько раз. Но, не дольше, чем на день. На большее времен просто нет. Сам знаешь, какой у нас сейчас график.
- Знаю, знаю! Петрович рассказывал. Вы давайте, раскручивайтесь дальше! Чтобы не только в "Утренней почте" вас показывали, но и в "Песне года", "Аншлаге" и других приличных передачах.  А там, чем чёрт не шутит, может - и в "Новогодний голубой огонёк" пригласят.
- Именно, в "голубой", Валера! Твоими устами да минет делать, - ответил Колоскову Арнольд, с неслыханной дерзостью.
Колосков не обиделся, а лишь потряс нахала за щёку.
- Не бери за щеку! – продолжал дерзить пьяный Арнольд.
Толстый шоумен был невозмутим. Присев возле нас, он удивлённо посмотрел на хлам, лежащий на столе. Затем обратился к ребятам.
- В общем, так. Скоро начинаем. В первом отделении пройдёт разная наша казанская непризнанная гениальность, - тут он понизил голос. - Несколько рок - групп сначала. Я бы их вообще не пускал, но концерт по письмам телезрителей и по звонкам в прямом эфире.
-  Ладно… - он махнул рукой. - Потом  девичий дуэт будет изображать из себя "Баккара".  Потом -  поп-группа "Резидент". А в конце первого отделения один классный мальчик - Иван Закабанный. Я лично занимаюсь его раскруткой. Далеко должен пойти.
- Ничего что ли мальчик? - перебил  Колоскова Арнольд, нарочито растягивая слова и двусмысленно улыбаясь.
- Увидишь сегодня, - отмахнулся Колосков. - Вы - всё второе отделение! Запомните, народ в основном на вас пришёл. Поэтому прошу вас, друзья мои, не напивайтесь!
- Да ты что, Валера, за кого нас держишь? - выёживался  Арнольд. - Нам, чтобы напиться, надо жбан водки с твоё пузо ухайдакать!  Не волнуйся, мы пивком лишь разомнёмся.
- Смотрите, ребята, я всё отделение на сцене. Петрович просил присматривать за вами. Говорит, самая трудная группа вы у него. Если бы  земляками не были, не стал бы он с вами возиться. Но, я думаю, вы уже не маленькие, женилки у всех, небось, большие выросли, -  Колосков не без любопытства посмотрел на штаны ребят. - Мозги, значит, какие-никакие тоже должны быть.
Вернулся Толик. За ним какой-то подросток, в очках с толстыми  стёклами, пыхтя, тащил ящик пива.
- Ставь здесь, - сказал ему Толик, подбегая к столу и сдвигая всю лежащую на нём лабуду.

Мечты о Кубе упали на пол и разбились на сотни мелких сверкающих осколков. Никто этого не заметил.

 Подросток поставил ящик на край стола. Приглядевшись, я увидел, что юноша сильно косит. Глаза его, казались огромными, из-за сильных линз. Левый глаз его смотрел на правый. Правый же глядел  куда-то верх и ввысь.
 Толик стал вынимать из ящика бутылки. Он ставил их внутрь покрышки  и вскоре они выстроились в ней аккуратным кружком. Те, что не уместились, Толик ловко открывал друг о дружку и передавал нам.
- Молодец! - похвалил его Арнольд, отхлёбывая пива. - Не обижайся, Толян. Будем здесь сидеть. С народом.
- Подходи, братва, угощайся! - пригласил Арнольд всех широким жестом. Я заметил, что чем больше он пьёт, тем щедрее становиться. Он вручил восторженно озиравшемуся подростку бутылку пива, сказав,
  - Пей и давай, иди ещё за ящиком. Вижу - не хватит.  Вот денег возьми. Арнольд угощает всех!
Вскоре вокруг стола собралось  большинство присутствующих. Только Рустик со своими музыкантами в дальнем  углу продолжали настраивать гитары.
Вновь появился Колосков. Он был слегка возбуждён и  потирал ладони.
- Внимание всем! Начинаем! - сказал он, проходя на середину комнаты. - Телевизионщики готовы. Зрители собрались. Дело за малым - откатать концерт!
Он посмотрел в сторону наших рокеров.
 - Давайте ребята, вы - первые! Сначала исполняете свой хит. Потом подходите к моему столику. Я задам вам несколько вопросов. Типа, когда вы образовались или, как пришло вам в голову  название группы? Потом - ещё песню. Затем - вопросы зрителей из зала. Два-три вопроса я им позволю задать, не больше.
- Все слышали? - Колосков обвёл присутствующих взглядом  заплывших глазок. - Все будете по такой схеме выступать. А господа москвичи, - он наклонился всем телом в сторону нашей компании. - Господа москвичи пусть готовятся к часовому выступлению во втором отделении. 
Мои спутники только хмыкнули на это, продолжая тянуть пиво. Колян закинул ноги на стол. Арнольд представлял двух других музыкантов своим  знакомым барышням.
О! Прошу прощения, друзья! Я забыл вам  их представить!
А так - как влом возвращаться в начало рассказа - сделаю это сейчас.
Значит так, чувака, который рассказал историю   из детства,  вы уже знаете - это Николай, Коля.
  Друга его, как вы тоже уже слышали, звали Борей, точнее Борисом. Оба были родом из Свердловска (ныне Екатеринбург). Потом вместе перебрались в Москву – город, в который  едут отовсюду в поисках денег и славы!
