Мост

Постепенно, шаг за шагом, осторожно ступая неуверенной походкой по старым прогнившим доскам подвесного моста.
Который не имеет названия, но каждый считает нужным дать ему имя.
И поэтому нарекает его ничего не объясняющими, но все охватывающими «Жизнь», «Судьба», «Дао», «Стремление», «Смысл», «Истина».
А я называю просто мост, хотя, наверное, тоже хотел бы дать ему какое-то имя.
Например, «Любовь» или «Самость». Или «Неизбежность».
 Но, не знаю, что меня ждет там, на другом его конце, очертания которого теряются в сером тумане. Да и все вокруг как будто пропитано этими зримыми парами влажного густого воздуха. Мост немного шатается. Он очень старый. Миллиарды и миллиарды живых и мертвых существ, органических и бесплотных, веселых и грустных, смелых и трусливых прошли по нему до меня. Кто-то был похож на меня, кто-то даже близко не напоминал меня ни по форме, ни по образу мыслей. Столько ног и лап наступали на эти старые доски, держались руками или что там у них было за веревки, висящие на уровне моей груди с обеих сторон, что они скользят в руках, а доски предательски скрипят, норовя переломиться у меня под ногами. Шаг. Еще один. Движения должны быть плавны и взвешены. Малейшая ошибка, и мост начинает раскачиваться.
 Ветра нет (кто-то мне говорил, что ветер начинается ближе к середине моста, но я мог это и выдумать). Поэтому туман, пожирая все вокруг, стоит сплошной студенистой завесой. По бледному лицу струится пот. Стекает по лбу, не встречая сопротивления бровей, попадает в глаза. Их начинает щипать, они слезиться. Хочется вытереть их мокрым рукавом. По спине пробегают мурашки. Я весь взмок, но в тоже время дрожу от холода.
 Я уже не помню, когда ступил на этот мост впервые. Помню только, что когда-то давно, может вчера, может вечность назад, я сделал первый шаг по направлению к другому берегу. Ведь если есть мост и есть берег, на котором стою я, значит должен быть и другой, на котором заканчивается подвесной мост, к чему-то же он должен быть привязан. Да и что я оставляю за собой? Тот же туман и те же размытые очертания. По крайней мере, сейчас это именно так. Когда я делал только первые робкие шаги по мосту, оборачиваясь назад и глядя на то, что я оставляю, чего лишаюсь, я еще видел предметы, еще различал людей, дома и деревья, слышал голоса за спиной помнил тепло своей комнаты, в которой жил и мог бы сделать уютной. Мог бы сделать ее крупнее, внушительнее, комфортабельнее. Но не стал.
 Этот мост, с детства приковывающий к себе мое внимание, не давал мне покоя. И все мы жили, не замечая его. Или делали вид, что не замечаем. Живем так, как будто его нет, довольствуясь пространством вокруг и стараясь заполнить его вещами. Чем больше вещей, тем спокойнее на сердце. Целые баррикады вещей. Иногда мне казалось, что эта мания приобретательства как-то связана с подвесным мостом. Словно он внушает нам страх, и единственное, что может помочь защититься от него, это окружить себя бардаком предметов. Чтобы в них можно было затеряться от той немой угрозы, которая от него исходила. И все-таки мы жили, продолжая не замечать его.
 Иногда случались несчастья. Кто-то пропадал. И тогда среди стариков ходили слухи, что они ушли по мосту. Более молодые отцы и матери называли это глупыми бреднями и суевериями, но при этом, когда их никто не видел, многозначительно переглядывались. Бывало и так, что какой-нибудь сорвиголова заявлял, что пройдет по мосту. И тогда сразу же вся родня и знакомые заклинали его замолчать, а вся округа тут же клеймила его сумасшедшим. Если уговоры не помогали и «блаженный» все-таки ступал на мост, все собирались у его начала и заворожено смотрели, как он делает первые шаги.
 Иные останавливались и возвращались назад. Тогда все, собравшиеся на эти «проводы» принимались кричать, радоваться и устраивали праздник по этому поводу. Клеймо сумасшествия тут же снималось и «выздоровевшего» ждали подарки и община тут же брала его в оборот. Даже если до этого он занимался сбором ягод, то после того, как он возвращался ему подбирали место значительно лучше предыдущего, а о его безрассудном поступке больше не вспоминали. Были и такие, кто уходил, пока совсем не пропадал из поля зрения под непроницаемой завесой тумана. И тогда толпа, немая и завороженная еще долго стояла и вслушивалась в звуки, доносящиеся из серой тишины.
 Помню, когда я был совсем маленький, мне посчастливилось протиснуться сквозь плотные ряды народа и увидеть, как какой-то мужчина, совсем еще юный, встал на ступени моста, крепко сжав поручни-веревки. Настолько плотно, что побелели костяшки пальцев. Пот выступил у него на лице, губы были плотно сжаты. Он сделал шаг, остановился, потом еще один, снова встал. В этот момент случилось то, что до сих пор хранит моя память. Детали стерлись, но осталось его лицо. Потому что он обернулся. Обвел невидящим, пустым взглядом лица толпы, как будто не видел никого. И тут его слепой взгляд остановился на мне. Несколько секунд он смотрел на меня и было в этом взгляде что-то такое, чего я до сих пор не в силах понять. Я стоял, как завороженный. И тут он мне подмигнул. А я потерял сознание. Когда я пришел в себя, оказалось, что лежу дома, а родители заботливо сидели в ногах постели, глядя на меня глазами, полными страха и слез.
 Со временем я забыл об этом странном эпизоде. Остались только его глаза. Такие ясные, такие живые и в тоже время не видящие. А теперь я сам стою на мосту. Я уже потерял счет времени. За спиной туман, впереди туман. Туман повсюду. Вверху, внизу. И уже не имеет смысла возвращаться. Да и раньше вряд ли имело. Делаю очередной шаг. Скрип досок вызывает очередной приступ потливости и страха. Шаг. Еще один.
 А ведь это только начало…