Поезд мчится...

Не спрашивайте меня ни о чем. Все, что я еще в силах сказать, никак не вяжется с тем, что вы в состоянии услышать. Вы протянули мне руку помощи, нащупали мой пульс, обшарили карманы, но это еще не дает вам права копаться в моем прошлом.

Не приходя в сознание, я, словно слепой перед зеркалом, видела не то, что хотела увидеть, а то, что не могла забыть.
Я стою на цыпочках у прилавка в магазине игрушек. На полках, напоминающих тюремные нары, лежат первые детские желания с пустыми глазницами, с разноцветными пуговицами, пришитыми вместо глаз, татуировки ценников… Мой взгляд останавливается на игрушечной железной дороге, как поезд на станции. Мама, давай купим… На перрон выходит пожилой мужчина, у него заплаканное лицо и нечищеные ботинки. В другой раз, сейчас нет денег. Поезд трогается, продавщица улыбается мне, я хочу ответить тем же, но думаю, что лучше рассчитаюсь с ней, когда вырасту. Приду как-нибудь в магазин и выпорю ее при всех хорошенько, а потом поставлю в угол и отберу железную дорогу. Или лучше соблазню ее и получу желаемое лаской. Путем шантажа, путем переговоров, мирным путем, через черный ход самых доверительных отношений.

От встряски боль в голове загудела. Нет, это явь, сквозь запекшиеся ресницы я вижу его – он мчится, мелькая зелеными вагонами, с протяжным гудком. Он не остановится, да и нет в нем пожилого мужчины в пыльных ботинках, так похожего на моего отца.