Исповедь

Мы жили здесь всегда. Как и наши предки. Как предки наших предков. Весь род. Все племя вместе. Как остальные живут где-то еще.
Едва я вышел из тьмы ранней весной и начал осознавать себя, моя семья всегда была рядом. Так было заведено.
Никто не видел мест, что скрываются за холмом и не слышал бы их названий. Но нас много и нам ведомо все. Те, кто далеко, рассказывают нам о том, что знают и видят, мы – отвечаем им тем же. Мы знаем о мире все. Правда, не все можем понять.
Я еще молод, но крепок и смышлен и уже помогаю малышам постигать истину, что витает в воздухе вокруг нас, не таясь. Помогаю впитывать ночное звездное небо, дарящее простое ощущение бесконечности, неподвластное в обычные дни обычным душам.
Мы всегда смотрим вверх, напиваемся мудростью неба и держимся своей земли, помня о корнях.
Есть те, другие, которых много и мы не понимаем их. Они уничтожают нас. Мы далеко, но когда-нибудь они, как ненасытные волки, придут и сюда – так говорят старшие – нас с детства учат не бояться и познавать мир до тех пор, пока отпущено. Они другие или чужие. Как мне самому кажется, их просто исторгает тьма, странным образом материализуя и внося хаос в гармонию мира. В одиночку они безобидны, почтительны и даже трусливы… Их философия и цель не поддаются нашему объяснению. Век чужих короток и бестолков, наша жизнь нетороплива и наполнена – нам не быть вместе и нам не сойтись. Между тем они умны, им знакома математика, с помощью которой можно читать космос. Но чужие используют свои знания неразумно и недальновидно, поклоняясь техническому совершенству и придумывая все новые способы убийства. Их устремления часто благородны, но результаты плачевны. Чужие держатся вместе, как и мы, но их часто носит по свету. Почти все одиноки. Мало, кто из них искренне верит в Творца всего сущего. И даже Любовь редко очищает их. Они создают много красоты, но красота не спасает их.
Им не нарушить наш покой и не вмешаться в нашу судьбу. Даже уничтожив нас, все, что должно остаться неизменным – мир вокруг нас – таковым и останется.
Что важнее тишины? Дождя? Осеннего звездопада? Сполоха молний и раскатов грома? Симфонического переката ветра по пышным формам земли? Быть может незначительный предмет, игривый обман солнечного блика, изумрудная правда, мелькнувшая в траве или далекий шум реки, дающий новую пищу для мыслей, чье течение всегда напоминает мне музыку…
В покорности судьбе – наша сила. Мы стоим один за другим, всегда вместе. И, сейчас, когда так несправедливо, невовремя и страшно, в меня впивается первый удар топора и я понимаю значение неведомых мне слов «просека», «дорога» и «лесовоз», я, один из многих, хлопаю миллионами ресниц всех своих зеленых глаз, что закрывались на долгую зиму, распахиваясь вновь навстречу солнцу и теплу по весне, стою, доверясь судьбе. Немного дрожу. Пока есть несколько мгновений, спешу прервать свой рассказ, но не закончить, ибо так заведено - ничто не заканчивается совсем. Лишь одну главу. И называю ее: «Исповедь Деревьев»…
25.12.2006.