Подруга

- Ну, по аккуратнее со своей гривой! – Вовка хотел пошутить, но почему-то встретил почти обиженный взгляд Саши. Она собрала рукой волосы в хвост, уже хотела отвернуться, а он вдруг притянул ее к себе за талию и поцеловал.
Стало темно и тихо, как будто кто-то враз выключил рубильник, и сиреневый мерцающий свет и гремящая музыка перестали существовать. Он оказался сейчас где-то не здесь, а в каком-то другом мире, где, казалось, не было никаких проблем.
«Почему я ничего не чувствую?! Ни обиды, ни отвращения. Почему я ничего не слышу? Не вижу? Где я?» - пронеслось в Сашиной голове. И вдруг снова появился свет. Не было только звука. Она встала как во сне, высоко подняла правую руку и ударила Вовку.
Хлопок! И появился звук, люди зашевелились, мысли забегали, она сорвалась с места и выбежала в холл, хлопнув дверью.
Тихо было только за их столиком. Вовка так и сидел лицом к тому месту, где еще минуту назад стояла Саша. Бесконечные пять минут это положение было невыносимо, потом все враз, как по команде, заговорили. Вовка отхлебнул из стакана чего-то холодного, и встал, опрокинув стул.
- Ты куда? – спросила Наташа, подняв на него глаза.
- В туалет, - он смотрел на нее, и не уходил.
- Она где-нибудь на подоконнике, если не ушла, конечно. Хотя нет, сумка то здесь.
Вовка повернулся к двери и вдруг почувствовал, как Наташа взяла его за руку, он оглянулся.
- Я тебя люблю, - сказала она и, отпустив руку, повернулась к столу.
Вовка вышел. Два этажа, тьма подоконников. Зачем он бегал, сломя голову, по первому этажу, он не знал. Здесь не было ни одного окна, только гардероб. Поднявшись на второй этаж, он остановился: все окна были закрыты шторами. То, что ищешь, всегда оказывается в самом конце. Возле последнего окна стояло много цветов, он мог бы и догадаться, какой угол выберет Саша, а не бегать по этажу беспорядочно, раздергивая шторы на окнах.
Он отодвинул штору и оперся о косяк.
- Зачем ты пришел? – спросила она как-то через чур спокойно.
- Мне Наташа сказала, что ты здесь. – И Вовка сел на другой конец подоконника, - Прости меня.
- Ха! Надо же, как все просто! Сначала ты оскорбляешь меня и Наташу, потом просишь прощения, следующий шаг – я тебя прощаю, и мы опять друзья. Нет.
- Наташа сказала, что любит меня. – Вовка помолчал, а потом добавил – А ты любишь?
Саша не ответила. Она даже не отвела глаз от темного окна.
- А я тебя люблю! И хочу слышать: любишь ты меня или нет!
Саша вдруг перекатилась на колени, и максимально приблизив к нему лицо, сверкнув глазами, прошипела:
- Ш-ш-што?! – А потом вдруг сорвалась на крик.- За кого ты меня держишь?! Как ты можешь?!
И Вовка, сам не понимая, что делает, как в зале, снова поцеловал ее. Он прижимал ее к себе и думал, что не может поступить с ней грубо, и вообще, она права – все это просто гадко.
Саша, какой-то неожиданно проснувшейся силой, отпихнула Вовку, встала и, судорожно, замахнулась.
- Опять ударишь? – спросил он, подняв на нее глаза.
У нее задрожали губы, рука почти со свистом понеслась к его лицу, он сморгнул, но почему-то Саша промахнулась. Она резко повернулась, кинулась к лестнице, не помня себя, влетела в зал, схватила сумку, и вылетела обратно, хлопнув дверью.
Следующую неделю Саша прожила, как во сне. Она не ощущала времени, не понимала, что говорят люди, не осознавала, что происходит. Все эти дни у нее было единственное желание: как можно скорее попасть домой, в пустые комнаты, где только музыка, и никто ее не видит, не слышит, где она обезопашена от возможности встретить Вовку или Наташу.
