Раци

-- Экспресс-анализ записи показал то, что ожидалось? – спросил адмирал.
Майор кивнул.
-- Отлично. Командование так сказать союзника приглашено на совещание. Когда они войдут, стреляем. Это служит сигналом для уничтожения всех их представителей на наших кораблях. Потом атакуем их флот. Внезапность – залог успеха.
-- Может, всё-таки потребовать у них объяснений?
-- Нормальная человеческая идея, майор. И они знают, как в этом случае реагировать.
-- Но у нас союзнические обязательства.
-- Обязательства, обязательства, -- проворчал адмирал, заводя за спину руку с пистолетом.

Двенадцатый залп “Чекана” уничтожил двигательные модули. Корабль кочевников ещё продолжал уходить, но теперь лишь благодаря силе инерции, и шансов у него не было. Подполковник Доронин включил интерком.
-- Бесполезно, -- заметил Эф Четвёртый. – Они и сейчас не сдадутся.

Действительно, прецедентов не было. Перемещаясь от системы к системе, кочевники выгребали с попадающихся на пути планет всё ценное и нужное, безжалостно давя любое сопротивление. Кадры с чудовищными последствиями их набегов обошли все земные телеканалы.
Словно компенсируя жестокость, кочевники не требовали снисхождения и для себя. Один корабль – одна большая семья. Мужчины, женщины и дети вместе летели, вместе шли в бой, вместе погибали. На любые предложения о сдаче следовал неизменный отказ. Весьма оригинальный: погибающий крейсер начинал выкидывать космические мины. Капсулы с ядерными зарядами разлетались в разные стороны, чтобы потом болтаться по космосу в надежде на встречу с кораблём или планетой. Союзники передали несколько экземпляров, и теперь на Земле удивлялись бессмысленной упёртости: лишь бы укусить напоследок. Такого врага, казалось бы, давить, и давить нещадно. Однако вопрос о невинных младенцах волновал многих. Конечно, безопасность космоса стоит таких жертв, и потому добивали. Но, к своей горькой радости, человечество осталось человечным, приказ требовал давать последний залп лишь тогда, когда первая из мин достигнет границы зоны поражения, до этого не прекращать призывов к капитуляции. Пилоты строго соблюдали предписание. Оружейники наращивали объём взрыва в ущерб массе ракет. А союзники возмущённо ворчали, видя такое расточительство.

-- Ну что я говорил, -- продолжил Эф Четвёртый, когда Доронин закончил первое обращение. – Скажите, сколько вам нужно попыток, чтобы окончательно убедиться в наших словах?
-- Много, -- пробурчал в ответ подполковник.
-- Нет, ваши действия необъяснимы. Мы, конечно, понимаем и приветствуем стремление сохранять разумную жизнь, но повторяющийся перерасход ресурсов, не приносящий никакого результата, чудовищно нерационален.

Это был любимый конёк Эф Четвёртого и его сородичей. Да что там конёк. Идол, идеология, смысл жизни и программа действий в одном слове. Рациональность. Ни одного ненужного действия, ни одной лишней детали. Связи – только полезные, чувства – простые и понятные. Даже совместная жизнь велась исключительно с целью заведения и воспитания потомства. Да что ждать от существ, у которых не имелось имён. Если есть идентификационный номер, дублировать его нерационально. Лишь для союзников-землян сделали уступку в пределах цифр и букв латинского алфавита. Эволюция устранила даже самоидентификационное название. В ответ на настойчивые вопросы посланники, сообразив, что от них хотят, предложили:
-- Зовите нас раци.
Похоже, дабы не тратить чрезмерно много времени на ерунду, первое, что пришло в голову.

Отбарабанив обращение второй раз, Доронин посмотрел на экран. Мины разлетались словно пчёлы из потревоженного улья. Нагло игнорируя разумные предложения. Ещё два или три сеанса…
-- Три, -- уточнил Эф Четвёртый.
И вновь погрузился в свои дела. Чтение морали не вознобновилось.
-- Что молчим? – от нечего делать спросил Доронин.
-- Частое повторение аргументов в короткие промежутки времени вызывает у вас раздражение и ухудшает сосредоточенность. При этом положительный момент сводится практически к нулю. Нерационально.
-- Так высказался бы один раз, и не капал мне на мозги каждый вылет, рационализатор.
-- Как говорят у вас, капля камень точит. Вы имеете высокую степень отторжения логических аргументов, без многократного повторения не обойтись.
Доронин усмехнулся, потом вдруг сказал:
-- Знаешь, сегодня твоя взяла. Надоело мне ваккум сотрясать.
Он дал ракетный залп. На лице Эф Четвёртого промелькнуло что-то вроде лёгкого удивления:
-- Неожиданное решение. Если не секрет, что заставило вас сократить процедуру?
-- Сам не знаю, пожал плечами подполковник. – Захотелось.
-- Типичное объяснение существа, не способного дать логически обоснованное толкование своим побудительным мотивам, -- уверенно заявил Эф Четвёртый. – Ничего, мне будет очень интересно самому понять двигавшие вами причины.
-- Не мечтай, -- пробормотал про себя Доронин, -- не выйдет.
Ибо причиной было любопытство. Не простая и понятная жажда научного познания, а не поддающееся логическому осмыслению обычное человеческое любопытство.