    Единственным коренным москвичом в группе был Бихруз, кудрявый черноволосый паренёк с осиной талией. Он почти всё время молчал. Арнольд сказал, что папа у Бихруза - известный танцовщик.
Итак, всех я представил. Едем дальше!

3

Колосков вышел в дверь, ведущую на сцену. Мгновение спустя зал взорвался криками и аплодисментами.
Концерт начался!
Называлась вся эта солянка "Рокопопс" и шла в прямом эфире. Такой эксперимент был поставлен на казанском телевидении впервые и стоил должности главному редактору канала и ещё нескольким должностным лицам помельче!
  Первой выступала рок-группа "ХИП". Честно говоря, музыка у них была пафосной и скучной. Сейчас уже так не играют.  Этакий унылый парафраз на тему песен разных кино, крематориев,  д. д. т. и т. д.  Зато - искренне и вживую. 
Мы наблюдали за концертом, глядя в монитор "Электроника", стоящий в углу комнаты. 
"ХИПы", отыграв,  вернулись за кулисы. 
Солист их, Рустик, был весьма возбуждён. Лица других музыкантов - напряжены. Судя по всему, реакция зала, а вернее её почти полное отсутствие,  задела их. Тут ещё Арнольд подлил масла в огонь.
- Что-то отвяза, парни, маловато! - ляпнул он зачем-то.
Рустик, посмотрел на Арнольда презрительно, а затем произнёс фразу, с которой всё и началось.
- Заткнись, попсовик фанерный!  - рубанул он в сторону Арнольда.
Арнольда  передёрнуло. Но, он почему-то промолчал.
У меня же, - надо же такому случиться! - как раз в этот момент, подкатил третий  героический (не путать с героиновым!) вал неконтролируемого уже настроения.
Я счёл делом чести вступиться за товарища.
- Как ты сказал?! - спросил я возмущённо.
Рустик с охотой повторил,
- Фанерный попсовик! 
Поднявшись, я направился к нахалу и лжецу.
Арнольд схватил меня за локоть. Но меня было уже не остановить. (Don’t stop me now!) 
- Повтори-ка, - сказал я, подойдя вплотную к Рустику.
Тот вместо ответа дал мне по … лицу! Удар был сильным, и меня отбросило назад. Особо больно не было. Более меня разозлило то, что я пропустил удар.
Я бросился на Рустика, пытаясь сбить его с ног. Но, куда там! Тот, ловко увернувшись, поднырнул под руку и в ухо мне уже  летел великолепный левый хук. Я успел лишь  приподнять плечо, и оно приняло на себя всю силу удара.
  "Вот тебе и на!", - промелькнуло в голове. Противник был серьёзно подготовлен. Я смог лишь разок попасть в него, да и то вскользь.
Тут нас, кстати, и растащили.
Присутствующие были в шоке. Девушки визжали. Ребята утащили в один угол меня, в другой - Рустика.
  После драки кулаками никто не махал и друг на друга не матерился. Более того, мне показалось,  что, после пронёсшийся грозы напряженная атмосфера за кулисами разрядилась, стала посвежей.
Хотя, быть может, это просто пыль из моей дурной головы выбили?
Меня усадили на стул, и какая-то девушка принялась протирать мне лицо платком.
- Кто ты? - спросила она у меня.
- Я - Домский. А ты кто?
Девушка улыбнулась и сунула скомканный платок в карман джинсовой куртки.
  - А я Мышь!
- Очень приятно, Мышь, - только и сказал я.
- Мышь - дочка Андрея Петровича, - пояснил Арнольд как-то вскользь. Он словно находился в трансе. 
"Точно, пышечка!", - не к месту подумал я.
Девушка стояла предо мною, улыбаясь.
Она была очень молода. Лет семнадцати, не больше. И в самом деле, была похожа на мышь. Небольшого роста и довольно полная. Формы её так и выпирали сквозь серую облегающую водолазку. Рыжие волосы торчали во все стороны. Личико было некрасивым, несимметричным  и сплошь усыпано веснушками. 
Однако - молода, любезнейшие господа!
Являясь категоричным противником полных женщин, я всё же признаю, что в молодых толстушках есть нечто притягательное.  Эта как раз была из таких! 
- Из-за чего драка? - спросила она у Арнольда.
- Сам не пойму, - развёл Арнольд руками. - Сказал Рустику, что отвяза маловато, а он развыёживался что-то. Домский собрался поставить его на место, вот они и схватились.            
- Не в этом дело! - перебил я Арнольда. - Рустик обозвал Арнольда попсовиком. Дебил неумный, бросается словами не подумав. Для нас это, как если бы назвал его он пидерастом! 
Арнольд сильно смутился. Мышь наморщила носик. Они посмотрели друг на друга. Потом - оба - на меня.  Наконец, Арнольд набрал в легкие воздуха и выдохнул,
 - Домский, мы играем, … э-э … лёгкую музыку….
- Попсу они играют, - уточнила Мышь.
Это был…  звездец!!! 


4

Я несколько секунд пребывал в оцепенении.
  Потом, повернувшись, пошёл к двери.
- Постой, Домский, - закричал Арнольд и бросился за мной.
Я захлопнул дверь у него перед носом.