Наташа позвонила ей в четверг. Протяжный звонок разорвал тишину пустой квартиры. Саша вздрогнула, бешено заколотилось сердце, она дрожащей рукой взяла трубку и, сорвавшимся голосом, спросила:
- Алло.
- Привет, Саша! – ответила Наташа обычным голосом – Куда-то ты пропала?
- Да, с нашими гулянками, у меня в институте завал, – постаралась спокойно ответить Саша.
- Не пойдешь сегодня в клуб?
- Не-ет, куча контрольных накопилась.
- Зачем ты говоришь неправду?! – вдруг рассердилась Наташа. – Ведешь себя, как страус!
- О чем речь? Я что-то не пойму.
- Все ты прекрасно понимаешь! Нельзя бегать от меня и от разговора – всю жизнь.
- По-моему глупо что-либо обсуждать.
- Это ты глупо себя ведешь! Ты не понимаешь разве, что Вовка тебя любит! – У Саши екнуло сердце. Она с трудом проглотила комок, образовавшийся в горле, и не твердым голосом, сказала:
- Наташа, я повешу трубку.
- Попробуй! Все равно, рано или поздно, нужно будет что-то решить.
- А, я уже все решила! – Сашин голос срывался, трясущиеся руки с трудом держали трубку. – Живите, как жили без меня. А я… буду жить без вас!
- Неет! Так не пойдет! Какое, вообще, право ты имеешь решать за Вовку за меня?! Если все вышло, так как вышло, значит и жизнь наша должна измениться.
И Саша, пытаясь справиться с накатывающими слезами, выкрикнула в ответ:
- А, я не хочу ничего менять!
- А, я хочу! – вскрикнула Наташа,- Ты моя подруга. Он… не важно! Я не хочу вычеркивать из своей жизни никого из вас!
Замолчали. Казалось, сказали все, и не сказали ничего.
- Позвони ему сегодня. – Решай не решай, без Вовки все равно ничего не решишь. Она-то все уже для себя решила – А вот Саша?
- Сама позвони.
- Ты опять бежишь?! Мы решили с ним все вопросы. Теперь ты решай свои.
- Я не могу.
- Сашенька, думай о себе – не думай обо мне.
В груди все заскрежетало. Саше, казалось, она никогда не примет жертвы, а сейчас вот ничего другого не оставалось.
- Что я должна тебе сказать?
- «Я позвоню».
- Я позвоню.
Наташа вдруг бросила трубку.
Наступила страшная, кромешная тишина. Жутко кололо сердце. И не важно, кто это был. Их было трое: каждый из них думал о своем, но каждый думал на одну тему.
Одна медленно ходила из угла в угол по комнате. В ней как будто родилось что-то новое, что заслонило любовь к Вовке. Не то чтобы она перестала его любить, нет, наверное, если бы она его разлюбила, она стала бы бороться за него, стала бы мучить его. Она его слишком любила, она слишком любила Сашу.
Она даже толком ничего не поняла. Ни разу она не видела влюбленных взглядов со стороны Вовки, и, тем более, со стороны Саши. Но она просто чувствовала, что эта любовь, на самом деле никому не нужная, витала в воздухе, и исход всего этого был неотвратим…
 Второй сидел на диване, запрокинув голову на спинку. Да любовь. Как он мог, год ходить с одной, а потом так скоро, без оглядки полюбить ее подругу. Почему в Саше было что-то такое, чего не было в Наташе. То, что заставило его любить первую и не любить вторую.
Он очень хорошо помнил один осенний день, когда они все вместе гуляли по бульвару, и он в пылу разговора, как-то машинально, схватил Сашу за руку. Она потянула к себе руку. В ее жесте было столько упорства и, тем не менее, Вовка ее не отпускал. Не возможно было передать, какое чувство вызывала в нем сложившаяся ситуация.
Саша смотрела на него необъяснимо испуганно. Ее огромные глаза, в такой обыкновенный, обыденный момент, выражали неописуемый ужас. А он, а он в ответ испытывал необъяснимое, в свою очередь, щемящее чувство. Саша будто смотрела ему в душу, пытаясь что-то объяснить, сказать, а он… не понимал.