-- Да всё я понимаю, Саш, -- Антон, как обычно, ходил от стены к стене, переводя мысли в слова. – Кочевники безумны, поведение наших друзей объяснимо: спасение дома, где живёшь, вполне рационально.
-- И что?
-- Не нравится мне законченный рационализм.
-- Так в чём проблема? – Доронин не понял друга. – Как говорится, не нравится – не ешь.
-- Не в том смысле, -- объяснил Антон. – Дело не в любви либо отсутствии оной. Просто попытки сделать жизнь правильной и практичной всё время приводил людей к большим бедам. А именно на этот путь союзники нас толкают.
-- Думаешь?
-- Уверен. Гораздо выгоднее учить своим правилам, чем учить чужие. Особенно если глупые союзники очень восприимчивы к рассуждениям о разумной организации.
-- Ничего себе: философ, не любящий разум.
-- Любящий, Саш, любящий. И этот разум подсказывает, что любая оптимизация должна оставаться в рамках оптимального. В противном случае ценность человеческой жизни определяется исключительно расходами на похороны.
-- Ну тут ты загнул, -- покачал головой Доронин.
-- Да, пожалуй, -- согласился Антон. – Но главного это не отменяет: человек рассматривается не как существо разумное, а как существо пользу приносящее. Только вот мудрецы до сих пор над вопросом бьются: что есть абсолютное благо, такое, которое никогда не сможет вредом обернуться.
-- Неужели никто не додумался?
-- Ну, у некоторых получилось. Как они сами считали. Только вот проверки временем никто не выдержал.
-- Например?
-- Адольф Гитлер. Собрал, кстати, неплохую команду рационализаторов. Кожа, кости, волосы – по планам трупы зря гноить не собирались.
-- Антон, тормози. Ты куда-то не туда забрёл.
-- Почему? Ведь всеобщее благо задумывалось. И для господ, и для рабов, так как они без господ ни на что хорошее не способны. Ну а совсем неподходящие – на сырьё. Хорошо, окружающим такой расклад не понравился.
Доронин в ответ покачал головой:
-- Уж извини, Антон, но союзник в связях, порочащих его, замечен не был.
-- Потому что они так сказали, а мы, как дети, поверили. А где доказательства? Где мнение противоположной стороны?
-- Какое мнение? Они, как нас увидят, сразу стреляют.
-- И мы сразу стреляем. Вместо того, чтобы попробовать поговорить.
-- Раци уже пробовали.
-- Опять они. А без посредников?
-- Зачем это тебе?
-- Я верю в разум, Сашка. Не могут разумные существа бросаться на всё, что движется. Постоянная война – самоубийство для нации.
-- Ясно. От меня ты что хочешь?
-- Ты эти мины вблизи видел?
-- Конечно. Раци проводили инструктаж.
Антон неодобрительно промолчал.
-- Ладно, погляжу, если тебя это успокоит.
Уговорить оружейников впихнуть в одну ракету камеру вместо боеголовки особого труда не составит.

Ракеты приближались к целям. Доронин снял шлем, смахнул пот, одел шлем, нервно сглотнул.
-- Можешь не волноваться, -- успокоил его Эф Четвёртый. – Если хочешь, я скажу, что ты выполнил все требования вашей глупой инструкции. Разумным существам вы почему-то доверяете больше, чем компьютерам.
Доронин промолчал. Если честно, на несоблюдение инструкции ему сейчас было плевать. И на Эф Четвёртого тоже. Мозг лихорадочно решал дилемму: кому верить? Компьютер показывал одно, камера – несколько другое. И ошибаться совершенно не хотелось. Палец уже откинул пластмассовую крышечку на подлокотнике.
-- Даже там, где превосходство компьютера очевидно, вам всё равно надо влезть, -- не унимался Эф Четвёртый. – Автоматическое управление сверхнадёжно, но его обязательно следует продублировать ручным. Система ведения целей ежесекундно проводит проверку на соответствие. Однако необходима кнопка ликвидации ракет, могут возникнуть ситуации, требующие человеческого вмешательства. Совершенно ненужная предосторожность.
-- Точно, -- согласился Доронин, нажимая кнопку.