В коридоре я чуть не налетел на Рустика. Он отпрянул и взял, на всякий случай, чехол с гитарой за гриф,
- Что, опять?!
- Послушай, Рустик, отойдём на минутку. Надо поговорить!
- О чём? - он глядел на меня недоверчиво.
- Давай, не при всех. 
С Рустиком  в коридоре было несколько человек, они смотрели на меня, как на досадливое насекомое, как на комара, например. В руках они держали зачехлённые инструменты. Длинные волосы водопадами ниспадали на кожаные косухи. В неверном свете дежурной лампочки горящей над выходом и в моих (расфокусированных) глазах, они казались рыцарями из неизвестного и непопулярного, но всё - же славного маленького ордена. А я для них был, наверное, злобным гоблином, осмелившимся напасть на  их магистра.
Не успел я открыть рот, как в коридор влетел Арнольд.
- Рустик, мне надо с тобой поговорить! - выпалил он.
Рустик, было видно, удивился несказанно!
 Он только руками развёл. Я же  ничему не удивлялся, к тому же забыл, о чём хотел поговорить с Рустиком.
Пока все стояли в нерешительности, не зная куда идти и с кем разговаривать.
Тут входная дверь тихонько заскрипела, и  на пороге появился, протискивающийся  бочком, косой подросток с ящиком пива в руках. За ним, с ещё одним ящиком,  показался Толик.
Толик улыбался всем:  - Вот решил сразу два взять. Чтобы сто раз не бегать.
- Ставь здесь! - приказал ему Арнольд.
Они с Рустиком отошли в сторону и о чем-то эмоционально говорили. Иногда кто-нибудь с любопытством выглядывал в коридор. Присутствующие хранили молчание.
 Рустик с Арнольдом вернулись, взяли по бутылочке пива из ящика, и снова удалились
 Чувствовалось, что назревает  что-то важное.
Наконец, Арнольд с Рустиком вышли из своего угла. На лице Рустика была написана некоторая растерянность. Арнольд же излучал решительность. Я узнавал прежнего Арнольда. Когда вожжа попадала ему под хвост, он был неудержим!
- Домский, - обратился он ко мне. – Позови всех наших.
- Толян, где здесь можно спокойно поговорить, без лишних свидетелей?  - спросил он у Толика.
- В зимнем саду, - Толик показал на затемнённую лестницу ведущую, на второй этаж.
- Пойдемте туда, - обратился Арнольд ко всем нам.
Когда я вернулся с  музыкантами "Маркизы", Мышью и двумя увязавшимися барышнями, то увидел, что остальные уже поднялись наверх. На лестнице нас поджидал Толик.
- Скорее - скорее, - умолял он громким шёпотом.
Мы  ускорились, без лишних вопросов.
На втором этаже располагался зимний сад. Вдоль стен были расставлены пальмы и фикусы. В дальнем углу находился огромный угловой диван и перед ним журнальный столик, заставленный пивными бутылками.
Когда мы  прошли в сад, Толян закрыл и запер дверь подобием отмычки.
"Ага! - догадался я. - Мы залезли без разрешения в чужой сад".
Все расселись вокруг стола. Те, кому не хватило мест на диване, подтащили стулья - пеньки.
Арнольд встал со своего пенька, и все затихли.
- Сегодня я понял, что пора возвращаться к  корням, - начал Арнольд. - Давно я подумывал об этом, но сегодня решил окончательно - час возврата пробил!
- Какие корни? - заволновался Борис. - Ты что, собрался  в деревню уехать?
- Я и так в своей деревне, - ответил Арнольд. Глаза его сверкали. Вид был его ужасен и прекрасен одновременно.
Арнольд с головой нырнул в возвышенный и вдохновенный  образ, и в нём он был чертовски хорош и невероятно убедителен. По-моему, мы все слетели с катушек в этот вечер! И это, братцы, ещё не заиграла музыка! 
- Сегодня произошли события, которые заставляют меня не откладывать в долгий ящик то, что я давно задумал, но не решался осуществить.
Все внимали ему молча.
- Как лидер и автор  песен группы "Маркиза" я объявляю о смене музыкальной стилистики группы. 
- Чего?! - вскричали одновременно Кирилл и Колян.
  Бихруз подскочил на месте, как пружина.
Как сейчас у меня перед глазами разворачивается эта драма.
Все вышеперечисленные лица, кроме Толика, сидели на пеньках - стульях вокруг большого пенька - стола.  Арнольд стоял перед всеми, держа в руке бутылку пива, словно микрофон.
 - С сегодняшнего дня, прямо вот с этого момента, мы прекращаем играть попсу, и возвращаемся, как я уже сказал, к нашим корням - к рок-н-роллу! – начал Арнольд свою фултонскую речь. 
Бихруз подскочил снова, он был очень эмоциональный танцор.
  - Арнольд, ты с ума сошел! Какой ещё рок-н-ролл?! В наше время? Я его танцевать не умею!
  - Не видишь, что ли, Бихруз,  Арни перебрал, - констатировал Борис ясный как день факт.
 - Арни, давай завязывай бухать! Нам выступать скоро! – взмолился Бихруз.
  - Вот об этом нашем ближайшем выступлении я и хочу поговорить с вами, дорогие мои коллеги, - ответил Арнольд, и, сделав паузу, приложился к горлышку.
  - О чём говорить? Всё уже отрепетировано.
