L. S. D

1.

…Сегодня мне наконец-таки удалось сделать это. Тайком, пока все спали, никто не видел, как я, пробираясь по темному коридору, случайно наткнулся на чей-то тайник, выпавший из небольшого углубления в стене. Тайник был прикрыт старым газетным листом, уже пожелтевшим от времени. Я обнаружил то, что кто-то так надежно прятал, надеясь оставить это до лучших времен, когда он(а) сможет в одиночестве проглотить. Насладиться и удовлетворить себя на некоторое время. Маленький пошлый секрет эстетствующего лицемера, отвечающего на вопрос «у тебя есть» коротким и вполне предсказуемым «нет».
Мне стало смешно. Я пошел на кухню, открыл форточку, поджег желтый лист, бросил его в пепельницу, закурил, сел рядом и начал наблюдать, как сгорает этот убогий страж, предавший своего хозяина и не сумевший сохранить то, что нужно было оберегать гораздо тщательней. Как зеницу ока. В особенности от таких как я, бредущих своей никчемной полуночной дорогой от постели к унитазу и обратно. У меня даже и в мыслях не было что-то находить, искать, красть или отбирать. Судьба распорядилась именно так. И я был благодарен ей за это. По крайней мере, поначалу.
Поначалу все кажется таким простым и приятным. Вы сидите в предвкушение, пожираете глазами то, что перед вами, оттягиваете момент, когда сможете в полной мере насладиться обладанием этого, стать на несколько дюймов выше. Выше себя самого и остальных…стать поистине короче, длиннее, чаще, глубже, дружелюбнее, прекраснее, привлекательнее, острее, стать лучшим во всех отношениях, рождая последующую зависть в глазах окружающих, и вот…
…наступает момент Х.
Я выждал этот момент, дождался его, выкурил около пяти сигарет, прежде чем сумел перебороть дрожь и страх, и достать из липкой сжатой ладони свою находку, положить ее на стол перед собой, осмотреть со всех сторон то, у чего не было этих сторон по определению… Я успел передумать кучу самых разнообразных вещей, классифицировать, определить, понюхать, потрогать, даже пару раз лизнуть, не притрагиваясь к этому рукой, только языком, будто осторожный пес, не уверенный в съедобности жратвы, которую вывалил ему хозяин в миску…
Неуверенность пациента, принимающего сильный препарат без рецепта врача, пожирала меня. Пожирала так, будто я всю свою жизнь жил только по этим рецептам, не смевший и шага ступить без корявой размашистой подписи на клочке бумаги.
Я поражался сам себе. Презирал и уговаривал. Убеждал и страшился. Просил, умолял, кидался в ноги, рыдал, вел себя как полное ничтожество…и моему «я» ничего не оставалось больше делать, как внять этим истеричным молитвам моего другого «я».
Я смеялся, как проклятый черт. Истошно ржал как обезумевший конь, еле успевая прикрывать рот рукой, сдерживать эти конвульсии, чтобы никого не разбудить. Не дай Бог. Разбудить. Мысль о том, что кто-то может придти и отнять это, приводила меня в ужас. Я покрылся холодным потом, и стал чрезвычайно напуган, будто ребенок, листающий тайком от родителей порножурнал, и всем своим внутренним чутьем ожидающий того, что кто-то обязательно зайдет. Вот прямо сейчас. Когда ты уже на пике.
Когда ты уже не можешь сдерживаться. Когда вокруг тебя уже не существует ничего, кроме твоего страха и твоего наслаждения. Твоей тайной визуальной радости. Твоего плотского порыва подсмотреть за ширму…увидеть, пощупать, хотя бы глазами, запомнить все до мельчайших подробностей, чтобы когда-нибудь потом, возвратиться к этим греховным картинкам снова…
Снова. Я не был уверен, что захочу вернуться к этим картинкам, открывающимся передо мной с немыслимой скоростью.
Я проклял все на свете, прошептав в открытую форточку слова ненависти и тотального презрения ко всем без исключения. К каждому спящему и бодрствующему человеческому существу. К каждому земному созданию, связанному с этим миром вдыханием О2 через рот, ноздри и все, чем еще можно дышать.
Я схватил это двумя вздрагивающими пальцами и, закинув в рот, быстро проглотил. Мой кадык дернулся, пропуская это ниже, куда-то в район пищевода. Сердце вздрогнуло. Тело скрутила непонятная судорога. Я притих, и неподвижно усевшись на стуле, принялся ждать…

2.