- Сашь, что случилось?
Наташа разрушила образовавшийся вакуум. Вовка отпустил Сашину руку. Саша вдруг заулыбалась, так забавно стукнула его в плечо кулаком и, как ни в чем не бывало, отошла к Наташе.
Это была, наверное, первая весточка грядущих событий. Только тогда он ничего не понял. Он был бревном, твердо уверенным в себе и в девчонках. Хотя, как выяснилось впо-следствии, в девчонках, как раз, он и не ошибся…
Третья лежала на полу вниз лицом, раскинув руки, представляя собой крест. О чем она думала? О том, что жизнь сыграла с ними троими злую шутку.
Она отлично помнила первую встречу с Вовкой, когда она увидела его, сидящим на скамейке, на которой она всегда ждала Наташу. И как он вдруг, ни с того ни с сего, решил с ней познакомиться. А она в ответ достала книгу из сумки и отвернулась. А потом она узнала, что это тот самый Вовка. А потом она быстро влюбилась…
И эта влюбленность отличалась от всех остальных: Саша совершенно не стремилась к Вовке, она просто каждый раз ловила себя на том, что внимательно смотрит на него, что не в силах отвести взгляд.
Как у нее тяжело билось сердце! Как тряслись руки!
Как не выносимо было сознавать, что она его любит!
Как не выносимо было сознавать, что он отвечает ей тем же!
Она не имела прав на эту любовь, она запретила себе любить Вовку. Только это почему-то не помогло…
Саша тяжело вздохнула и поднялась с пола. Подошла к телефону и набрала знакомый номер. А когда услышала на том конце провода Вовкин голос, вдруг не смогла ответить.
- Саша – она молчала, - Саша – снова позвал он, - Саша, ответь, пожалуйста.
- Привет – наконец, сказала она.
Услышав ее голос, Вовка засуетился и быстро ответил:
- Давай встретимся. Давай?
- Ладно. – этот ответ обрадовал Вовку.
- Давай сегодня, в клубе. Там на окне. Ладно?
- Хорошо. – Ответила Саша и замолчала. Они, наверное, в течение пяти минут ничего не говорили. Вовка слышал только тишину в трубке. И Саша слышала только тишину. Но эта тишина означала присутствие. Для Саши присутствие Вовки. Для Вовки присутствие Саши.
- Ну, все пока. – Наконец, сказала Саша. У Вовки в душе что-то оборвалось при этих словах. Для него, наверное, было бы лучше, если бы они сидели, вот так молча, целую вечность.
- Пока. – Ответил он.
И Саша первая положила трубку.

Вовка отодвинул штору и остановился, опершись о косяк.
- Темнеет теперь рано. – Сказала Саша, отведя глаза от темного окна, за которым по дороге катилась бесконечная вереница горящих огоньков – машин.
Он сел. Молча смотрел на нее такую маленькую, обнявшую руками колени.
- Кажется, Наташа не оставила нам выбора. – Саша спустила ноги с подоконника и, по-додвинувшись к Вовке, положила голову ему на плечо.
- Я тебя люблю, - сказал он шепотом.
- И я тебя. Люблю. – Тоже шепотом ответила она.
У нее покатилась одинокая слеза по щеке, такая тихая, непроизвольная, от какой-то не-выносимой муки, от слов этих, только что сказанных.
Зашуршала штора. Саша подняла глаза и увидела Наташу.
Ее Наташу! Ее подругу!
Саша подняла голову с Вовкиного плеча и отодвинулась, освободив Наташе место по-серединке.
Наташа села, и сразу вся обмякла. Она сидела, сгорбившись, сложив руки на коленях. Всегда такая шумная и веселая, сейчас она была тихая и грустная.
Наташа думала о них двоих, Саше и Вовке, все эти дни и истратила на это все свои силы. Она еще ни разу не думала, как будет жить дальше. Как, вообще, они трое будут жить дальше.
- Ничего, - сказала она, беря за руки Сашу и Вовку, - все равно все будет хорошо…