  - К чёрту «фанеру»! Сегодня мы сыграем живьём!
  - Но, я ведь не умею, ни на чём играть - я только танцую, - искренне удивился Бихруз.
 - Поэтому ты, Бихруз, нам, сегодня, и не пригодишься. Но, ничего, найдём и тебе потом применение, - ответил Арнольд спокойно.
  - Потом?! Когда потом? – вскричал Бихруз. Затем повернулся к Борису и Коляну, с лицом, демонстрирующим великое недоумение.
  - Я ничего не понимаю! Что он гонит?
  - Если не будешь перебивать, то всё услышишь очень скоро! – пояснил Арнольд Бихрузу.
Затем Арнольд обратился к музыкантам «Сияния»:
  - Разрешите представить вам, коллеги, моего старинного друга Рустика.
  - Можно мне называть тебя другом? – спросил он Рустика.
 - Конечно! – ответил Рустик, встав с места.
Арнольд продолжал,
  - Сегодня, после всех произошедших событий, я будто прозрел. У меня словно пелена с глаз спала. Я посмотрел со стороны на то, чем я сейчас занимаюсь. На то, чем мы сейчас занимаемся. И ужаснулся! Кем я был раньше? И кем я стал? А ты Борис? А ты Коля? Ведь, вы же рокеры по жизни. Что же случилось с нами? Что мы играем и зачем? Ради вонючих бабок себя продаём?!
- Бабки не воняют! – парировал Борис.
- Ещё как воняют! Я слышу их запах у тебя изо рта! Из всех твоих пор!
  - Может, потом поговорим на эту тему? Будет ещё время, - устало возразил Борис.
  - Времени больше нет! – воскликнул Арнольд.
  - Подойди сюда, друг! – обратился Арнольд к Рустику.
  Рустик, уверенно обойдя пеньки, подошёл к Арнольду. Он был пока ещё трезвее остальных.
Арнольд обнял Рустика,
 - С этим человеком мы начинали играть. У нас была отличная группа!
Арнольд  замолк. Пытаясь скрыть волнение, отхлебнул пива.
 - Потом, дороги наши разошлись. И вот сегодня мы с ним встретились вновь, и я хочу отметить это событие.
Борис и Бихруз, напряжённо слушавшие, облегчённо переглянулись.  Улыбаясь, они подняли свои бутылки. Арнольд чокнулся с ними и продолжил.
- Я хочу отметить это событие по рок-н-ролльному. Так, чтобы оно запомнилось надолго.
 - Это как? Перемешаем пиво с водкой? – поинтересовался Борис.
 - Нет. Речь не о выпивке. Мы устроим сегодня музыкальный сюрприз. Послушайте! (Арнольд отходит немного назад) - Сегодня с нами сыграет Рустик. Сначала мы попоём под "фанеру" наши... (Арнольд призадумывается) ... песни для девочек, и песни для праздников.  Потом, после интервью с толстяком Колосковым, переходим на живой концерт, и играем наши с Рустиком старые вещи.
 - Но, мы, же не знаем этих вещей! – возразил Колян.
 - Я уже всё продумал, или ты, Коля, панковский ритм забыл?
 - Я?! – возмутился Колян. - Да, чтобы мне больше палки в руки не брать!
Он принялся колотить ладонями по столу. Потом, видимо, изображая удар по тарелкам, шлёпнул Бориса по голове. 
Тот, зло, оттолкнув Коляна, встал и обратился к Арнольду,
 - А мне ты, какую роль отвёл?
  - Клавиши, как обычно. Давай покажу, что надо играть.
Рустик вынул  из гитарного чехла, какие - то бумаги,
- Вот у меня тексты наших старых песен, с нотами, правда, гитарными.
 Арнольд его обнял, растроганный и пьяный.
 - Нет, ребята, я с вами играть не буду! – заявил раскрасневшийся Борис. - И тебя, Арнольд, предупреждаю! Одумайся! Ты сегодня напился. Мы все напились! Но, всё же, соображаем, что делаем! Ты что, хочешь скандала?! Зачем он нам?
Он сокрушённо покачал головой,
 - Только всё стало хорошо складываться...
 Сменив тон, Борис продолжил, примирительно,
 - Арни, давай выступим сегодня, как надо.
Арнольд замотал головой,
 - Ни за что! Ты же знаешь, Боря, что я свои решения не меняю.
Борис вспылил,
 - Я тоже! Я с вами играть не буду! И тебя, Арнольд, предупреждаю! Ты - это ещё не вся группа! Ни я, ни Бихруз, ни Колян в твоей авантюре участвовать не будем.
 - Ну, я уж сам о себе позабочусь, - неожиданно заявил Колян. - Сам решу играть мне с ними или нет.
- Браво, Колян!  - Арнольд зааплодировал.
Колян встал и начал кланяться, дурачась.
Эму зааплодировало уже большинство присутствующих . Арнольд подошел и обнял Коляна.
Воодушевлённый Колян обратился к Арнольду и Рустику,
- Валяйте, что вы там задумали?
 - Я думаю, пару песенок мы успеем спеть, пока эти лохи сообразят, что к чему, - начал Арнольд. - Ты же, Колян, слышал песенки "Бефстроганова".  Я тебе, помнишь, наши записи дарил?
Колян кивнул.
 - Ритм там простой, - Арнольд стал настукивать на пеньке.