Эф Четвёртый отреагировал спокойно:
-- Зря.
-- Ну, это уж пусть начальство определяет, -- сказал Доронин.
Эф Четвёртый повернулся к нему:
-- Мы просчитали все варианты задействования кнопки ликвидации. В данной ситуации подходит только один. Вам следовало сделать вид, что ничего не произошло, потом доложить руководству. Но спасение невинных превыше всего. Надеетесь успеть что-нибудь рассказать? Напрасно. Я без труда убью вас в рукопашной схватке, нас специально к этому готовили.
-- И что потом?
-- Сообщу своим и уничтожу корабль. Пусть ваши гадают, что случилось.
-- А ты?
-- Я погибну с максимальной пользой для своего народа.
-- И на похоронах большая экономия, -- пробормотал Доронин.
-- Что?
-- Ничего.
Эф Четвёртый встал:
-- Если верить вашим идиотским фильмам, человек, сражающийся за справедливость, способен творить чудеса.
-- Увы, в чудеса я давно уже не верю.

Бегание по кораблю, напичканному системами безопасности, за непонятно как проникшим внутрь чужим выглядит полным идиотизмом. Также, как и стрельба через пробоину в надвигающийся вражеский крейсер. Потому с нерациональностью переправки в космос нескольких сот граммов бесполезного металла и небезопасной химии согласится каждый. И армейское руководство, отменившее для пилотов табельное оружие. И сами пилоты, что привозят из отпуска две бутылки коньяка. На всякий случай. Одну – контролёрам. Другую – если дадут новый корабль, чтобы техник-инженер, большой любитель крепких напитков и нарушений глупых запретов, пристроил тайничок там, где надо.

Палец коснулся замка, кобура открылась и выплюнула пистолет в ладонь.

-- Как ни печально, я оказался прав. -- Антон почесал подбородок.
-- Ты как знал, -- сказал Доронин.
-- Подозревал. Уж очень глупой выглядит затея с посмертным минированием, когда спасаться надо.
-- Они и спасались. Аж тошно: они выкидывали капсулы, а мы, получается цинично ждали до последнего, потом бах, и всё. Почему кочевники не сдавались?
-- Подозреваю, в условиях роботизации и автоматизации содержание военнопленных становится делом убыточным, рациональнее уничтожать.
-- Да, пожалуй.
-- Как дела на фронте?
-- Замечательно. Раци вот-вот капитулируют. Кочевники, оказывается, сильно их потрепали, ну а мы добили. Да и кочевники – совсем не кочевники, просто их планеты непригодны для жилья. Раци постарались.
-- А потом представили нам результаты в качестве неопровержимых доказательств.
-- Ну, показывали кое-что другое. Стратегия широких шагов: на самой удобной планете организуется колония, остальные выгребаются под метёлку. Вселенная бесконечна, значит, места всегда хватит. Потом ловко валим на других – и готов нужный союз. Почему мы поверили?
-- Знаешь, большинство людей очень легко сподвигается на глупость, лишь бы обёртка была поярче. Во имя добра и справедливости, на это покупаются восемь из десяти.
-- А остальные?
-- Одни пытаются разобраться, что есть добро и справедливость, другие делают обёртки. Сомневаюсь, что наши ныне кающиеся политики совершенно не представляли реального положения дел. Но уступки, помощь, перспективы… Всё для блага Земли. Политика, Саш, -- дело рациональное. А рыбак рыбака, как известно, издалека.
-- Никогда не любил политику. – Доронин помолчал, потом спросил. – Антон, а почему раци на кочевников напали? Не смогли просчитать, чем закончится?
-- Думаю, смогли. Тут и считать особо не надо, сильный народ всегда в состоянии доставить массу проблем. Давить цивилизацию следует в зародыше. И сложностей особо никаких: пускай в переработку вместе с планетой. Но, подозреваю, однажды накладочка вышла. Прилетели друзья в гости к братьям по разуму, а там другие братья по разуму нехорошие дела творят.
-- И кочевники не поняли?
-- Скорее, не приняли.
-- Мы бы, наверное, тоже.
-- Ибо чужд человеку полный рационализм. Как там ваш доблестный адмирал ляпнул?

-- Обязательства, обязательства, -- проворал адмирал, заводя за спину руку с пистолетом. – Врать не надо было.