04. Это моя Тверская...

рассказ


Самый юный наш коллега, Азиз, окончил клиническую ординатуру и по этому случаю проставлялся. Обычно мы устраиваем междусобойчики в ординаторской, но посланец дружественного Азербайджана пригласил нас в ресторан, который держал в Москве его дядя.
Нас было тринадцать медиков, из них три дамы, и полный ресторан азербайджанцев.
Пока мы с подругой Люсьеной и ещё одной сослуживицей – Ниной, под цветистые восточные тосты цедили карамельное шампанское, наши "мальчики" наперегонки с аборигенами данной территории наливались национальным коньячком, и небезуспешно.
Пьяными мужиками нас с Люськой не удивишь, пятидесятилетняя Ниночка тоже за невинность не опасалась, она вообще была не из пугливых. "Женщина сумеет защитить себя от покушений. Главное, чтоб они были!" – любила повторять наша э-э-э…старшая коллега. Поэтому мы трое спокойно предавались обычному бабьему трёпу о чулочках-бантиках.
К слову, и мужчины на нас внимания не обращали: стол, умело сервированный яствами, привлекал их гораздо больше. Мы – это ежедневный рабочий быт, а стол - это праздник! Зачем же его портить?

Вдруг Люська нарушила состояние нейтралитета, неожиданно ступив на запретную территорию мужчин.
- Валентин! – Громко окликнула она самого старшего из коллег, тыча пальцем куда-то в глубину зала. – Скажи Борику, что он лахудру снял. Она с Тверской сюда зашла! Ага. Баба, которая так смеётся, его продинамит. Раскрутит и продинамит.
- Как ты можешь знать? Пусть резвится…
- Как - "как"? Сама динамила, вот и знаю.
- А признаки?
- Высокая оживлённость, неоправданная смешливость, демонстративная доступность. Ну, и смех этот… шлюшеский. Про одежду уже молчу! Но главное, это ненавязчивая проверка клиента "на излом"…
- До этого всё было более-менее понятно…
- Кредитоспособность проверяет. Видишь, Борька ей уже винца заказал…
- Завидуешь, мать?!
- Да нет. Карман его защитить хотела.
- У Боречки, я думаю, не один кармашек! – Хихикнул пьяненький Валентин.
- Не в этом дело. Дураки вы все, мужики, ох, дураки!