- Сыграем "Пюпитр" и "Хочу и баста!",  расшевелим дремучий пипл.
 Колян начал  трясти в такт головой, вызвая смех барышень.
Тут Борис взорвался:
 - Я вижу, вы всерьёз настроились прогнать весь этот пьяный бред! По-моему, я тут один остался здравомыслящий человек. В общем, так - концерта не будет! Я иду сейчас к Колоскову и говорю, ему, что мы не выступаем. 
  - Что?! Кто это тебя уполномочивает? – возразил Арнольд не менее горячо. – Раз мы решили, что устраиваем революцию - значит устраиваем!
 - Кто это "мы" решили? Ты один решил!
 - А меня ты в расчет не берёшь? – встрял Колян.
 - А с тобой, рожа пьяная, я потом поговорю, - набросился Борис на земляка. - Отдельно!
 - Пошёл ты! – огрызнулся Колян. - Не буду я больше под твою дудочку плясать!
 - Ты чего это наезжаешь! – закричал Арнольд на Бориса. - Мы тебя не трогаем. Не хочешь играть с нами - не играй! Но и нам не мешай!
 - Сейчас на кону стоит будущее "Маркизы", - ответил Борис.  - Одним скандалом можно всё испортить. Конкуренты не дремлют! Когда протрезвеете - устанете меня благодарить!
 - Лучше я никогда не протрезвею! – заявил Арнольд, прикладываясь к бутылке. 
 - А ты чего молчишь? – обратился Борис к Мыши, ища у неё поддержки. - Скажи этим дуракам, что с ними сделает твой папочка! Он их выгребет и высушит!
Мышь ехидно улыбнулась,
 - Папочка?! Наверное - только высушит.
Арнольд и Колян громко рассмеялись на это, и ударили друг друга ладонями.
 - Папочка - персона двуличная, - заявила, обрадованная вниманием, продвинутая Мышь. - Сам слушает джаз  - а народу говно на уши вешает!
 - Как ты так про отца говорить можешь? – накинулся Борис на Мышь. - Если бы не Андрей Петрович, то ты бы не в элитной школе сейчас училась, а в каком-нибудь "сучке" задрипанном осваивала ремесло швеи - мотористки.
- Возможно! Только ведь - каждому своё!  - ответила Мышь  с  вызовом, надув пузырь из жвачки и громко лопнув его.  -  Значит, я своими прошлыми жизнями заслужила такое преимущество. И я довольна этим и довольна собой. Мне не надо двуличничать, как папочке, или как тебе, Киря. Я живу, как мне нравиться. Короче, ребят я поддерживаю! Молодцы! Давайте повеселимся сегодня!
 - Какие прошлые жизни? Что ты гонишь? – завопил Борис. - Ты эту проживи достойно! Ну, ты и дура! Дура малолетняя! Всё! Веселья не будет!
Он повернулся, и решительно пошёл к двери.
Мышь, выплюнув Борису в спину жвачку, закричала,
 - Держите, держите его! Он нас сдаст!
Она бросилась  вслед за Борисом, и повисла у него на плечах. Борис оттолкнул Мышь, и та грохнулась на пол. В этот самый момент, привлеченный грохотом, в дверях появился Толик.
 - Вы что это?! – спросил Толик, удивлённо.
- Толян, хватай его! Живо! - закричала Мышь Толику, лёжа на полу. -  Хватай, а то скажу отцу, и он уволит тебя, на хрен! Держи же его! Не стой!
Толик, поморгав глазами, обхватил Бориса  сзади, приподняв его над полом. Борис принялся смешно сучить руками и ногами и истошно материться. Поднявшись с пола, Мышь подбежала к нему и ударила с разбега головой в живот. Борис, охнув,  согнулся пополам.
 - Арни, надо его связать! – повернулась Мышь к Арнольду разгорячённое лицо.
 - Может, не стоит, - Арнольд, судя по всему, не предполагал, что дело примет такой оборот.
- Ребята, снимайте занавески, - обратилась Мышь за поддержкой к  Рустику и его парням.
  Те, без лишних сомнений содрали занавески, и Мышь с помощью Толика, связала ими Бориса.
 - Вы за это ответите! – застонал Борис. -  Особенно ты, маленькая сучка!
Арнольд, немного придя в себя, сказал,
 - Прекрати, Мышь! Хватит с него!
Он помог подняться с пола и раскрасневшейся девушке. Я, достав из кармана платок, подошёл и вытер ей лицо. Мышь, скомкав платок,  вставила в  рот матерящемуся связанному Кириллу кляп.
Бедолагу отнесли и положили на диван.
Арнольд обратился к Толику,
 - Толик, у нас сегодня намечается выступление «вживую». Но, без Бориса. Мы увольняем его из группы. Андрей Петрович нас поддержит. Особенно, после того, что он хотел сделать с его дочерью. А сейчас, вернись на свой пост, и смотри за обстановкой.
 Толик кивнул и ушёл крадущейся походкой.
 - Давайте ввяжемся в драку, а там посмотрим! – провозгласил Арнольд.
Он взял из рук Рустика ноты. Кинул их на подобный барабану круглый пень. Все склонили над нотами головы, словно над планом предстоящего сражения.    
Ну, как вам сценка?
Так всё и было, друзья.