вам хотелось когда-нибудь открыть "ящик пандоры"? заглянуть внутрь и познать то, чего не удавалось познать еще никому?
мне безумно хотелось. но мне, как и многим другим , нужен был ключ. без ключа любой замок становится бесполезной пустышкой. если вы знаете это, то начинаете искать ключ. его местонахождение неизвестно, и найдете ли вы его, зависит скорее от вашего везения, чем от какого-либо мастерства.
я не претендовал на славу. не претендовал на мирские блага.не ждал, что придет добрый волшебник и вручит мне главный приз под бурные овации ликующей толпы, восхищенной моей смелостью и находивостью.
я ждал. я выжидал. сидел, неподвижно уставившись на моток колючей проволоки, свисающей с маленького крючка на кухонной стене, нюхал дым от затухающей сигареты, одиноко догорающей в широкой керамической пепельнице, глядя в одну точку, и со стороны могло показаться, что я окончательно сдвинулся. может и так, меня нисколько это не заботило в тот момент. я был на пороге чудесного открытия. открытия, о котором никто и никогда больше не узнает, кроме меня одного. это делало мои попытки еще более отчаянными. еще более изощренными. еще более беспощадными.
потом начались розовые сны. я никогда прежде не видел ничего подобного. это было в одно и тоже время омерзительно и прекрасно. будто клубы какой-то вонючей, прожженной массы растаивают прямо в воздухе. будто ты смотришь один из тех мультипликационных сериалов, которые не имеют конца. погружаешься все глубже в это ежеминутное беспорядочное подсматривание за тем, что тебе абсолютно не интересно, но только поначалу, а потом зрелище захватывает настолько, что не хочет отпускать. ты - заложник, принесенный в жертву страшным уродливым богам погибшей цивилизации. ты - сам бог, являющийся миру в ослепительно грязном одеянии, обернутый в плащ из кожи мертвых гениев, генетической платины плюющегося во все стороны человечества. тебя преследуют призраки, настукивающий однообразный ритм на тамтамах, и все это под тягучий аккомпанимент пинкфлойдовской "стены".
приходит сатана, ставит тебе черную метку прямо на лоб, отмечает твое рождение в новом апокалиптическом мире, там, куда уходили все наиболее достойные, с тем же штампом на голове. признак если не ума, то хотя бы гениальности. избранности. сияния. блаженства.
непобедимости. безостановочности. будь готов отныне быть не таким как все. будь верен своему званию. своему пути, который ты избрал. обратной дороги нет, ящик открыт, остается только двигаться дальше, никуда не сворачивая, не останавливаясь, не жалуясь, никого не обвиняя, без страха и сомнения, вперед и вперед. к дальнейшим чудесным открытиям, которые давно уже ожидают тебя.
ты - новорожденный Шива. восьмиконечная звезда. символ задыхающегося во времени и пространстве народе. их милостивый даритель и господин.
ты - новое ярко розовое Всегда и Везде. ты уже сворачиваешься сам. тебя скручивает, приподнимает, ты развеваешься в разные стороны как черный пиратский флаг на корабельной мачте.
эй, ****ь, смотрите, вот он я.
я несу вам кое-что интересное.
мое сердце, душу, мою блевотину.
мою превозданную материю. мой многоликий Хаос. мои разбитые тарелки.

ты пытаешься записать свои ощущения. чувства. эмоции. и в какой-то момент понимаешь, что чернила текут прямо из твоей руки. ты пишешь пальцами на листе. своими пальцами.
на белом, пульсирующем листе.

мние патвгадь се мрри...я хочу быыаоть чм-та чт выши вазх...яужээ ткой...

твой мозг напоминает качели в психиатрической больнице. медленный легко предсказуемый маятник, будто гипнотизируя тебя, раскачивается по одной и той же траектории. пытается свести тебя с ума.

ты блюешь на свою Огромную Керамическую Пепельницу. но это тебе только кажется.
фотаны слюны из высушенного рта стекают прямо на стол. падают так низко, что дотянуться до них нельзя. это где-то под.
может быть, над.
может, нигде.
может, везде.

ты пытаешься кричать. ты кричишь. ты чувствуешь, что кричишь.
ты хочешь остановиться, но вспоминаешь данную тобой клятву.
не остановливаться.
не жаловаться.
не обвинять.
не сворачивать.
двигаться только вперед.

ты съезжаешь на холодный пол, скатываешься как резиновый мячик, падаешь осенним листом, растягиваешься в разные стороны. открываешь рот, закрываешь глаза.
ты задыхаешься воздухом, который рвет твою глотку на куски. рвет твои легкие. твое сердце. твою душу.
ты даешь новое обещание.
но его уже никто не слышит...