Тем временем, вечер шёл своим чередом. Люська, наконец, дождалась, что и её кто-то ущипнул за зад, и она, откликаясь на зов, засеменила на своих шпильках за молодым чернявым парнем в дверь, которую скрывали душные ресторанные портьеры. Пьяненькая Ниночка пыталась заговорить со мной, но я, молча подарив ей из своих арсеналов самую искреннюю улыбку, взяла бокал, и вышла на веранду, оставив по другую сторону распахнутого окна наш уже весьма живописно растерзанный столик.
Веранда с перильцами являла собою край небольшого рукотворного водоёма, искусно декорированного под заросший пруд. На воде лежала лунная дорожка, и отражались яркие августовские звёзды, отчего поверхность казалась чёрной, а отражения на ней – белыми. Ну, и, конечно, сама луна, царица ночи… пленяла…
В какое-то мгновение меня охватил восторг, такой, когда комок подкатывает к горлу, и задыхаешься от переизбытка чувств, но только на одно мгновение… Когда я прикрыла глаза, плавно и глубоко вдыхая свежий ночной воздух, кто-то весьма бесцеремонно, чуть ли не в лицо, выпустил струю противного сигарного дыма. На полувдохе я закашлялась…
- Вам плохо, постучать по спинке? – Раздался рядом голос, полный неподдельного участия.
- Лучше… выбросьте…эту Вашу… чадящую… кочерыжку… - Сквозь кашель и слёзы слова прорывались с трудом.
- Эту? – Мужчина, которого из-за согнутого в кашле положения я видела только от башмаков до плеч, повертел в пальцах толстенький коричневый цилиндрик. – Это не кочерыжка. Гавана. Гавана для Ивана. Меня Ваней зовут… - И он неожиданно лихо щёлкнул каблуками. Я вздрогнула и выпрямилась.
Высокий, красивый, круглолицый блондин поддерживал меня под локоть. Он улыбнулся, смешно наморщив лоб, продемонстрировал сигару в опасной близости от моего носа, и. заметив, что в достаточной степени привлёк моё внимание, каким-то шутовским театральным жестом взмахнул руками. – Опа-на! Нету! – Показал пустые ладони и засмеялся. И я засмеялась невольно.
- Полина. – Тихо и с хрипотцой вымолвила я. – Можно Поля.
- Оч-чень приятно, По-ля! По-ля-ля! Очень-очень! А я ведь вслед за Вами из зала вышел. Весь вечер смотрел, смотрел на Вас, гипнотизировал. Но Мессинг из меня никакой.
- Надо было подойти, какие проблемы… Я не кусаюсь.
- Опасался, что в таком…э-э… злачном месте Вы воспримете мою заинтересованность как навязчивость, а то и как посягательство на добродетель…
- Женщина сама устанавливает границы своей добродетели.
- Да, но мужчины их корректируют!
- Типичное заблуждение мужчины, исходящее из неспособности глядеть на себя, и видеть себя со стороны. Ваше тщеславие рождается в голове. В зеркале вы видите уже не себя, а свой образ. А женщина ищет свой образ вокруг себя. Он многолик и многогранен. Ей мало одного изображения, чтобы оценить своё соответствие идеалу, и поэтому она окружает себя зеркалами!
- О, это легенда о рождении трюмо?
- А то!
- Ну, а вот Вы, Вы нашли свой идеал?
- Внутренне я ощущаю, что да…
- То есть, на Ваш взгляд Вы – идеальны!
- Не передергивайте, наша беседа не покер. Найти идеал, который, как я говорила, в строении своём множественен, возможно. Быть идеальным – нельзя. Идеал, это то недостижимое, чего мы пытаемся достичь в стремлении к совершенству. Как линия горизонта, что манит нас, меняет мир вокруг нас и нас самих, но остаётся недосягаемой…
- Так почему же Вы, вот така-ая… - Мой собеседник шагнул назад, чуть опуская и разводя руки, что напомнило ироничную вариацию реверанса. – Вот такая…почти идеальная, Вы простите, сидите одна, а та, над которой Вы с подругами (ничего, что я эту старушку Вашей "подругой" назвал?) хихикали (о! Я всё слышал!) – пользуется повышенным вниманием весьма неглупых мужчин?
- Иван, да Вы просто философ-натуралист! Как чукча: "что вижу, то пою".
- Да! И я "пою", что та не столь изысканно одетая, может быть, даже чуточку вульгарная хохотушка – женщина во всех своих проявлениях! А Вы свою женщину, женщину в себе, задрапировали шелками с кружавчиками, да опутали колючей проволокой пуританской морали, доставшейся Вам в наследство из юности совковской. Вы, безусловно, и образованнее, и красивее, и шарма в Вас больше. Но, если бы мне сегодня пришлось выбирать – я бы выбрал её!
- Для чего?
- Не понял?
- Выбирать – для чего? Для "стыковки" в кладовке? Для продолжительного ненавязчивого секса? Для женитьбы?
- О, не надо доводить до абсурда!
- Какого абсурда? Вы можете случайно сорвать ягодку с куста, проходя мимо, - или целенаправленно направиться на рынок, чтобы купить два кило этой же ягоды для варенья. И одна ягода - ягода, и два килограмма – ягода. В чём разница?
- Ох, Поля Вы меня, как бы это сказать…
- Достала? Вы не стесняйтесь, говорите.
- Точно, Вы меня дос-та-ли! – Ваня засмеялся и достал из шикарного кожаного футляра красивую и ароматную (в не зажженном состоянии) сигару. Затем, не спросив моего разрешения, прикурил, и пустил пару красивых колец. Он всё делал красиво, красивый Ваня.
Надо было заканчивать. Я бросила взгляд на хорошо видневшуюся справа автостоянку:
- Которая из красавиц Ваша?
- Во-он, "Лексус", справа от 600-го мерса… Видите?
- Ага! Обожаю "Лексус" – "Тойота", доведённая до совершенства… Сами за рулём?
- Вообще-то всегда сам вожу, но только не сегодня, конечно. – Ванечка вульгарно-элегантно щёлкнул себя по горлу.
- А самолётом управлять умеете? Или неинтересно?
- Почему же неинтересно? Просто, техника совсем другого уровня, чтобы ею овладеть, долго учиться надо!
- Вот и женщины, Ваня, разного уровня бывают. Чтобы ими овладеть, долго учиться надо! – я осторожно вытащила их замерших пальцев дымящую сигару, понюхала (фу!) - Курс молодого бойца вы не прошли… Звания ефрейтора не удостоены!