Не буду вдаваться в детали обсуждения. Скажу только, что мне, в итоге было предложено встать за клавиши. Мне объяснили, что играть можно будет всё, что угодно - всё равно синтезатор не  подключен.
 Я согласился. Почему бы не сыграть? 
            
5
 
- А теперь - группа "Маркиза"! - объявил Колосков громко.
Мы выскочили из-за кулис. Я  занял место за синтезатором. Потом только посмотрел в зал. О, ужас! Впервые я смотрел в зал со сцены. Зрителей был «полный стадион»! Наше появление было встречено криками и аплодисментами.
  "Хорошо, что я в тёмных очках", - подумалось мне. 
Арнольд подошёл к краю сцены и произнёс,
  - Николе Паганини требовалась порою лишь одна струна, чтобы играть. Я же сыграю вам вовсе без струн!
 Он потряс над головой своей бесструнной гитарой. Потом махнул рукой. Пошла фанера: « Думс - думс!» Девчонки у сцены принялись  дрыгаться в ритм танцевальной музыки. Арнольд запел в микрофон - голос шёл  вживую. Я начал  старательно изображать игру на синтезаторе.
Играем попсу. Позор!
 "Исполнили" первую песню. Зал взорвался аплодисментами. "Неужели этим дебилам похрен, что мы выступаем под фанеру?" - думал я, глядя на зрителей.
Колосков сидел у края сцены, вальяжно развалившись на плюшевом кресле с высокой спинкой. Когда мы "исполнили", одну за другой, две  песни, он взял микрофон в руки и предложил небольшое блиц-интервью.
  Арнольд и Колян поставили гитары и прошли к Колоскову. Я поплёлся вслед за ними и присел рядом, за невысокий столик с микрофонами. Из зала, что-то постоянно кричали.
Колосков  невероятно удивился, увидев меня и Рустика. Видно, почувствовал подвох своей жирной задницей!  Арнольд же вёл себя, как ни в чём не бывало. Он даже ответил на пару примитивных вопросов, прежде чем заявил буднично.
- Наша группа приготовила слушателям сюрприз! Сейчас мы сыграем уже со струнами! 
После этих слов, как было заранее условленно, на сцену выскочил подросток, наш славный косоглазый мальчик. Он  вынес две гитары, под мышками, наперевес, как автоматы.  Арнольд с Рустиком их подключили. Колян сел за ударную установку.
Арнольд тронул струны и поднял руку.
- Добавь звука в мониторы! -  крикнул он звукооператору.
Они ещё немного побренчали с Рустиком. Потом Арнольд обернулся к Коляну. Тот проверил педали, подкрутил  тарелку и кивнул.
В зале наступила тишина. Колосков сидел, разинув рот.
 -Раз, два, три..., - задал Арнольд темп и взял первый из  трёх вечных аккордов. Колян вдарил по барабанам. Пулемётная очередь панковского ритма ударила по слушателям.

Первые два ряда были скошены  наповал. На остальных зрители прятались за кресла. Кое-кто тщетно пытался выскочить из зала, но падал пораженный, не добежав до дверей. Вскоре у выхода образовалась гора конвульсивно дергающихся тел. Те, что скрывались за креслами, лопались от нашей музыки, как вампиры от солнечного света. Тут и там взлетали фонтаны из взрывающейся плоти - вверх летели руки, ноги, части тел. Руки и ноги подлетали  высоко к потолку. С рук слетали: часы, браслеты, кольца, накладные ногти, бородавки... С ног слетали: туфли, кроссовки, протезы, тщательно скрываемые  признаки целлюлита и грибки. Всё это падало потом вниз, но не головы. Головы,  моргающие головы, головы в очках, головы с крашеными волосами и  совершенно лысые, подобно воздушным шарам, медленно поднимались вверх и исчезали в темной,  не освещённой софитами высоте концертного зала. Я не ведаю, что с ними было дальше.
  Сквозь меня словно ток пропустили! Арнольд и Рустик играли на двух гитарах в унисон. Получалось шикарно! Я настукивал на клавишах собачий вальс.
Арнольд запел высоким поставленным голосом бессмертный хит "Бефстроганова". Начинался он со слов: "Какой - то пидор сломал пюпитр!" 
Слушатели сидели тихо. Стоящие у сцены девчонки застыли и хлопали ресницами, ничего не понимая. Я посмотрел на Колоскова. Он впился в подлокотники побелевшими от напряжения пальцами. Лицо его сделалось бледным, как у мертвеца. Ещё я заметил несоответствие:  верхняя часть тела у него как будто омертвела, зад же, елозил, словно на углях.
  Когда мы начали, почти без паузы, играть вторую песню под философским названием «Хочу и баста!» Колосков поднялся с кресла и протестующе замахал руками. Но, куда там! Мы играли до тех пор, пока не отрубили сначала аппаратуру, а потом и телекамеры.
  Всего музыкальная часть сюрприза длилась минуты четыре. В зале царило полное непонимание. Кто-то пьяно смеялся. У какой-то дамы случилась истерика.   К сцене направились милиционеры, и какие-то граждане в штатском.
  Арнольд спокойно отключил гитару. Потом взял гитару без струн, лежавшую рядом. Держа её за гриф, он подошёл к краю сцены и прокричал в зал.
- Этот мёртвый инструмент есть орудие обмана. Вот как я поступлю с ним.
