мёд

«А вот я сочинил песню, смотри! О ней! Она – прекрасна, я - сволочь».
После этого из потёртого кожаного чехла достаёт гитару и поёт душещипательное.
Всхлипываю. Но не от восхищения.

Другой. Показывая фотографию: «Посмотри какие глаза. Божественные. Они необычайны! Таких глаз в мире не существует! Сверлящие! Загадочные! Я утонул в них сразу».
Отворачиваюсь, достаю пудреницу, открываю, с пристрастием рассматриваю свои глаза, тоже сверлящие и даже в какой-то мере загадочные. Недоумённо хмыкнув, щелчком закрываю пудреницу. Продолжаю делать вид, что внимательно слушаю, тайком утираю слёзы. Но не от умиления.
С третьим встречаемся в кафе. Радостно плюхаюсь в мягкое кресло, предвкушая беседу о поездке в Массачусетс. Он выдаёт пару невнятных фраз о местном колорите, прихлёбывая коричным чаем. Потом вдруг расцветает: «И знаешь, кого я там встретил? Альку! Ну, Алину? Ну, ты помнишь! Она так изменилась! Стала такой.. такой… ммм.. женщиной! Сейчас покажу тебе! Я её нарисовал, пока тебя ждал». Простой рисунок карандашом. Даже не рисунок. Эскиз. Прошу подарить его мне. Отказывает. Плачу. Но не от расстройства.

Эти трое влюблены. Крепко-накрепко. И не слышат ничего кроме Любви. А ведь я хотела попрощаться. Через 3 недели операция. Потом долгий восстановительный период, химиотерапия и всё такое. Если, конечно, я выживу.
Купила цветочного меда с орехами в надежде рассказать всё хотя бы ему, если он, конечно, не влюблён в прелестную пчёлку с восхитительными крылышками. Исключительными крылышками. Прозрачными как роса.
Повезло, мёд оказался фригидным и от этого невкусным.
Вот в этом, мы с ним близнецы. Несочны и пресны. Он – с лёгкой горчинкой, я - с горечью. Мы с ним не любим никого. Даже себя. И от этого не интересны.
Плачу, но не от прощания.