Брошенная в воду сигара сердито зашипела.
На лунной дорожке искусственного пруда она качалась, как обыкновенная головёшка.
Всё в этом мире зависит от местонахождения и фона…

Придя домой, я первым делом направилась в ванную. Конечно, я не швыряла на пол, или по сторонам ни свою одежду, ни бельё. Как ни эротично это смотрелось бы на экране TV, в реальности, когда тебя окружают огромные, во всю стену, зеркала – это выглядит как погром. Совсем другая эротика: тонкой, чувственной пробы – смотреть на себя, когда снимаешь трусики… бюстик… Причём, именно в такой последовательности.
Сцена в ванне приятна, продолжительна, но банальна. Очищение, массаж, полировка кожи. Маски я сегодня не делаю. Все другие процедуры – с утра.
И читать перед сном мне сегодня не хочется. Себе можно признаться, что утомилась, но не физически. Как правильно выразиться… Морально? Психологически?
Я погрузилась в пух и шелка своей одинокой постели, и приняла любимое положение: на правый бок, затем немного на грудь, и вытянутую правую руку – под голову.
Спи, Поленька! Спи умница, красавица, и пусть тебе приснится то, чего так не хватает в одинокой жизни…

…Честно говоря, этот Иванушка с сигарой меня чувствительно задел. Сказать изысканной интеллигентной женщине, что ей предпочитают шлюху…
Сколько раз я сталкивалась уже с расхожим мнением мужчин, что привлекательность проявляется в доступности, а доступность, в свою очередь, является проявлением сексуальности. Какая… приземлённость!
И корни её лежат, прежде всего, в неуверенности мужчин. Нет, не в своих этих самых возможностях, а, во-первых, неуверенности в соответствии уровню этой утончённой леди; во-вторых, боязни показаться смешным в своих проявлениях влечения и любви.
Почему умные мамы своевременно не объясняют им, что, чем неприступнее и холоднее выглядит женщина, тем мощнее вулкан, скрытый в ней. И для того, чтобы вот так скрыть его, сдержать до поры, и требуется холодность и сдержанность в огромных размерах.
Чем меньше этот внутренний накал, тем больше внешние проявления сексуальности. То есть, чем больше мужику авансов, тем меньше… получка.
Да что там рассуждать отвлечённо!
Я интересна, элегантна, образована, воспитана. Одета со вкусом, дорого. Вид самоуверенный и неприступный. Глубокое декольте и чулки – вот и все мои внешние, глубоко продуманные, проявления сексуальности. Когда я нагибаюсь, я до нужной степени обнажаю грудь, и знаю, что сзади юбка поднялась на сантиметр выше уровня чулок. Неужели, кто-то может подумать, что это случайно?
На различных мероприятиях и тусовках я иногда пересекаюсь с мужчинами, которые делили со мной ложе. Это не вызывает у меня ровно никаких ассоциаций, не заставляет неровно биться сердце, не пресекает дыхание. Я не собираю гербарий из увядших воспоминаний. Сегодняшняя Полина не похожа на Полю вчерашнюю. Каждая встреча неповторима, равно как внутренний огонь и страсть, движущие мной.
Я не думаю ни о партнёре, ни о приличиях. Партнёры физиологически все одинаковы, и это даёт мне возможность использовать их всё с большей степенью эффективности. Мне нет дела до их чувств, переживаний, лишь бы звучание голоса было искренним и эмоциональным. И пусть они считают мои крики и стоны признанием их мужской состоятельности. Так и качели, на которых кто-то от восторга отчаянно визжит, могут считать себя его причиной. А на деле-то: как раскачаешься, так и повосторгаешься!
Я постоянно посещаю те места, где есть широкие пространства. Брожу по выставкам, галереям, просторным магазинам. И не надо меня "уличать" в любви к искусству, стремлении прочувствовать особенности экспозиции, желании почувствовать запах картин Куинджи или Зарянко: это мой вернисаж и я на нём единственный и неповторимый подлинник…
Смотрите на меня, любуйтесь мною, завоёвывайте, если сможете… преодолеть себя… я жду…
Не согласны – проходите мимо...

Ведь это - моя Тверская…