Подняв гитару над головой, он обрушил её изо всех сил на край сцены. Гитара разлетелась на куски. Арнольд запустил сломанные части в зал и закричал.
- Это вам на память о "Маркизе" - величайшей глупости в жизни Арнольда Нафикова! 
Через мгновение менты тащили Арнольда со сцены. Арнольд, наверно, представлял себя Джимом Мориссоном. 
Ко мне подошёл какой - то охранник и попросил пройти за кулисы. В зале свистели. Колосков подошёл к микрофону и хотел что-то сказать зрителям. Но, микрофон был отключен. Меня уже уводили, когда я, обернувшись, увидел, как из зала обратно на сцену  бросили гитару. Колосков еле от неё увернулся.

6

Менты продержали нас не меньше двух часов.  Не желаю, даже, рассказывать об общении с ними. Да и есть ли в этом смысл? Как будто, вы никогда не бывали в подобных ситуациях, любезные читатели?  Бутылки из под шампанского нам в задницы никто не пристраивал, конечно, но, в остальном, всё было погано.   
Мы даже почти протрезветь успели. Нас собирались  закрыть до утра, но нас вытащила жена Андрея Петровича. Она спасла нас и от неволи и от наступающей трезвости, столь нежелательной теперь.
Мы - это Арнольд, Рустик, Колян и ваш покорный слуга.  После всех  унизительных процедур, мы уныло сидели в обезьяннике, когда вошла эта прекрасная во всех отношениях женщина. Она осмотрела  нашу честную компанию через решётку.
Спросила только у Арнольда, не били ли нас?
Арнольд, поглядев на сопровождавшего её сержанта, ответил, что нет.
Жена Петровича ушла куда - то, оставив нам запах своих чудесных духов и надежду на освобождение. В голове у меня закрутилась эта прилипчивая песенка Поля Маккартни.
Вскоре жена Петровича вернулась в сопровождении милицейского начальника, в чине подполковника. За ними шли недавно допросивший нас капитан и обыскавший нас старшина.
- Открывай, - приказал подполковник торчащему на посту сержанту.  Тот исполнил приказание.
- Выходите! - сказал  подполковник.
 Мы вышли из обезьянника.
- Хороши, бременские музыканты! Теперь прославитесь! Короче, сейчас я на вас времени терять не буду. Перенесём всё на потом!
Затем приказал старшине, - Верните им вещи!
Пока старшина возвращал нам конфискованные шмотки, ремни и телефоны, подполковник о чём-то любезно беседовал с женой Петровича.
Убедившись, что всё возвращено, она пропустила нас вперёд, как заботливая наседка пропускает своих цыплят. Затем, одарив  подполковника обворожительной улыбкой, вышла вслед за нами.
На улице выражение её лица кардинально поменялось. От былой наседки не осталось и следа.
Она набросилась на Арнольда с Коляном, напоминая теперь волжского беркута. О, это была буря!
- Что вы наделали?! Вы понимаете, что вы наделали! Теперь группе конец! Конец всему проекту и т. п. 
Мы с Рустиком и Коляном незаметно отошли немного назад.
- Ну и хрен с ним с проектом! - от этих слов Арнольда жена Петровича словно онемела.
 Арнольд же продолжал, повторив для пущей убедительности - Хрен с ним, с этим попсовым проектом, Ольга! Я больше в эти игры не играю! Всё! Отыгрался!      
Ольга пристально смотрела на Арнольда, и это продолжалось невыносимо долго.
- Оставьте нас, - сказала Ольга.
 Мы отошли. Я обернулся и увидел Мышь.
Мышь поджидала нас у выхода из милиции. С ней были две давешние барышни.
- Это было здорово! - восхищенно произнесла Мышь посиневшими от холода губами. Барышни тоже выразили свое восхищение. Одна из них достала из сумки пару оставшихся  бутылок пива. Мы откупорили их, и бутылки пошли по кругу.
Через несколько минут подошли Ольга и Арнольд.
- Что же теперь будет с "Маркизой"? - спросил Рустик у Арнольда.
- Меня в "Маркизе" точно не будет, - ответил Арнольд, оторвавшись от бутылки. - Всё кончено!
 Я принял бутылку у Арнольда, отпил и передал по кругу.
  Колян был более категоричен,
 - "Маркизе"  звездец настал!
Ольга дождалась, пока мы допьём.
- Поехали! - сказала она, наконец.
Мы перешли на другую сторону улицы. У обочины стоял красивый лимузин. Марку не помню. Ольга села за руль. Рядом с ней Арнольд. Мышь, две барышни (тоже ведь не вспомнишь, как звали), Рустик, Колян и ваш покорный слуга набились сзади. Мышь сидела у меня на коленях. Когда проезжали гаишников, она пряталась вниз, а потом опять поднималась. Так и ёрзала на мне всю дорогу.
Наконец, приехали. Вокруг нового дома виднелись следы  стройки. Лифт не работал, и мы поднялись по лестнице с большими пролётами.
Поднявшись, мы оказались в огромной квартире, с просторным холлом. Принялись бродить по комнатам. В одной из комнат я увидел большую коллекцию виниловых дисков. Диски занимали стеллаж от пола до потолка, полок в десять. К стеллажу была приставлена деревянная лестница. На этом путешествие по квартире для меня закончилось. Я нырнул в эту комнату, словно лис в курятник.
Пока я лазал вдоль полок, с трепетом вынимая и разглядывая пластинки, в комнате оказались почти все. Коллекция никого не оставила безучастным.
Ольга, переодетая уже в кимоно, с драконами, да змеями, прикатила столик с разноформенными бутылками и закусками.
Мы продолжали выпивать и закусывать. Я попробовал всего понемногу, из напитков же предпочел водку.
Все громко разговаривали наперебой. Главной темой было, понятно, наше незабываемое выступление.
Я расположился с кучей дисков у проигрывателя и крутил их один за другим.
Также рядом крутилась Мышь. От моих любимых групп она недовольно морщилась.
Я поставил блюзы в исполнении Дины Вашингтон. Все, словно по команде, разбились на пары и стали топтаться и прижиматься.
Рустик и Колян тискали барышень. Арнольд и Ольга, не стесняясь, прильнули друг к другу.
- А ну их на фиг! - сказала мне Мышь. -   Пойдем ко мне в комнату.  У меня там есть для тебя сюрприз.
- Что ещё один сюрприз? - ответил я  словами Иоанна Васильевича.
Я двинул вслед за Мышью, иногда налетая на мебель.
Когда мы прошли к ней в комнату, Мышь приложила палец к губам и вытащила откуда-то из шкафа небольшой такой коробочек.
- Травка! - воскликнул я.
Мышь  заговорщицки кивнула.
Я раскрыл коробок и заворожено посмотрел на засушенную коноплю. Мышь тем временем извлекла из недр своего платьевого шкафа пачку папирос «Актаныш Таннары».
- Умеешь забивать? - спросила она.
- Обижаешь! - ответил я. - Где папиросы - то взяла? Что-то исчезли они в последнее время.
- Все курят подряд. Вот они и исчезли.
Я вспомнил, как некоторые мои знакомые, сетуя на отсутствие папирос, забивали сигареты.
- По-моему папиросы нарочно не продают, чтобы в них травку не забивали, - говорил я Мыши, высыпая табак из сигареты в ладонь. - Как будто это остановит любителей пыхнуть.
- Водку продают, сволочи! А травку запрещают! - сказала Мышь с негодованием.
- Это точно! - поддержал я её, смешивая табак с травой. - Сама подумай, какой они доход с водки имеют. Вся наша экономика на водке держится. А теперь представь, Мышь, что легализовали травку. Приходишь ты в магазин, в бакалейный отдел, и спрашиваешь у продавщицы: «Какие сорта конопли у вас сегодня в продаже?» А та отвечает тебе: «Есть много сортов. Вам, с каким эффектом требуется?  Есть травка для того, чтобы расслабиться. Есть травка для того, чтобы заниматься творчеством. Есть травка для того, чтобы *** стоял".
- Что и такая есть? - спросила Мышь удивленно.
Я засмеялся, закручивая кончик папиросы.
- Рядом с тобой, Мышь, такая травка не требуется.
Она улыбнулась, смущённая.
Я зажёг кончик папиросы. Взрыв удался! Затем я передал косяк Мыши. Она затянулась, попробовала задержать вдох, но закашлялась.
- Давай сделаю паровоз, - предложил я ей.
Мышь кивнула, вытерла выступившие слёзы и раскрыла рот.
Я перевернул папиросу и стал дуть в неё, направив струю дыма в рот юной курильщицы.
Потом мы поменялись ролями, и уже Мышь вдувала в меня запретные воскурения.
Докурив, мы уселись прямо на пол, опершись спинами на большое кресло и вытянув ноги. Мышь подобрала валявшийся пульт и включила видео.
Мы стали смотреть концерт «Нирваны». Я почувствовал, как начинаю взлетать.
  Плохо помню, что происходило потом. Хотя кое-какие воспоминания все же остались. Порою проясняется…
Припоминаю, как мы с Мышью целовались, сидя на паласе перед телевизором. И всё остальное. Но это уже выходит за рамки нашего музыкального обозрения. Так мы с ней у уснули, обнявшись.
Курт Кобейн пел на экране: «Rep me, rep me –e - e, my frend! »
Но эта песня была не для нас, попсовиков!
Вот такая история приключилась со мною, друзья.
Тут надобно бы вывести мораль. 
Но, мы не будем морщить лоб, в поисках приличествующих мыслей. Всё уже сделано, и всё сказано, до нас и лучше нас.
У Майка Науменко есть подходящие строки:
«Если вы меня спросите: - Где здесь мораль?
Я направлю свой взгляд в туманную даль.
Я отвечу: - Ах! Как мне не жаль, я и в самом деле не знаю,
Где здесь мораль! Но так мы жили, так и живём,
Та и будем жить, пока не умрём!
И если мы живём вот так – значит так надо!»
Лучше не скажешь.
Если кому интересно, что было дальше, скажу, что «Маркиза» продолжила играть попсу. Ребята протрезвели, помирились,  пришли в себя и двинулись в турне, по нашей многострадальной родине. Однако им вскоре всё же суждено было прекратить своё существование. Виной тому были открывшиеся близкие отношения Арнольда и жены Андрея Петровича. 
Так – что Мышь с мамой вскоре переехали в Москву. А Арнольд проследовал в обратном направлении. Он нашёл себя в роли ведущего утреннего шоу на местном телевидении.
 Я же всё продолжаю искать себя. До сих пор этим занимаюсь!